Независимо от того, что она думала о нем недавно, он хотел ее, и это было ясно без слов.
Она вмиг обмякла, чувствуя себя податливой глиной в его нежных руках. Теперь ее нисколько не волновало, что это – победа или поражение, захват, вторжение или сдача позиций.
Задрожав от желания, Корд привлек ее к себе и показал, как сильно он ее хочет.
– Я думала, ты не хочешь меня, – – прошептала она, когда он наконец прервал поцелуй.
Он отрывисто рассмеялся.
– Поцелуй меня. – Корд жадно пожирал глазами ее рот. – Я хочу почувствовать вкус твоего языка.
Она ответила Корду таким же неистовым поцелуем, забыв обо всем на свете. С каждой секундой в ней все сильнее бушевал голод. Скользнув руками ему под пиджак, она нащупала пуговицы рубашки. В тот миг, когда она коснулась кожи Корда, он высвободил из декольте ее груди.
У Рейн вырвался стон. Корд ласкал ее соски до тех пор, пока они не стали твердыми от возбуждения. Теряя голову от вожделения, он припал к ее шее горячими губами, интуитивно стараясь не оставить следов на нежной коже.
Но как же он хотел утолить ее плотскую жажду, а потом неистово овладеть ею! Он предвкушал ночь с Рейн, которая сгорала бы в огне собственной страсти и кричала в сладостном высвобождении…
Корд поднял ее и тесно прижал к своим пульсирующим чреслам.
Откинув голову, Рейн быстро задвигалась, отвечая на его толчки. В них обоих пела та же божественная страсть.
Она вцепилась ногтями ему в спину, спускаясь все ниже, пока не наткнулась на оружие.
От неожиданности ее словно парализовало.
– Неужели дочь Блю боится оружия? – хрипло спросил Корд. – Но если оно смущает тебя, я уберу его.
– Да нет. – Она смешалась, но быстро овладела собой. – Я забыла, кто ты. – Ее голос звучал отстранение и грустно.
Рейн снова скользнула рукой под пиджак и, пробравшись к талии, наткнулась на пейджер, прикрепленный к поясу.
– Тебе кроят одежду так, чтобы скрыть пейджер и оружие, – сказала Рейн. – А где запас патронов?
– С правой стороны.
Это открытие охладило ее. Она потерла руки, как будто пыталась их согреть.
Увидев этот жест, Корд мысленно выругался. Ему не надо было играть в эти игры с Рейн. Она выросла в неге и ненавидела его работу.
– Я – важнее, чем оружие и звуковая сигнализация, – сказал он.
– Неужели? А отец считает по-другому.
– Черт! – зарычал Корд. – Если ты мне не веришь, спроси свою мать. Она знает, кто такой Блю.
– В отличие от матери я хочу от мужчины больше, чем деньги и положение в обществе.
– Блю любит свою жену!
– Возможно, – вежливо согласилась Рейн.
– А ты так не думаешь?
Ее наигранное спокойствие испарилось.
– Смотря что ты называешь любовью, – оказала она с горечью. – Постоянно оставаться одной без всякого предупреждения, никогда не иметь возможности рассчитывать на человека, который «любит тебя»; не спать ночами и никогда не знать, вернется ли он…
– К Блю это не относится, – перебил Корд.
Рейн невесело рассмеялась.
– Охотно верю. Но любовница послала бы такого мужчину ко всем чертям.
– А дочь? – с сарказмом поинтересовался он.
– Для жены, любовницы, дочери электронная привязь означает одно и то же. Ты – на втором месте в заезде.
– Это не так.
– Черта с два! – отрезала она в отчаянии. – Я убедилась на собственной шкуре. Работа отца важная и захватывающая. Но я ведь ничего нового тебе не сказала?
– Нет. – Он сурово поджал губы. – Вчера, в ту минуту, когда сработал пейджер, я понял, что ты думаешь обо мне и о моей работе. Поэтому сегодня я попытался предостеречь тебя от ошибки: не выдавай желаемое за действительное. На самом деле ты не хочешь меня.
– Я хотела тебя.
– Мало увидеть оружие и пейджер. Наверное, я должен быть тебе благодарен. Ни один из нас не создан для случайных связей. Я, черт побери, уверен, что утром ты бы возненавидела меня. – Он нагнулся и поднял сумочку и туфли, которые она бросила, когда он поймал ее. – Обувайся.
После нескольких неудачных попыток Рейн наконец застегнула туфли дрожащими руками. В полном молчании они возвращались к машине. Никто из них не произнес ни слова до тех пор, пока Корд не припарковал машину неподалеку от мотеля.
– Дайте мне ключ, – попросил он.
Рейн смотрела на него как на помешанного.
– Не волнуйся, Малышка Рейн. Я не собираюсь проводить ночь на твоих чистейших простынях.
– Я не люблю это имя, – заявила она напряженным голосом.
– Я знаю. – Он едва заметно улыбнулся и взял ключи. – Посиди в машине.
Быстро оглядевшись, Корд пошел к двери комнаты мотеля, в котором остановилась Рейн. Занавески в ее комнате и в комнатах напротив не шелохнулись. Он проверил тщательно запертую дверь. Все в порядке.
Переложив ключ в правую руку, он увидел краешком глаза какое-то движение и выхватил пистолет из кобуры.
Перед тем как молниеносно взвести курок, он узнал Рейн.
Она отступила на два шага, прежде чем до нее дошло, что случилось. И тем не менее знала, что Корд ничего плохого ей не сделает.
