Если бы девушка не волновала вас, все эти вопросы, этот гейс… оставляли бы вас бесстрастным. А это далеко не так, сын мой.Ниалл отвернулся, явно не желая, чтобы священник увидел выражение его лица.– Ну, что скажете, милорд? Вы часто думаете о ней? Мысль о том, что Маккумхал мог поцеловать ее, привела вас в ярость? Равенна появляется в ваших снах, когда вы хотите забыть о ней?Тревельян не желал поворачиваться.Другого ответа отцу Нолану и не было нужно.Дряхлая рука священника оперлась на палку, но прежде чем он успел уйти, Тревельян спросил старика голосом негромким и торжественным:– Предположим, вы правы, и я начинаю понимать, что влюбляюсь в девчонку. Что вы скажете мне на это?– Скажу, что сочувствую вам, милорд, и начинаю верить в гейсы. У Тревельянов можно отобрать и богатства, и земли, но нет большего проклятия, чем любить без надежды на взаимность. Мы, кельты, странный народ, и вы знаете это по собственной плоти и крови, Ниалл. Если бы мы хотели проклясть Тревельянов, то лучшего способа просто нельзя было придумать. – Отец Нолан поклонился застывшему у каминной доски угрюмому силуэту. – Да благословит и охранит вас Господь, милорд. Глава 17 Равенна не спала целых два дня. Гнев ее тлел, скрытый за невозмутимым видом. Ярость превратилась в ненависть, а потом остыла до обманчивой отстраненности. В глубине души она понимала, что Тревельян ей не безразличен, однако она поклялась себе не обнаруживать к нему ничего, кроме бесстрастия.Спасение она находила только в обществе Скии и Грейс. В первые утренние часы, когда обида грозила разразиться слезами, она бросилась к своему старенькому письменному столу и стала писать при свете оплывающей свечи. * * * Грейс нашла домик легко, ее словно вела за руку фея. Она добралась до рощицы посреди леса – той самой, что укрывала коттедж, – когда последние солнечные лучи еще пробивались сквозь плотный полог переплетенных ветвей. Густой моховой ковер укрывал лесную землю. Один раз побывав в старому лесу, Грейс сразу поняла, почему ее кельтский народ так любит сказку.От домика ее отделял древний мостик, построенный из корявых, окаменевших бревен. Под ним распевал, журчал на гладких камнях ручей. В домике напротив уже горела свеча, и Грейс заволновалась, представив себе долгожданную встречу с сестрой.– Кто идет?Голос заставил Грейс замереть на месте. Жуткий скрежет нисколько не напоминал голос ее сестры.– И кто же это у нас?Раздался он снова. Злобный, противный, скрипучий… словно кто-то водил ногтем по шиферной плитке.– А ну, говори, иначе не пущу на свой мост.Грейс поглядела вниз… глубоко, туда, где под мостом бежал ручей. Там в сырой тени стоял маленький тролль – ростом не выше былинки пырея, на нем были залатанные штаны, короткие остроносые сапоги и жалкая грязная курточка, некогда пошитая из лучшего бархата, а теперь помятая и перепачканная. Тролль выглядывал из самой тьмы, бледный нос прыщом торчал на лице, жесткие черные волосы падали на злобные поросячьи глазки.Девушка прокашлялась, чтобы скрыть страх.– Я… я – принцесса Грейс. Я пришла проведать свою сестру Скию, живущую в этом домике.– Это она твоя сеструха? – пухлый большой палец ткнул в сторону коттеджа.– В самом деле, – кивнула Грейс. – Чтобы повидаться с ней, я пришла издалека.– Ежели она и впрямь твоя сеструха, значит, тебе не перейти мой мост.К отчаянию ее, злобное создание скрестило на груди руки, задиристо задрав кверху противный маленький подбородок.«Значит, тебе не перейти мой мост», – повторила она про себя его слова. Этот крохотный тролль похож на капризную старуху.– А откуда ты возьмешь силу преградить мне путь? Ты же чуть выше моего колена, – она подавила смех.В ярости тролль запрыгал на месте, расплескивая воду своими крохотными сапожками.– Тебе не перейти через мой мост! Тебе не перейти через мой мост! – вопил он.Грейс подобрала юбки и сделала шаг. Мост застонал под человеческим весом, явно чрезмерным для него. Она сделала еще один шаг и еще. Противоположный берег и домик ее сестры чуть приблизились. Под мостом, издавая зловещие звуки, тролль рылся в каком-то ящике, словно чего-то разыскивая. Должно быть, он отыскал нужную вещь, потому что Грейс вдруг услышала противный смешок.