Даю вам слово чести.
Мег не находила слов. Стояла предрассветная тишина, слышался только шелест осенних листьев и прерывистое дыхание двух людей.
– Благодарю вас, – наконец прошептала Мег, удивляясь, что сумела справиться с комом в горле.
– Вам не нужно ничего говорить, – ответил Ричард, протянул руку и с нежностью провел большим пальцем по верхней губе Мег, в которой это прикосновение отозвалось новой волной дрожи. – На сегодня сказано достаточно.
Мег кивнула, а когда Ричард убрал руку, почувствовали себя покинутой и одинокой. Осталось лишь сожаление, но у нее не хватило смелости сделать то, что диктовало сердце, а не разум. Но смелости пока не хватало.
– Через три часа состоится заупокойная месса, потом похороны и поминки, – продолжал Ричард. – Не позже чем через неделю нам придется уехать отсюда в Танбридж, чтобы выполнить приказ короля. Так что собирайтесь в дорогу, Мег, И знайте, я буду рядом и всегда приду вам на помощь.
И не успела Мег ответить, как он поднес к губам ее руку и поцеловал пальцы. Мег была взволнована и тронута этим проявлением учтивости. Ричард тут же ушел в дом, оставив Мег переживать случившееся и любоваться разгорающимся восходом.
Ричард стоял в тени кухонной двери и наблюдал за Мег. Первые утренние лучи золотили ее стройную неподвижную фигуру. Девушка не трогалась с места. Ричард надеялся, что его признание не напугало Мег. Он вздохнул. Господи, как тяжело! В тот момент он боялся, что не сможет уйти от нее. Они стояли так близко, он даже чувствовал жар ее тела, ощущал тонкий аромат, исходящий от ее волос. Как хотелось ему притянуть Мег к себе, обнять…
Он едва не зарычал, ругая себя за мысли, которые следовало гнать. Ричард все еще не успокоился, и часть его души рвалась назад, к Мег, к ее жару, к ее объятиям. Плохо, что он перестал себя контролировать и почти не способен скрывать желание, которое она в нем порождает.
Он не солгал Мег. За все годы на службе ордена ему ни разу не пришлось бороться с искушением. И не потому, что не было случая. Как раз наоборот. В путешествиях он сталкивался с бесчисленным количеством женщин, которые предлагали себя рыцарям, не заботясь о том, что те служат Господу. Однако Ричард ни разу не изменил обетам. Да, да, он чувствовал позывы желания, ведь мужчина есть мужчина и после долгого воздержания его тело требует разрядки. Но Ричарду всегда помогали молитвы, упражнения, бой.
Сейчас ему негде было искать опоры. Он постоянно думал о Мег, вспоминал каждое проведенное вместе мгновение. В мозгу роились образы, которые сводили его с ума.
И вот сегодня, отбросив сомнения, он рассказал ей о том, что чувствует. Да, он сумел сдержаться и не поцеловать ее, но Ричард знал, что рано или поздно это произойдет. Однако Ричард желал, чтобы все было правильно. Не так, как это случилось в первый раз. Он не хотел неопределенности, сомнений. Когда он поцелует ее в следующий раз, он должен знать, что делает это по праву. Они оба должны быть в этом уверены.
А до тех пор он подождет. Жизнь тамплиера научила его терпению, и он знал, что справится. Тем слаще будет награда.
Однако сейчас придется нелегко. Желание до сих пор не оставило его, и Ричард заскрипел зубами от боли неразрешившегося напряжения. Он бросил последний взгляд в сад, где стояла освещенная розовыми лучами Мег, и отправился в свои покои, намереваясь принять холодную ванну и тем успокоиться.
Глава 10
К полудню Дня всех святых Ричард пришел к выводу, что он глупец. Ради чего, спрашивается, он решился проявлять терпение в отношении Мег? К чему была эта клятва?
Видит Бог, он не мог думать ни о чем, кроме того, как станет обнимать ее, целовать, ложиться с ней в постель. Ричард измучился, представляя, как все это будет. Никакие запреты не помогали. Перед его мысленным взором вставали глаза Мег, ее губы цвета спелых вишен, облако золотистых волос. Он чувствовал исходящий от нее тонкий и свежий запах, вспоминал свои ощущения, когда обнимал ее, воображал, что будет, если убрать разделяющие их бархат и лен одежд. Эта пытка сведет его с ума!
С того утра в саду они несколько раз вплотную приблизились к определенной Ричардом границе. Он с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на нее с поцелуями. Взгляды, которыми они время от времени обменивались, были такими огненными, что Ричард невольно удивлялся, что трава и пол между ним и Мег не вспыхивают, как порох.
Но все же он ни разу ее не поцеловал.
