https://wodolei.ru/catalog/mebel/Ispaniya/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Спутница ее тоже начала смеяться, а что касается Мадлен, то она наконец перестала сдерживаться и присоединилась к общему хохоту.
— Благодарю за краткий биографический очерк, мистер Дуранго, — проговорила блондинка сквозь смех. — В следующий раз, когда я прочитаю о вас в каком-нибудь журнале, я буду среди немногих избранных, кто знает, что вы за негодяй. Брать с рабочих арендную плату за лошадей!..
Он усмехнулся.
— Я иногда об этом подумываю. — Он достал бумажник и протянул ей визитную карточку. — У меня всегда найдется работа для хорошего адвоката. Если соскучитесь без дела, позвоните. — Он подмигнул ей. — Дорогая, вы так чертовски молоды, вам еще рано на покой.
Мадлен была готова расцеловать его, увидев, как вспыхнуло лицо пожилой женщины.
— Спасибо, — сказала та прочувствованно. — А теперь расскажите, как нам добраться до Хьюстона.
После того как туристки уехали, Джон вскочил на лошадь и подождал, пока сядет Мадлен. Затем он спокойно зажег сигарету и направился к амбару, где лучшие быки жили истинно по-королевски, с кондиционером и отоплением в зимнее время.
— Эй, негодяй! — шутливо окликнула его Мадлен, пытаясь вывести его из мрачного состояния, в которое он снова впал.
Но он даже не удостоил ее взглядом. Он по-прежнему был в ярости, а она не знала, как лучше объяснить ему свой поступок, который и сама толком не могла понять.
— Расскажи, что за человек был твой отец? — неожиданно попросила она, поравнявшись с ним.
Он внимательно поглядел на нее.
— С чего ты вдруг спрашиваешь? Она пожала плечами.
— Сама не знаю. Ты никогда о нем не говорил. И я… просто мне интересно.
Он сделал глубокую затяжку и задумчиво устремил глаза вдаль.
— Он был несгибаемый, жесткий. Очень организованный и целеустремленный. В детстве он был лишен всего и поэтому решил показать всему миру, что способен делать деньги не хуже других. Он служил на флоте до того, как купил Большую Сабину и начал бурить нефть. — Он горько ухмыльнулся. — Сначала отец нашел совсем немного, но мы все это скрупулезно выжали, купили еще земли. И тут нам повезло.
— А твоя мать? — спросила она осторожно.
— Она умерла, когда я родился.
— Прости, я не знала. — Мадлен уставилась на рыжие спины быков. — А ранчо назвали в честь битвы?
— Да, битвы в ущелье Сабина, где родился мой отец. Когда в 1863 году во время Гражданской войны войска сторонников федерации пытались войти в Техас через это ущелье, два лейтенанта, Ричард Доулинг и Н. Г. Смит, защищали тамошнюю крепость, имея всего шесть пушек и сорок два солдата. И оборонялись они так успешно, что никто больше уже не пытался пробраться через это ущелье.
— Я не сомневаюсь, что твоему отцу понравилась бы эта история. Я права? — Она улыбнулась ему.
— Эти чудаки? — Он задумался. — Пожалуй, что да. Единственное, что ему не нравилось, так это отцовство. Первые двадцать лет моей жизни он только и делал, что винил меня в смерти матери. Так что никакой трагедии не было, когда он пошел служить и оставил меня у дяди.
Она с любопытством смотрела на его четкий профиль. Ей хотелось знать, что за обстоятельства сделали из него такого человека, каким он был.
Он спешился, поставил ногу в высоком сапоге на нижнюю перекладину забора и, облокотившись о верхнюю, стал смотреть, как неуклюже топчется на своем одиноком пастбище крупный племенной бык.
Мадлен тоже слезла с лошади и присоединилась к нему. Каким большим и сильным он вырос, снова удивилась она, думая об одиноком мальчике, каким, очевидно, он был. Она рада была встать поближе к нему, оправдываясь перед собой тем, что стало свежо, а от Джона всегда исходило тепло. Она окинула его взглядом, снизу вверх — от длинных сильных ног до широкого кожаного пояса на тонкой талии, массивной груди и мускулистых рук. Руки его, темные из-за волосков, что густо покрывали все тело, были удивительно красивые — широкие, загорелые, с длинными пальцами. Ногти всегда были тщательно подстрижены и безупречно чисты, несмотря на то что ему приходилось много трудиться на ранчо. Он носил лишь тонкие золотые часы, никаких колец.
— Ты что, решила взяться за кисть? — бросил он раздраженно. — По-моему, за столько времени мой портрет уже должен был бы отпечататься в твоей памяти.
Она перевела взгляд на быка.
— Я просто думала, — сказала она.
— Думала о чем? Об очередной жертве преступления?
Это была первая капель в леднике, который он возвел вокруг себя. И она ответила ему робкой улыбкой.
— Не совсем. Думала, какие гнусные орудия мне могут для этого понадобиться, и о кое-каких деталях, весьма устрашающих.
Он тихо рассмеялся и наклонил голову, чтобы зажечь сигарету.
