Конечно, у девушки не находилось слов, чтобы описать, что проделал с ней этот сукин сын. Воспитанная без матери и целой армией слуг, всегда готовых исполнить любой ее каприз, она никогда не была сама собой. Не ведала, что способна, а что не способна вынести.Вероятно, Кросби это прекрасно знал. И, как большинство мужчин, этим воспользовался. Фиби была молода и прекрасна, невероятно богата и в скором времени должна была стать его женой. Так что ничего страшного мерзавец в своем поступке не видел. С такими людьми Алекс не раз сталкивался в армии. От подобных личностей Хосмена тошнило.– Так значит, ты говоришь, что он был с тобою груб?Хосмен понятия не имел, как это сделать. Просто знал, что обязан вытащить из нее правду-Фиби откашлялась.– Он был так скор… У меня просто не было времени подумать. Я словно находилась где-то далеко и не знала, что сказать. И потому я ничего не сделала, ничего не сказала и, в конце концов… все было кончено…Алекс ничего не ответил. Девушка описала ему именно изнасилование, но сделала это так деликатно… Мрачная ярость обуяла мужчину. Он не задавался вопросом, почему лезет в ее тайны. Да, он был в ответе за то, что Фиби осталась зимовать на острове, но не за то, что натворил Саймон Кросби. Теперь ее странному поведению в последние недели нашлось объяснение. Девушка вела себя, как контуженый солдат, именно потому, что и впрямь пострадала. Правда, ранили ее не на поле брани – рану нанес человек, которому она полностью доверяла.– И единственное, что я до сих пор не могу понять, почему я все-таки досмотрела оперу вместе с ним… Я просто привела в порядок свои волосы и села рядом с Саймоном досматривать последний акт…Алекс живо представил себе Фиби сидящей в золоченой оперной ложе рядом с мужчиной, который только что ее изнасиловал. И самое худшее заключалось в том, что после случившегося девушке пришлось Вести себя так, будто ничего не произошло. Да, таким вещам в пансионах не учат. Там не учат, что делать, когда человек, которому ты верил, тебя насилует. – После этого воспоминания мои спутаны, – Фиби вздохнула. – Оказавшись в пансионе я легла спать и проспала почти до обеда, а потом просто не хотела вставать. А в тот день должно было состояться очень важное общественное мероприятие, на котором я обязательно должна была присутствовать. Евангельские чтения. Мои подружки по пансиону мисс Олборн так их ждали. Саймон должен был там со мною встретиться. Но когда пришло время собираться, я вдруг поняла, что не смогу никуда пойти. И тогда я поехала в город, чтобы встретиться с отцом.– Ты собиралась рассказать ему о том, что случилось?Девушка побледнела и откашлялась.– Нет… как же я могла. Я только сказала папе, что передумала и не собираюсь выходить замуж за Саймона Кросби. Конечно же, отец не воспринял мои слова всерьез. Данный брак значил для него слишком многое, а то, что Саймон просто ужаснул меня, не играло никакой роли.Впервые за время этого откровенного разговора Фиби посмотрела Алексу в глаза. При виде застывшей на ее лице скорби ему захотелось убежать из хижины, и молодой человек с трудом подавил это желание.– Так что вот ответ на твой вопрос, – подытожила девушка. – Да, вполне вероятно, что я беременна, потому что вовремя не остановила Саймона.– Послушай, – начал, запинаясь, Алекс, – а после той ночи месячные у тебя были?Фиби густо покраснела.– Пока ты не спросил, я как-то об этом не думала… – она встала и отвернулась, собираясь уйти в спальню. – Прости, я внезапно почувствовала такую усталость…От того, что ей пришлось пережить, Алексу Хосмену стало не по себе. Обуявшая его ярость не находила выхода. Встав, он вышел во двор, не удосужившись надеть ни куртки, ни перчаток. Алекс стал колоть дрова, пытаясь хоть как-то успокоиться.Тот факт, что Саймон Кросби изнасиловал Фиби, объяснял очень многое. И ее продолжительное молчание, и нервную реакцию на его прикосновения.Но одно дело – понять ее, а совсем другое – помочь. Нарубив дров, Хосмен уставился на свой обмороженные шелушащиеся руки. Он тяжело дышал, выпуская изо рта белые облака пара.«Нанесенная ей рана никогда не затянется», – у Алекса не было ни малейшего желания копаться в душе принцессы Кью.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Фиби приложила руки к животу и постаралась представить, как там, внутри, растет ребенок. Но у нее не получилось. «Ничего – попыталась успокоить себя девушка, – быть может, я вовсе и не беременна».Инстинкт подсказывал Фиби, что Алекс Хосмен уже никогда не будет смотреть на нее прежними глазами.