Оказавшись на другой стороне, она ступила на землю и побежала. Она как будто бы слышала топот сотни крошечных ног, преследовавший ее, однако не стала обращать на него внимания. И только когда что-то уцепилось за ее подол и, царапаясь коготками, залезло на ее плечо, Грейс не выдержала.Повернув голову, с визгом она обнаружила возле своего лица крысу – огромную и уродливую. За ней торопилось целое крысиное войско; гадких тварей было столько, что они валились с моста в мелкий ручеек. Хохот тролля зловеще звенел в ее ушах.– Помогите! Помогите! – закричала Грейс и побежала к домику. Она забарабанила в дверь и, когда та отворилась, влетела внутрь вместе со всеми крысами, даже не потрудившись хоть что-то сказать сестре, которую не видела столько лет.– Грейс! – воскликнула Ския, бросившись к ней навстречу с распростертыми объятиями. Крысы почему-то совсем не смущали ее.– Ския… – простонала Грейс, протягивая к сестре ослабевшие руки.Ския прижала ее к себе, и крысы посыпались с головы и плеч Грейс.– Пойдем к столу, ты расскажешь мне о доме. – В обращенных к младшей сестре глазах Скии сверкали слезы, однако Грейс ожидала не такой встречи. Ничего не говоря, она смотрела, как Ския освобождает место на столе, как ставит глиняный кувшин и блюдо, полное сладких печений.Грейс казалось, что все это снится ей. Крысы проникали в открытую дверь, но когда одна из них, пробежав по ее ноге, заторопилась к печенью, девушка взвизгнула.– Крысы! Крысы! Ну почему он всегда присылает крыс! – всплеснула руками Ския и взяла в руки мерзкую тварь, как раз собравшуюся перекусить. Она подняла грызуна, внимательно поглядела на него, потом окинула взглядом комнату. Грейс тоже посмотрела и содрогнулась при виде сотен серых и бурых крыс, немедленно бросившихся по всем углам и ящикам. – Ой, какая досада! Ну, он мне заплатит!Ския щелкнула пальцами. Крысы вдруг превратились в ослепительно белых голубок. Птиц были сотни. Хлопая крыльями, они вылетали в окна и дверь, разбрасывая повсюду игравшие радугой перья. Ския смахнула этот снежный покров со стола и пригласила Грейс сесть и подкрепиться.– Расскажи мне о доме. Как там мать и отец? – спросила Ския.В ушах Грейс еще отдавалось воркование оставлявших домик голубок.– Ския, а ты теперь действительно ведьма? – спросила она с трепетом.Боль и растерянность исказили прекрасное лицо Скии. Опустившись рядом с сестрой за стол, она едва слышно шепнула:– Да. Я стала ведьмой. А владеть магией – значит всегда быть обособленной от людей.Она взяла руку Грейс и тихонько пожала ее. Горькие слова сестры отдались в самом сердце Грейс:– А как хотелось бы мне быть с ними. * * * Гриффин О'Руни наконец обрел дом. Он получил теплую сухую постель, – впервые с тех пор, как безумие несколько лет назад поразило его, – его кормили еще три раза, вкусно и сытно, в кухне замка в компании прочих слуг, которых было столько, что он даже не успевал поговорить с каждым. По утрам, когда старик просыпался, Фиона кормила его завтраком возле пылающего очага.– Тепло полезно костям, – сказал он Фионе, раскатывавшей тесто на мраморной крышке кухонного стола.Служанка рассеянно улыбалась. Никто в замке не принимал старика всерьез. Но даже посудомойки считали, что лучше пусть Гриффин сидит на кухне в тепле, чем бродит, пугая всех, по кладбищу.– Сегодня мне нужно поговорить с господином, – важно объявил Гриффин.– Ах, хозяин сегодня занят, мистер О'Руни. Наверно, я сумею прислать сюда Томми Джеймса, чтобы вам было с кем поговорить. Ну-ка, а где я видела в последний раз этого мальчишку? Кажется, он помогал на конюшне.– Сегодня я должен поговорить с Тревельяном, – настаивал не слушавший ее Гриффин. – Я должен рассказать ему, как кольцо попало ко мне. Пришла ему пора жениться. Девочка-то уже стала взрослой.– В самом деле не знаю, примет ли тебя хозяин, – отвечала Фиона в рассеянности и с некоторой неловкостью. Схватив охапку грязного белья, она бросилась к двери.– Я должен рассказать всю историю господину, и притом именно сегодня. Ты скажешь ему об этом! – произнес Гриффин.Вздохнув, Фиона покачала головой.– Посмотрим, может быть, я и сумею что-нибудь сделать для вас, мистер О'Руни. * * * Когда Тревельян, наконец, нашел время спуститься в кухню, старик сидел в черном виндзорском Полированное деревянное кресло без обивки с гнутой спинкой и прямыми подлокотниками.