— А в кого на этот раз всадят топор? Она бросила на него быстрый взгляд.
— Я подумывала, а не убить ли мне самого сыщика?
— Твои поклонники повесят тебя на первом же суку.
Он поглядел на ее слегка растрепанные рыже-золотые волосы, горящие щеки и огоньки в зеленых глазах. Зрачки его сузились.
— Ты так мало похожа на убийцу… — пробормотал он.
Она дерзко улыбнулась.
— Я всегда любила детективы, — возразила она. — Следить, как распутываются преступления. Я хотела идти работать в полицию, но в журнале было дел невпроворот.
— Не скучаешь по ним? — В вопросе звучало живое участие.
— Ты имеешь в виду репортерскую деятельность? — Она задумалась, вспоминая то время, когда была единственным репортером и фотографом еженедельника в маленьком провинциальном городишке. — Не знаю. Иногда мне кажется, все бы отдала, чтобы только вернуться обратно. Все было так просто по сравнению с тем, что я делаю сейчас. Мне не нужно было сочинять новости, надо было только сообщать о них.
— Думаю, это не так уж трудно — изыскивать новые способы убийства людей. — Он насмешливо поглядел на нее.
Она рассмеялась.
— Тебя это удивит, но конкуренция — жестокая штука, а я была новичком. Поэтому и приходилось выжимать из себя все — иначе окажешься за бортом.
— Мне понравилась «Скрипучая башня», — сказал он.
— Спасибо.
Он ухмыльнулся.
— У героя я обнаружил некоторые… ну, скажем, знакомые черты.
Она почувствовала, что краснеет, вспоминая своего сыщика: высокий, широкоплечий, с усами, любитель шотландского виски, никогда не расстающийся с вещами до тех пор, пока они окончательно не развалятся. Чего греха таить, она списала его с Джона, но тем не менее никак не ожидала…
— Собираешься возбудить против меня дело? — спросила она кротко.
— Какой может быть суд, я польщен. — Он еще ниже надвинул шляпу, скользнув по ней взглядом. — А героиня в чем-то… напоминает тебя.
Она взглянула на него и почувствовала, как дико запрыгало сердце. Ей это не приходило в голову.
— Правда? Тебе так показалось?
Ее смущал его темный неподвижный взгляд.
— Почему ты унеслась от меня перед тем, как появились те туристки? Не потому ли, что я сказал тебе о ночи, проведенной без сна, а ты вообразила, будто я провел ее с Мелоди?
У нее перехватило дыхание. Как безошибочно он угадывает ее мысли! Она сглотнула слюну.
— Я… Я просто захотела прокатиться немного быстрее. И ничего больше.
— Правда? — Он небрежно протянул руку и, зацепив пальцем за вырез блузки, слегка притянул ее к себе. Но он, видно, не осознавал, какую бурю чувств вызвал в ней. Этот длинный, сводящий с ума палец медленно нащупывал путь между холмиками ее грудей под тонкой тканью. Она вдруг со смущением вспомнила, что на ней нет лифчика. По напряженному выражению его смуглого лица она поняла, что он уже это заметил.
Ее реакция на легкую ласку была слишком очевидна и не могла укрыться от его серебристых глаз, которые неотрывно следили за каждым ее вздохом.
Он перевел взгляд на ее лицо, ловя в глазах искры вспыхивающего возбуждения. Ей хотелось прекратить эту муку, но Джон обхватил свободной рукой ее спину и с силой прижал к себе.
— Не надо, милый, не надо, — шептала она, в то время как его большая ладонь легла ей на шею, касаясь одновременно ключиц и груди. — Джон, что ты делаешь? — Она сжала пальцами его мощное запястье и попыталась оттолкнуть от себя.
— А как ты думаешь, что я делаю? Пристаю к тебе. Как тебе это нравится?
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, завороженная, испуганная, дрожащая так, будто он раздел ее и прикасался к обнаженной коже.
— Ты раньше никогда этого не делал… — прошептала она.
— Потому что ты этого не хотела. — Его руки скользили по ее ягодицам, прижимая к себе ее бедра. Она должна была бы воспротивиться этой близости, но не смогла. — До вчерашнего вечера, — добавил он.
— Я и вчера не хотела, — не очень уверенно возразила она.
— Ты была слишком ослеплена ревностью. — Руки его все сильнее прижимали ее бедра. — Нашла к кому ревновать! Иди сюда…
Он наклонил голову, и впервые за все время его твердые теплые губы коснулись ее рта. Усы щекотали, а губы становились все настойчивей, вынуждая ее приоткрыть рот. Она чувствовала дразнящее движение языка, тогда как его руки, проникнув под блузку, мягко гладили ее спину.
У нее перехватило дыхание, из горла вырвался прерывистый стон, тонкие пальцы еще крепче впились в огромные руки. От него пахло сигаретным дымом и дорогим одеколоном; тело, там, где он прижимал ее к себе, было чуть влажным. Все это казалось невероятным — страстные поцелуи, интимные объятия средь бела дня…
— Ну, поцелуй же меня, — потребовал он, глядя на ее дрожащие губы. — Тебе ведь так хотелось коснуться меня, сделай это сейчас. Перестань сдерживать себя, расслабься, черт возьми!