На следующий день после ее непростительной истерики и исповеди девушка уже вспоминала разговор с Алексом со стыдом, смешанным с паническим ужасом. Да как она вообще могла говорить вслух о том, что произошло между нею и Саймоном Кросби? Ведь это было так интимно, и ей вовсе не стоило выдавать свои тайны постороннему мужчине.Хотя Хосмен вовсе не посторонний. Алекс… был Алексом. Ее похитителем. Ее защитником. Единственной человеческой душой, которую ей суждено увидеть до весны.Фиби не могла думать о молодом человеке, как о чужом, потому что за время, проведенное вместе, узнала его, как никого другого.Все еще недоумевая, как она решилась рассказать этому мужчине о том, что произошло между ней и Саймоном, девушка не могла не признать, что чувствует себя намного легче.Теперь Алекс знал ее тайну. Знал о том, что в отличие от остальных женщин она уже никогда не насладится любовью с мужчиной.Причесав волосы, Фиби не стала заплетать их в косы.Хосмен уже сидел за столом.– Кофе готов, – бросил он, не поднимая глаз.Девушка не могла понять, что прозвучало в его голосе: скрытое презрение или свойственная ему грубость. Не спеша, она налила себе кофе. Возникла неловкая пауза, пока Фиби, сгорая от стыда, не высказала мучившие ее сомнения.– Если окажется, что я и впрямь, как ты выразился, «на сносях», что ты будешь делать?– Думаю, что не буду спать всю ночь, – размышляя об этом, буркнул Алекс.Подобное признание ошеломило Фиби. Насколько ей помнилось, она еще никогда никого не лишала сна.– Ну а дальше?Закрыв глаза, она ждала ответа, пытаясь представить себе, каково это – иметь ребенка. Прежде девушке еще ни разу не приходилось видеть беременную женщину. Единственное, что ей помнилось, так это что беременных служанок увольняли сразу же.«Вот для чего ты была создана, – всплыл в памяти голос Саймона. – Вот она – единственная обязанность женщины».– Ну а если тебе понадобится помощь в твоем положении, – продолжил Алекс, – то я доберусь до лагеря на юге и, вполне возможно, приведу женщину, которая в этом разбирается.Фиби содрогнулась, живо представив себе повивальную бабку. – Я не хочу, чтобы ты меня покидал, – невольно вырвалось у нее. – Думаю, нам следует подождать, чтобы точно убедиться в том, что это правда.– В таком случае, нам ничего не остается, кроме как ждать весны, – подытожил Хосмен.Девушка заставила себя выпить кружку сидра, хотя сейчас ей совершенно ничего не хотелось. Шло время, и внезапно ей овладело какое-то странное чувство. Прежняя Фиби уплывала в никуда, вытесненная чем-то иным и новым.Ее жизнь так изменилась, что она стала чужой самой себе. Трудно было поверить, что прежде Фиби была беззаботной девчонкой, проводившей лето на озере, посещавшей балы и концерты и веселившейся с подругами.Падение ее было поистине драматичным. Сентябрь девушка начала в высшем свете, в надежде выйти замуж за настоящего принца и дать своему отцу пропуск в элиту английского общества. А теперь она застряла на всю зиму на практически необитаемом острове и, вполне вероятно, беременная.– С тобой все в порядке? – спросил Алекс. Молодая женщина уставилась на дощатый пол.– Я просто подумала, как отреагирует на все это мой отец.– Ты думаешь, что ребенок от Саймона осчастливит старого выродка? – с усмешкой спросил Хосмен.Она помедлила с ответом.– Не думаю, что мой отец знает, что такое счастье. В жизни его больше всего интересовал процесс достижения определенной цели, причем любой ценой. Когда он добивается своего, то, безусловно, испытывает определенное удовлетворение, – Фиби налила в кружку еще сидра. – Так что ты тоже должен быть доволен, потому что не дал ему достигнуть самой желанной своей цели. Ведь у него была единственная дочь, которую обстоятельства сделали непригодной для брака.– Но, похоже, ты об этом не особо жалеешь.– Нет-нет, – внезапно девушка ощутила необыкновенную легкость. – Странно, но теперь я чувствую себя свободной. Мне не надо выходить замуж за Саймона, переезжать в Лондон, мне не надо посещать эти многолюдные общественные мероприятия. Теперь я вполне могу стать пионером, покоряющим дикий Запад, или миссионеркой в какой-нибудь экзотической стране.– Ты действительно этого хочешь?– Не уверена. Но до пожара и того, что случилось потом, у меня просто не было выбора. Бог знает, что я не годилась на роль жены.Она произносила это легко, скрывая тоску и опустошение, что терзали ее душу. Фиби становилось как-то не по себе, когда она размышляла о своем будущем в качестве миссис Саймон Кросби из Чансери Лейн, Лондон. А от мысли, что миллионы ее отца поправят финансовое положение Саймона, девушка испытывала настоящее омерзение. Ей хотелось мужа, который бы крепко ее обнимал, любил и делился самыми сокровенными мыслями, с которым можно было бы создать крепкую семью и спокойно состариться.