кресле перед огнем, словно стараясь держаться подальше от окружавших его холодных каменных стен. Сонные глаза, ясное лицо… Старец, ждущий, когда его позовут домой.– Сколько тебе исполнилось, Гриффин? Как мне кажется, ты разменял уже девятый десяток? – еще из дверей сказал Ниалл.Гриффин поглядел на него. Быть может, он и не разобрал слов, но голос услышал.– Фиона сказала мне, что ты хочешь поговорить со мной. – На лице Тревельяна появилось покровительственное выражение.– Горю желанием поговорить с вами, лорд Тревельян, – повторил Гриффин, явно не слыхавший даже слова.По какой-то причине Тревельян был готов сделать одолжение старику. Граф опустился на соседнюю скамью и приготовился выслушать О'Руни.– Милорд, у меня находится третья часть гиммаля, – подслеповатые глаза старца обратились к руке Тревельяна. Он прикоснулся к кольцу на мизинце своего господина. – Без него вам не жениться на этой девушке, а я боюсь, что скоро умру.Мышцы на лице Тревельяна напряглись. Он понимал, что старик начнет городить всю эту чушь, а после недавнего собрания ему не хотелось даже упоминать о ней.– Вы должны знать, где оно. Кольцо это, третья часть гиммаля, хранится для безопасности на кладбище. Возле него почиет ваша жена. Она стережет кольцо.Тревельян кивнул. Ситуация была, как в дешевом готическом романе.– Отец дал мне это кольцо, когда я был еще молодым человеком. Он рассказал мне про гейс и про то, что получил кольцо от своего отца.– Итак, оно не попало к твоему старику от фейри, заманившей его в темный лес и умаслившей выпивкой? – сказав это, Ниалл прикусил язык.– Выпивкой? Неплохая идея, – отозвался О'Руни, расслышавший только часть его слов.Ниалл улыбнулся. Поднявшись, он поискал в буфете.Пусть слуги клянутся до хрипоты в том, что не держат крепких напитков на кухне, он готов держать пари на весь свой замок, что это не так. Бутылка виски пряталась за несколькими горшками с сушеными яблоками. Налив старику, он поставил бутылку на стол так, чтобы О'Руни мог до нее дотянуться.– Нет ничего лучше, чем как следует прополоскать горло, правда? – Гриффин улыбнулся совершенно беззубым ртом.Тревельян кивнул. Он уже поднялся, чтобы уйти, но О'Руни остановил его.– Я должен рассказать еще кое о чем. Возле Антримской дороги рассказывают об одном молодце…Тревельян вновь опустился на скамейку, ощущая растущее нетерпение, но не желая быть грубым.– Об отличном молодце, богатом и могущественном. Любая молодая девица в графстве охотно пошла бы за него…Ниалл шевельнулся на скамье. Итак, – новая притча о его участи и судьбе; придется набраться терпения, чтобы не свернуть шею старому сукину сыну, который никак не может оставить эту тему.– Только вместо этого молодец этот – этот виконт, знатный он был, – отыскал себе в Дублине девчонку, которая зацепила его глаз. Такая красавица, волосы как вороново крыло, а глаза – дух захватывает. Только этим глазам смеяться бы, а они…Ощущение dйjа vu Ложная память (фр.).

вползало в душу Тревельяна. Внимание его постепенно целиком переключалось на О'Руни.– Он не сразу взял девчонку в постель, потому что она была такая печальная. Она последовала в Дублин за мужчиной, а он бросил ее. Мужчины обходились с ней жестоко. Она долго привыкала к виконту и не сразу стала доверять ему, только он ей поклялся, потому что полюбил ее. Невзирая на все, что было с ней прежде, именно на такой девушке он хотел жениться. Когда она смеялась, у него на душе птицы весенние пели, а плакала, так и он скорбел, словно банши Дух, встреча с которым предвещает гибель.

была у его дверей.Тревельян не шевелился. Тысяча вопросов уже витала в его голове, однако он молчал, чтобы старик не сбился.– Он отослал девушку домой и обещал жениться. Только ему это не было суждено. Он боялся, что она понесла от него ребенка, боялся, что потеряет ее, потеряет ее или младенца. – Гриффин поглядел на графа, и Тревельян ощутил, как по спине его забегали мурашки. Повесть сия напоминала его собственную жизнь. Напоминала во многом, за исключением того, что неизбежная трагедия, к которой ныне подбирался Гриффин, в отличие от его судьбы, была отмечена печатью любви. – Он потерял ее, – прошептал Гриффин. – Возле Антримской дороги говорят, что молодой человек этот встретил свой конец прежде, чем успел съездить за невестой. Он умер, произнося ее имя, и пообещал, что будет ждать ее на том свете.– Антрим. Значит, он был оттуда? – Тревельян попытался привлечь к себе внимание старика.– Ага. Антрим. Я слыхал, что замок зовется Кинейт.Тревельян кивнул. Он был готов уже обратиться с вопросами, но О'Руни заговорил снова.– Мне следовало бы рассказать Гранье, но весть эта была стара. Она прошла через много уст. И я не знаю, сколько в ней правды.– Отлично, старина, – Тревельян положил руку на худое стариковское плечо. Прикосновение было приятно Гриффину.– Теперь это твоя повесть. Я не мог умереть вместе с ней.В этот момент в кухню вошла Фиона.– Ох! Я помешала? – спросила она, краснея в смущении оттого, что хозяин вдруг появился в отведенном для слуг помещении.Тревельян поглядел на Гриффина.– Нет, все хорошо, Фиона, – сказал Тревельян. – Мы закончили разговор. Оставь Гриффину эту бутылку. Передай Гривсу, чтобы он выдал тебе вместо нее другую.Фиона поглядела на зеленую бутылку, стоявшую возле старика, глазами круглыми и невинными.– И представить не могу, о чем вы, милорд, какая бутылка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53