Слова, как брызги холодной воды, проникали сквозь огненную пелену страсти. Она смотрела на его лицо, напряженное от желания, видела жадный блеск в серебристых глазах.
Она помотала головой, чтобы стряхнуть наваждение.
— Нет, нет, — вырвалось у нее, но сама она не поверила своим словам. Рот больно горел от неистовости его губ, ноги подкашивались. — Нет, давай… давай останемся только друзьями.
Он взял ее руку и прижал ладонь к своему бешено бьющемуся сердцу.
— Чувствуешь, что ты делаешь со мной? Постоянно. Просто друзья? Да какая тут к черту дружба!
— Нет! — Она вырвалась из его объятий и, отбежав подальше, попыталась перевести дыхание. — Я не хочу, чтобы это случилось. Не хочу…
— Но это уже случилось, — сказал он, окинув взглядом ее вздрагивающую фигуру, острые кончики грудей, вздымающиеся в такт учащенному неровному дыханию.
Издав невнятный вопль, в котором смешались боль и обида, она повернулась и побежала к лошади. Этого не могло произойти, только не с Джоном, человеком, которому она так доверяла. То, что он предлагал ей, было слишком неожиданно.
— Мадлен! — окликнул он. Но она уже вскочила на лошадь, бросив на него затравленный взгляд.
— Поздно бежать от этого, — сказал он тихо, темные глаза смотрели спокойно.
— Нет, не поздно! — Она задыхалась. — Мы больше не будем видеться.
— Будем, — все так же тихо возразил он. — Того, что сейчас произошло между нами, все равно недостаточно… Ни для меня, ни для тебя.
Едва сдержав резкие слова, готовые сорваться с языка, она дернула поводья и сразу же пустила лошадь галопом. Ветер трепал ей волосы, но Мадлен было все равно. Никогда, лихорадочно думала она, никогда, Джон Дуранго! Она гнала от себя воспоминания о его твердых уверенных губах, об испытанной ею радости. Но хуже всего было то, что он оказался прав — всего этого было недостаточно.
Глава 4
Весь остаток утра Мадлен ходила как в тумане, без конца размышляя о том, почему так молниеносно изменились их отношения с Джоном. Ее смущало ее собственное поведение и то смутное желание, которое он в ней пробуждал. После короткого неудачного романа с Алленом Мадлен решила, что она фригидна и уж в любом случае застрахована от новых увлечений.
Аллен… Она давно не вспоминала о нем, но сегодня, когда сидела за пишущей машинкой и следила за струями дождя, стекавшими по оконному стеклу, неожиданно вернулась боль, хотя уже и не такая острая, как прежде.
Это случилось около двух лет назад. Она встретила Аллена на собрании писательского клуба. Архитектор по профессии, он мечтал написать роман, а Мадлен поддержала его. Только что вышла ее первая книга, у нее было время помочь ему. Но он так и не смог заинтересовать издателей своим замыслом — к сожалению, ему не хватало таланта отстаивать свои честолюбивые планы. Мадлен все больше привязывалась к нему, пока они работали вместе, а он поощрял ее чувства, обещая счастье, счастье на всю жизнь. Он был так настойчив, что в конце концов добился своего.
Наутро после того, как уступила ему, она проснулась с чувством скорее неудовлетворенности, чем радости, но все же с надеждой на более счастливые ночи впереди. И вот тогда-то он и подбросил бомбу. Он стал рассказывать ей о жене, о том, что связан по рукам и ногам, так как у них есть сын. Он умолял простить его, говорил, что потерял голову, что безумно хотел ее и не представлял, что она девственница.
Она оторвалась от машинки и принялась бесцельно ходить по комнате. Нахлынули печальные воспоминания. В тот день она была близка к самоубийству. Она помнила, как спокойно выслушала Аллена, проводила его и молча закрыла за ним дверь. Потом она приготовила себе кофе и с остервенением проработала остаток дня. Вечером, выпив несколько коктейлей, она решила прогуляться под дождем до оперного театра, до которого идти было не одну милю, а после не могла даже вспомнить, как попала туда. Под проливным дождем она шла по шоссе и вдруг услыхала за спиной скрежет тормозов. Высокий разъяренный человек в темном вечернем костюме и белоснежной рубашке вышел из белого «роллс-ройса», собираясь обрушить на нее град проклятий.
Так произошла ее встреча с Джоном Камероном Дуранго. Он вдруг смолк на полуслове и бережно усадил ее на переднее сиденье своей элегантной машины.
Он привез ее к себе на квартиру, в которой жил, когда задерживался в городе, дал ей сухую одежду, напоил ароматным черным кофе, гулял с ней, пока у нее не заныли ноги, а затем уложил спать в комнате для гостей. Это было началом их странной и прекрасной дружбы — духовная близость, возникшая между ними в ту ночь, не исчезла со временем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19


А-П

П-Я