А потом вдруг раздался мелодичный женский голос. Он обернулся и Дэвид невольно вздрогнул:
— Дьявольщина. Я помню, как перевесился через перила и думал, что пол ужасно далеко внизу, но мысли мои так. туманились, что меня это совершенно не волновало. — Но теперь ему было страшно об этом вспоминать После всего пережитого было бы очень глупо умереть, упав с галереи. — Вы смогли оттащить меня в безопасное место, верно?
Она молча кивнула, и щеки ее залились румянцем. И тут Дэвид понял, почему она смутилась. Он вспомнил о поцелуе у стены галереи. Да, он поцеловал Джослин — и она ответила на его поцелуй! Но это длилось всего лишь несколько сладостных секунд. Потом она поняла, что зашла слишком далеко, и отстранилась.
Подозревая, что Джослин предпочтет сделать вид, будто этого поцелуя не было, Дэвид, как и подобает джентльмену, сказал:
— Я полагаю, что вы привели меня сюда, а я сразу же заснул.
— Совершенно верно, — подтвердила она с явным облегчением. — Моя комната оказалась ближе всего, и только в ней приготовлена постель. К тому же мне не хотелось будить слуг. А кровать здесь очень широкая…
Дэвид улыбнулся и провел ладонью по ее чудесным каштановым волосам. Шелковистые пряди обвились вокруг его пальцев.
— Этой ночью вы спасли мне жизнь Простого «спасибо», кажется, совершенно недостаточно.
Она даже пальцем не шевельнула, но сразу словно отдалилась от него. Очевидно, ее тревожила теплота, прозвучавшая в его голосе.
— Если бы вы упали, мраморный пол был бы в ужасном состоянии.
— Что было бы крайне нелюбезно с моей стороны. Ведь вы оказались столь добры ко мне.
Почувствовав, что получил очень вежливый отпор, Дэвид чуть отстранился. Перед законом леди Джослин может считаться его женой, но они, в сущности, незнакомы, и он не замечал свидетельств того, что она испытывает к нему такое же влечение, как он к ней. А он действительно испытывает к ней влечение — очень сильное, причем не только физическое. Ему хотелось получше узнать ее, хотелось понять, о чем она думает и чем живет.
Но если его уже сейчас к ней влечет, то что же он почувствует, когда окончательно поправится?
Она отвлекла его от этих мыслей:
— Вчера вы двигались… удивительно целенаправленно. Вы помните, куда направлялись?
Обрадовавшись тому, что Джослин сменила тему, Дэвид ответил:
— Кажется, в Херефорд.
— Почему в Херефорд?
— А почему бы и нет? Это очень красивое графство. — Не удержавшись, он добавил:
— Почти такое же красивое, как вы.
Она села в постели.
— Я начинаю подозревать, что вы привыкли флиртовать!
— Нисколько. — Он любовался ее грациозной фигурой, только угадывавшейся под свободной ночной сорочкой. — Я просто сказал правду. Вы ведь знаете, что вы прекрасны.
Она в смущении отвела глаза. Дэвида это удивило и заинтриговало. Он не раз убеждался на собственном опыте: женщины обожают, когда ими восхищаются. Возможно, Джослин истолковала его слова как попытку заявить на нее супружеские права? Ведь она, конечно же, не имеет ни малейшего желания оставаться его женой.
И снова его раздумья были прерваны. В комнату внезапно вошла Мари, горничная леди Джослин.
— Миледи, майор исчез… — Тут Мари заметила его, и глаза ее округлились. — О… Mon Dieu !
Совершенно спокойно, словно сидя в гостиной, а не в постели, Джослин проговорила:
— Как видите, майор не исчез. Он ночью бродил по галерее, и мне проще было привести его сюда, чем будить весь дом. Если ваш поклонник уже проснулся, сообщите ему, что он может помочь майору Ланкастеру вернуться в голубую комнату.
Мари закивала и попятилась к двери. Выходя из комнаты, она обернулась, и Джослин показалось, что в уголках ее губ затаилась улыбка.
Дэвид вздохнул — приходилось возвращаться к реальности. Он осторожно спустил ноги на пол и встал. Держась рукой за один из столбиков, на которых крепился балдахин, проговорил:
— Думаю, что смог бы добраться до своей комнаты без чьей бы то ни было помощи.
Джослин тоже встала с кровати.
— Лучше дождитесь Моргана, майор Ланкастер. Вы были очень больны и, наверное, еще плохо держитесь на ногах.
— Кажется, я просил вас называть меня Дэвидом.
Она потуже затянула пояс на капоте, и майор невольно залюбовался ее стройной фигурой.
— Мне будет легче держать вас на расстоянии, если я буду называть вас майором.
Он пристально посмотрел ей в глаза:
— Я не сделаю ничего такого, что было бы вам неугодно.
— Я… я и не думала, что сделаете. — Она вздохнула. — Но мы оказались… в довольно необычной ситуации.