В тот первый день было совсем нетрудно сохранять привычно-сумрачное выражение лица. Пока шла заупокойная месса, он невольно отдался мрачным мыслям и воспоминаниям, но дни шли за днями, и Ричард вдруг осознал, что устал, просто устал от мучившего его чувства вины и печали. Он был похож на человека, долго остававшегося в душной темнице. Когда дверь наконец распахнулась, и Ричард оказался на чистом воздухе под ласковыми лучами солнца, он мог лишь наслаждаться каждым мгновением, вдыхая прозрачную свежесть и ловя живительное тепло. Разве способен такой человек подумать о возвращении в холод и мрак?
Да, он сочувствовал страданиям Элинор, горевал, что она покинула этот мир в столь раннем возрасте. Однако истина состояла в том, что Ричард пережил трагедию разрыва с ней много лет назад, когда погибла Изабелла, а сама Элинор, женщина, которую он знал, исчезла и больше никогда не возвращалась. Он давно научился жить с этой новой реальностью, осталось только чувство вины за случившееся.
Похороны завершились, и теперь Ричард ощущал одну только пустоту. Он, как изголодавшийся путник, спешил наполнить эту пустоту чувствами, которые он считал ушедшими навсегда и которые возродила в нем Мег. Он не виноват, что снова стремится к счастью и любви.
Вот с чем пришел Ричард к этому дню. Ему казалось, что внутри его скрывается дикий зверь, который намерен вырваться наружу.
Жители деревни уже собирались на праздник во дворе поместья. Ричард, стараясь отвлечься от своих неспокойных мыслей, ходил между людьми, разговаривал с арендаторами, благодарил за труды, которые выпали на их долю за годы отсутствия хозяина. Однако его усилия были встречены довольно холодно, он чувствовал только страх перед лордом и владыкой здешних мест. Ричарду оставалось надеяться, что все изменится после запланированного им обращения к крестьянам.
– Ты все хорошо обдумал, малыш? – спросил Брэдан, имея в виду готовящиеся нововведения.
Они уже много раз обсуждали эту тему, и теперь Ричард не столько слушал, сколько разглядывал собравшихся. Праздник устроили во внутреннем дворе, чтобы поместились все жители деревни и гости из приората, если они захотят присутствовать.
Сейчас Брэдан и Ричард сидели во главе стола на местах для хозяина и его семьи.
– Я все обдумал, Брэдан, – ответил Ричард, наблюдая, как деревенский люд сторонится братьев из приората.
Никто из этой братии не был рыцарем. Это были все больше фермеры, отставные сержанты или монахи, как брат Томас, который отслужил праздничную мессу и сейчас стоял в центре гостей из приората, однако жители деревни относились к ним с определенной неприязнью.
– Это единственный способ возвратить доверие людей. Кроме того, я считаю, что работающие на меня люди должны иметь возможность хотя бы прокормиться, не говоря уже о том, чтобы процветать. Я не могу компенсировать потери, понесенные ими за пять лет беззакония, но должен сделать хотя бы шаг в этом направлении до завтрашнего отъезда в Танбридж.
Ричард отхлебнул глоток французского вина и кивком подозвал Мэтью, деревенского старосту.
– Этот человек знает, что ты собираешься назначить его управляющим? – спросил Брэдан.
– Нет, я принял решение только вчера вечером. Но я уверен, он справится.
– А как насчет брата Томаса? Он-то знает, что его намереваются сместить с должности?
У Ричарда заиграли желваки на лице.
– Нет. Но он заслуживает еще и не такого. Я сейчас его подзову и сообщу заранее, до общего объявления. – Ричард опрокинул в себя остатки вина, поставил кубок на стол и покачал головой. – Увидев, что он сделал с людьми и как он с ними обращается, я не могу винить Мег за неприязнь к тамплиерам.
– Мне кажется, к тебе она неприязни не испытывает, – заметил Брэдан и перевел взгляд на предмет разговора.
Мег как раз выходила из кладовой. Фиона шла за ней следом. Обе несли корзины с хлебом. Выложив его на столы, женщины, пересмеиваясь, снова направились в кладовую.
Ричард пытался держать себя в руках, хотя жар окатил все его тело при одном только взгляде на Мег. Кашлянув, он ответил брату:
– Так и есть. Думаю, это потому, что официально я больше не тамплиер.
Брэдан ответил ему лукавым взглядом:
– Лично я считаю, что это не так. В душе ты все такой же тамплиер, каким был, когда впервые надел плащ с алым крестом.
Ричард с притворным равнодушием пожал плечами. О своих новых чувствах он не мог говорить даже с братом.
– Она много выстрадала, Брэдан, – наконец решился возразить он. – И эти страдания частично связаны с нашим орденом.
В этот момент до братьев долетел взрыв смеха. Ричард улыбнулся – в дальнем конце двора деревенские дети играли в жмурки. Но тут он заметил, что взрослые с опаской оглядываются на их стол, как будто боятся, что Ричард не одобрит веселье. На любом празднике подобные игры – обычное дело, а потому Ричард удивился страху крестьян, но вскоре все понял, увидев, с какой кислой миной наблюдает за происходящим брат Томас.
– Господи, он даже сегодня не может оставить людей в покое, – проворчал Ричард и поднялся на ноги.