Насколько было известно Фиби, жены и мужья ее круга вели совершенно независимые друг от друга жизни. Но, конечно, как многие наивные девушки, она была уверена в том, что у нее все будет по-другому.– И как прикажешь понимать твою фразу о том, что ты не годишься на роль жены? – спросил Алекс.От отчаяния девушка готова была расплакаться.– Прошлой ночью я рассказала тебе о том, о чем мне следовало промолчать. Ты что, невнимательно меня слушал?– Клянусь, я помню каждое твое слово!– Тогда ты, должно быть, слышал, что мой первый опыт близости с моим женихом, мужчиной, которому я верила столько лет, заставил меня задуматься о фундаментальной ущербности моего характера.– Минуточку, что ты имеешь в виду?– А то, что сама близость между мужчиной и женщиной, лежащая в основе всякого брака, для меня просто отвратительна. И судя по всему, объясняется это тем, что у меня просто не было матери, которая…– Бог мой! – перебил Фиби Алекс. – Да ты, я вижу, так ничего и не поняла!Его резкий тон привел ее в замешательство.– О чем ты? – еле слышно прошептала девушка.– О той ночи, о которой мне поведала.– Пожалуйста, я не хочу больше это обсуждать…– Нет, мы будем обсуждать это до тех пор, пока ты, наконец, не поймешь, в чем дело!– А что тут понимать?! Быть может, мне посчастливилось осознать свою неполноценность, прежде чем я вступила в брак с Саймоном.– Я тебе не верю, – Алекс встал из-за стола. – Ты обвиняешь себя лишь потому, что этот сукин сын тебя изнасиловал!Изнасилование. Это было культурное гаденькое словечко, которое даже учитель закона Божьего произносил шепотом, рассказывая библейские истории. Фиби изучала классическую историю и знала, что вестготы и варвары также совершали изнасилования наряду с грабежами и поджогами. И в том, и другом случае изнасилование было актом ненависти и жестокости, вследствие которого жертва либо умирала, либо сходила с ума. В поэмах Овидия женщины, как правило, кончали жизнь самоубийством после того, как их насиловали.– Нет, – неторопливо произнесла она. – Ты ничего не понимаешь. Саймон был моим женихом, а значит, никакого из…Фиби так и не смогла произнести этого слова вслух.– Так, значит, он тебя не насиловал?– Да, но…– Не задирал на тебе юбки, не рвал трусики, не входил в тебя против твоей воли?Каждое слово Хосмена было хуже пощечины, и внезапная боль сжала девушке виски.– Я больше не буду об этом говорить.– Тогда ответь мне всего лишь на один вопрос, Фиби!Алекс почти никогда не называл ее по имени.– Какой?– Ты говорила ему, чтобы он прекратил?– Шепотом, – призналась она. – Но…– То, что он заставил тебя сделать, то, что ты не хотела, – бесспорный факт. То был акт насилия. Изнасилование, черт его дери, а ты продолжаешь во всем винить себя!– Саймон никогда не относился ко мне жестоко. Он никогда не поднимал на меня руки, не делал больно…– И даже в ту ночь? – не унимался Алекс. – Ты можешь поклясться, что тебе в ту ночь не сделали больно? То, что после него не осталось синяков, еще не значит, что он не причинил тебе боли.Действительно, Саймон не оставил на ее теле никаких следов. И содеянное им не имеет никакого оправдания. Кросби ранил ее душу, прекрасно зная, что этого никто никогда не заметит.Фиби захотелось убежать куда-нибудь подальше, но взгляд Хосмена словно пригвоздил ее к месту.– Почему ты обо всем этом меня расспрашиваешь? – не выдержала девушка. – Почему это для тебя так важно?!– Потому что я вижу, что ты теперь ненавидишь себя за то, что совершил с тобой этот подонок.– Он просто показал мне, в чем состоят обязанности женщины перед ее супругом. И не его вина в том, что я почувствовала… – Фиби запнулась и направилась к выходу из кухни.– Что ты почувствовала?! То, что тебя предали?! Изнасиловали?! Конечно же, именно это, женщина! Он набросился на тебя и сделал свое грязное дело, не спросив твоего согласия. И теперь тебе отвратительно, потому что он тебя изнасиловал, а не потому, что в тебе какая-то неполноценность! – Алекс встал из-за стола и стал метаться по комнате, словно загнанный в клетку зверь. – Ты что, думаешь, я не видел, как ты вздрагивала, когда я к тебе прикасался? – спросил он. – Сукин сын научил тебя бояться мужчин.– Итак, ты считаешь, что мой жених – жестокий человек, причинивший мне боль?– Да.– И теперь ты предполагаешь, что мне от осознания этого стало лучше?– Насколько я вижу, хуже тебе не будет. Она прижала руки к губам и покачала головой.– Ты ничего не понимаешь.– Ну, тогда объясни мне все. Я ведь внимательно тебя слушаю.Фиби тяжело вздохнула.– Если он и впрямь насильник, то это значит, что я совершенно не разбираюсь в людях. А если нет, то жены из меня точно не получится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36