Дэвид задумался. Он прекрасно понимал, что ему придется серьезно поговорить с леди Джослин.
— Я полагаю, что существует выход из этой ситуации. Вы могли бы сохранить свое наследство, и мы с вами жили бы так, как нам хочется.
Она взглянула на него вопросительно:
— Вы действительно знаете выход?
— Мне надо будет внимательно прочесть завещание. У вас здесь есть его копия?
— Кажется, да.
Майор провел ладонью по подбородку и ощутил под пальцами колючую щетину. Боже, в каком он ужасном виде! Небритый, немытый, взъерошенный…
— Я хотел бы побриться и позавтракать. А потом можно познакомиться с завещанием. Важные документы никогда не следует читать на голодный желудок.
Она наморщила носик.
— При одной только мысли об отцовском завещании у меня начинается несварение желудка.
Тут в комнату вошел Хью Морган. Бедняга был ужасно смущен — ведь он все-таки заснул и не заметил, как исчез пациент. Взяв Дэвида под руку, слуга помог ему выйти из спальни.
Дверь за мужчинами закрылась, и Джослин с облегчением вздохнула. Взглянув на Исиду, она невольно улыбнулась. Кошка всю ночь провела на подоконнике, потому что ее место в постели хозяйки оказалось занятым.
— Ну, кошечка, похоже, наш майор окончательно поправился. Но что нам теперь с ним делать?
Исида зевнула. Было очевидно, что подобные проблемы ее не интересуют.
Глава 12
Два часа спустя Джослин вошла в комнату майора и замерла в изумлении. Трудно было поверить, что всего лишь несколько дней назад этот человек находился при смерти. Чисто выбритый майор с непринужденным видом сидел у окна. При появлении хозяйки он встал и приветствовал ее изящным полупоклоном.
Она уселась напротив и положила документы на столик, рядом с подносом.
— Майор, вы просто чудо. Даже доктор Кинлок считал, что вы сможете вставать и передвигаться не раньше чем через неделю.
— Человеку военному очень полезно, чтобы раны у него быстро заживали. На войне времени часто бывает маловато, Выпьете кофе? Хью Морган только что принес.
— Спасибо, наверное, выпью.
Дэвид наливал в чашечки ароматный напиток, а Джослин тем временем внимательно рассматривала его. Майор по-прежнему оставался болезненно худым, но цвет лица у него улучшился. И только сейчас она поняла, что он моложе, чем ей прежде казалось. Конечно же, ему было не под сорок, а тридцать с небольшим.
Когда он подал ей чашку кофе, она спросила:
— Кстати, о Моргане… Где он сейчас?
— Я подумал, что, возможно, ему следует заняться другими своими обязанностями. Или немного побыть с братом. — Джослин выразительно подняла брови, и майор добавил:
— Мне уже не нужна сиделка.
— Наверное, вы правы. Но у Моргана не так уж много дел сейчас. В это время года в Лондоне почти никого не остается, так что слуги отдыхают.
Он налил себе в кофе немного сливок.
— Когда утром к вам зашла горничная, вы, кажется, назвали Моргана ее поклонником. У них дело идет к свадьбе?
— Кажется, да. Домоправительница заверяет меня, что они ведут себя достаточно сдержанно, но видно, что с обеих сторон… проявляется интерес.
— Вы очень снисходительная хозяйка, если позволяете подобное. Многие предпочитают, чтобы у служанок не было поклонников.
— Человеческая природа такова, что мужчины и женщины испытывают друг к другу влечение. Хозяева, которые это отрицают, просто принуждают слуг скрывать свои отношения. Согласитесь, глупо отдавать приказания, которые не выполняются.
Он улыбнулся:
— Леди Джослин, кажется, вы мечтательница.
— Вовсе нет. Просто я здраво смотрю на вещи. Хотя, наверное, она все-таки склонна к мечтательности… Иначе не испытывала бы желания стать женой герцога Кэндовера — и не оказалась бы в такой нелепой ситуации. Джослин придвинула к майору бумаги:
— Вот копия завещания моего отца.
— Да, я понял, — кивнул Дэвид.
Он начал просматривать документы. Прочитав все бумаги, он снова вернулся к одному из разделов и внимательно его перечитал.
Положив завещание на столик, майор проговорил:
— В завещании графа имеется только одно условие: вы должны выйти замуж до того, как вам исполнится двадцать пять лет. Даже развод или смерть мужа не станут основанием для того, чтобы лишить вас наследства.
— А эти два варианта — единственные? — спросила Джослин, не на шутку встревожившись.
— Почему же? Мы могли бы просто жить порознь, хотя это был бы не лучший выход для нас обоих. По крайней мере для меня. Наилучший выход — признание нашего брака недействительным.
Джослин нахмурилась:
— А что это означает?