– Ты хочешь сейчас с ним поговорить о своем решении?
– Да. Хотя на самом деле я хотел бы, чтобы он узнал об этом без предупреждения на глазах тех, кого он разорял ради собственной выгоды. Но потворствовать собственному гневу – грех.
– Тогда не впадай в гордыню, наслаждаясь переменами, которые собираешься предпринять, – посоветовал ему Брэдан.
– Я постараюсь, – несколько суховато отвечал ему Ричард.
– Удачи тебе. – Брэдан вышел из-за стола и направился к дому. – Пойду разыщу детей, а потом жену. Ей надо поесть прежде, чем ты произведешь фурор своим объявлением. Если я усажу их всех за стол, то сам ничего не услышу, и тебе придется рассказывать мне, как все прошло.
Ричард махнул Брэдану рукой.
– Смотри, как его скривило, – обмахиваясь тряпкой, заметила Уилла, наблюдавшая за праздником из кухонных дверей, – как будто жабу проглотил. – Женщина говорила о брате Томасе, который в отдалении от других гостей из приората беседовал с Ричардом.
Сама она вышла вдохнуть свежего воздуха. Лицо ее раскраснелось от жара – Фиона, Мег и Уилла варили яблочное пюре для праздника и сейчас собирались подать его на стол.
– Я мало знаю брата Томаса, но мне кажется, у него всегда кислое выражение, – ответила Фиона.
– Да, я бы не назвала его весельчаком, – внесла свою лепту Мег, которая чистила фрукты. – За два года я лишь дважды видела, как он улыбался. Оба раза, когда забирал свою долю из на редкость хорошего урожая.
– Может быть, он тоже хочет попасть ко двору? – в шутку предположил старший сын Фионы Адам, который вошел в кухню и опустился на стул возле рабочего стола.
Его стройность и привлекательность в который раз восхитили Мег, и она спрятала улыбку, вызванную настойчивыми попытками юноши убедить мать, чтобы она отпустила его на празднества в замок Танбридж.
Фиона бросила на сына раздраженный взгляд и открыла было рот, чтобы в третий или четвертый раз за эту неделю высказать свое мнение о тщетности его попыток, но Адам вскочил с места и предвосхитил отповедь:
– Я знаю, мама, знаю. Все, больше не буду. – Он улыбнулся матери ослепительной улыбкой. – По крайней мере пока.
– Адам де Кантер, ты неисправим, – проворчала Фиона, но не сумела сдержать улыбку.
– Возможно, – со смехом отвечал юноша. – Но я должен продолжать попытки. И обязательно буду продолжать, пока ты не уступишь. – И он с насмешливым видом приподнял бровь, раздвинул губы в обольстительной улыбке и с преувеличенной любезностью поклонился, выказав при этом такую грацию, что сразу стало понятно: когда этот юнец вырастет, женщины наплачутся. – Очень полезное качество – уметь уговорить женщину выполнить твое желание, разве нет?
Мег сразу вспомнила странную реакцию Ричарда, когда он впервые увидел повзрослевшего племянника. Фиона тоже повела себя необычно: она вдруг побледнела, а ее глаза налились слезами. Она тут же справилась с собой и слабо улыбнулась сыну, но тот уже подлетел к ней, обнял и заговорил:
– Прости меня, мама. Я расстроил тебя. Но я ведь хотел только пошутить. – На красивом лице молодого человека отразилась искренняя печаль. Адам взял руки матери в свои ладони. – Может быть, ты присядешь?
– Нет-нет. Со мной все в порядке. Не говори глупостей. – Фиона оттолкнула его. Теперь она казалась спокойной, но было видно, что потрясение не прошло бесследно. – Хватит болтать. – Фиона сунула в руки Адама пестик и ступку с пряностями. – Все равно ты здесь толчешься. Помогай. Мы быстро все закончим и пойдем к гостям.
Раскаивающийся Адам рьяно взялся за работу.
Мег поймала удивленный взгляд Уиллы. В нем читался тот же вопрос, который она сама задавала себе в день приезда всего семейства. Какая тайна связана с Адамом де Кантером?
Уилла, желая сгладить минутную неловкость, взяла миску с начищенными яблоками, вывалила их в котелок на огне и заявила:
– Так вот, возвращаясь к брату Томасу, могу сказать, что я от него не в восторге. Передать вам не могу, как я обрадовалась, когда сэр Ричард вернулся и сам стал хозяйничать. – Уилла шутливо огляделась, словно бы опасаясь, что ее подслушают.
Мег всегда знала, что эта женщина любит посплетничать.
Тут в разговор снова вступила Фиона:
– Пять лет назад, когда Ричард уехал, а брата Томаса назначили управляющим, я подумала, что это правильный выбор. Что же, я ошиблась.
– Вы были здесь, когда уезжал Ричард? – как можно более равнодушно спросила Мег.
Не было ничего странного в том, что Брэдан и Фиона гостили в Хоксли во время отъезда Ричарда, и все же Мег удивилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34