— Решение о признании брака недействительным принимается церковным судом. Брак расторгается, и за обеими сторонами сохраняется право в дальнейшем снова жениться или выйти замуж, — пояснил майор. — Эта процедура проводится редко, но если основания достаточно веские, то признание брака недействительным — вполне реальный выход из положения. Кроме того, в отличие от развода подобное расторжение брака не связано со скандалом.
— Скандал — это очень нежелательно. Но какие основания нужны для признания брака недействительным? Условия, должно быть, довольно жесткие, иначе к этому выходу прибегали бы гораздо чаще.
Майор пристально смотрел наледи Джослин.
— Брак может быть расторгнут в случае отсутствия согласия, двоеженства или двоемужества, безумия, несовершеннолетия одной из сторон и еще в некоторых случаях. В нашем же случае… Пусть это будет половое бессилие.
Она не сразу поняла, что майор имеет в виду.
Сообразив же, уставилась на него в изумлении:
— Вы хотите сказать, что из-за ранения вы теперь не можете…
— Не надо ужасаться, леди Джослин. На самом деле у меня нет оснований опасаться подобных последствий, но, учитывая характер моего ранения, было бы проще всего заявить: супружеские отношения между нами невозможны, поэтому наш брак следует признать недействительным. Разумеется, потребуется подтверждение докторов, но полагаю, что с этим не будет затруднений.
Джослин покраснела и принялась помешивать ложечкой в своей чашке. Она не предполагала, что разговор окажется таким трудным. У нее сложилось впечатление, что мужчины воспринимают свои любовные успехи очень серьезно. Надо полагать, готовность Дэвида признаться в таком недостатке — это нечто совершенно исключительное.
— Вы действительно согласны сделать такое заявление? — спросила она.
— Я могу с чистой совестью поклясться в том… что я страдаю бессилием, потому что в данный момент не имею явных свидетельств обратного, — ответил майор.
Джослин заставила себя посмотреть прямо ему в глаза:
— Сделать столь унизительное для вас заявление — это очень благородно.
— Унижений с лихвой хватит на нас обоих. Например, вас придется освидетельствовать на предмет сохранности девственной плевы. — После некоторых колебаний майор спросил:
— Простите… но… у вас с этим не будет затруднений?
— Конечно, я девственница! — воскликнула Джослин, густо краснея.
Однако майор не зря задал этот вопрос. Джослин прекрасно знала, что многие аристократки попадают под венец уже беременными. Правда, сама Джослин придерживалась более строгих правил и не торопилась расстаться с девственностью.
Стараясь не замечать ее смущения, Дэвид сказал:
— Тогда мне кажется, что мы сможем добиться признания нашего брака недействительным.
Джослин искренне на это надеялась. Почувствовав, что пришло время сменить тему, она спросила:
— Откуда у вас такие знания законов?.
— Я два года изучал юриспруденцию. Считалось, что это очень подходящее для меня занятие.
Заинтересовавшись, Джослин спросила:
— А почему же вы от этого отказались?
Он широко улыбнулся:
— Я решил, что даже смерть предпочтительнее карьеры адвоката. Потому и поступил на службу в армию. Джослин кивнула:
— Мне тоже всегда казалось, что юриспруденция — очень скучная наука.
— Вовсе нет. Наше англосаксонское общее право — явление поистине уникальное. Общее право основано на прецедентах и на здравом смысле и коренным образом отличается, например, от наполеоновского кодекса, основанного на кодексе древнеримского императора Юстиниана. Общее право обладает чудесной способностью развиваться и изменяться со временем, однако я не сомневаюсь: через тысячу лет наши потомки по-прежнему будут руководствоваться теми же принципами.
— Какая чудесная мысль! — воскликнула Джослин. — Вам удалось добиться невозможного, вы даже юриспруденцию сделали увлекательной! Видимо, вам все-таки следовало стать адвокатом.
— Адвокатская практика — это кабинетная работа над бумагами. Мне было бы скучно… — Майор указал пальцем на завещание графа. — Хотя этот документ, несомненно, интересен. Скажите, о чем думал ваш отец?
— Разве это не ясно? — усмехнулась Джослин. — Кажется, он назвал меня «упрямой девицей, слишком много себе позволяющей».
— Полагаю, он погорячился, — улыбнулся майор, внимательно глядя на Джослин.
Однако она не обиделась. Ситуация была действительно забавная — для всех, кроме нее.
— Справедливости ради должна признать: мой отец искренне за меня тревожился. Он действительно считал, что судьба женщины, не вступившей в брак, ужасна. Полагаю, ему очень хотелось, чтобы я побыстрее вышла замуж.
— А может, он был прав?
— Возможно. Но это не означало, что я смирюсь с таким принуждением. — Она криво улыбнулась. — Знаете, в чем парадокс? Меня никогда не удовлетворит жизнь светской дамы, потому что отец дал мне совершенно другое воспитание.
Дэвид взялся за кофейник и налил им обоим еще кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39