– Я велел тебе сидеть в машине, – бросил он ей.
Потом быстро и незаметно убрал пистолет в кобуру.
– Я не захотела. Ну и что?
– Ничего, Малышка Рейн. Просто за дверью мог находиться часовой механизм, который сработал бы, попытайся ты открыть дверь.
Потрясенная, Рейн поднесла руку ко рту.
– Значит, ты рисковал жизнью?..
– Это моя работа, – нетерпеливо перебил Корд. – Возвращайся к машине.
– Но…
– Расслабься. Меня больше волнует тот, кто? ждет тебя в комнате, чем бомба перед моим носом.
Рейн повернулась и пошла обратно к машине.
Корд открыл комнату мотеля и облегченно вздохнул.
Он был почти уверен, что соседями Рейн будут агенты.
Это проклятое «почти».
С минуту он прислушивался, затаив дыхание. Тишина.
Он щелкнул выключателем, желая осмотреть каждый закуток, где мог скрыться человек. Никого.
Корд вернулся к машине и повел Рейн в мотель. На мгновение он остановился и взглянул ей в лицо ясными и прозрачными, как льдинки, глазами.
– Ты живешь в прекрасном замке, где в каждом очаге пылает огонь, – сказал он наконец. – Как я хочу, чтобы в этом замке нашелся уголок для меня!
Корд поцеловал ее со всей страстью, на какую был способен. Потом повернулся и пошел к машине. Рейн осталась стоять, чувствуя его вкус и не замечая, что все сильнее сжимает кулаки.
Он не оглянулся.
Глава 8
Рейн толкала тачку с кормом по пыльному проходу конюшни. В изнуряющей жаре южной Калифорнии вода испарялась почти с той же скоростью, с которой работали оросители, поддерживающие необходимую влажность воздуха. Когда она дошла до стойла Дева, он не ждал ее, как он обычно, вытянув шею над дверью и слегка подрагивая.
– Доброе утро, Ватерлоо Девлина, – сказала она громко. – Просыпайся, засоня.
Но голова цвета красного дерева не появилась над дверью денника.
Рейн охватила тревога. Она бросила тачку и кинулась в стойло посмотреть, в чем дело. Жеребец был внутри, он легко двигался, недоверчивый, как черт. Он фыркнул, словно не признавая собственного наездника.
– Эй, парень. Все в порядке. Это я.
Жеребец смотрел на нее с опаской.
– Что такое, Дев? Тебя пугает ветер?
Обычно Дев подходил прямо к ней и горячо приветствовал ее. Но сегодня он фыркал на нее, будто у нее в кармане сидела лягушка.
– Полегче, парень, – пробормотала Рейн.
Она оперлась локтями на перекладину двери и стала ласково говорить с жеребцом. Горячий ветер доносил запахи хрупких листьев перечных деревьев, гоняя кружевные тени по земле. Утренний бриз играл распущенными волосами Рейн.
Навострив уши. Дев подался вперед, чтобы исследовать ее развевающиеся пряди. Он осторожно вдыхал запах Рейн.
– Что такое, мой мальчик? – заботливо спросила она, протягивая руку. – Что не так? Ты не из тех, кто хочет поиграть в такую рань.
Дев с интересом обнюхал протянутую руку, потом другую и, наконец, шею.
– Эй, – сказала она, отодвигаясь. – Я, конечно, не была в душе сегодня утром, потому что собиралась к тебе, а не на коктейль. После разминки от меня пахнет гораздо хуже.
Дев фыркнул, а затем снова принялся обнюхивать каждый дюйм Рейн. Больше всего его интересовали волосы, лицо, шея и руки.
В последний раз Дев проявил к ней столь пристальный интерес, когда почуял ее новый одеколон. Но вчера вечером она пользовалась тем же одеколоном, каким и много лет подряд. Ничто не изменилось.
Правда, они с Кордом вчера вечером долго ласкали друг друга.
К лицу прихлынула кровь, и она поняла тонкое обоняние Дева уловило слабый запах Корда Эллиота.
Стиснув зубы, Рейн ждала, когда Дев привыкнет к новому запаху. Жеребец безошибочно нашел все местечки, которых касался Корд, к немалому смущению Рейн.
В конце концов Дев отстранился от Рейн и положил морду на кучу соломы на полу стойла.
– Закончил? – спросила она резко. – Теперь ты меня признал?
Рейн повернулась к тачке и выдернула из нее несколько внушительных пучков сена. Оно было привезено из Виргинии, чтобы новый корм не нарушил пищеварение Дева.
Чуть позже он получит специальную витаминизированную смесь. А сейчас будет есть грубую пищу.
С охапкой сена Рейн вошла в стойло и закрыла за собой дверь. Увидев, что весь денник занял собой Дев, она шлепнула его по боку.
– Подвинься-ка, приятель, или останешься без завтрака.
Жеребец добродушно отступил в сторону, и Рейн положила сено в ясли. Дев тотчас "же ухватил зубами пучок ароматной люцерны.
Пока жеребец ел, она почистила стойло. У нее не было недостатка в помощниках, но все они опасались копыт Дева.
Рейн предпочитала сама обихаживать свое сокровище. Наблюдая, как Дев ест, как двигается, как дышит, она могла судить о его здоровье. Рейн заметила бы мельчайшую перемену в нем – в чем бы она ни выражалась.
Тихо напевая, Рейн направилась к Деву расчистить копыта специальным крючком. Если бы жеребец не слушался ее, задача оказалась бы совершенно невыполнимой.
Но с хозяйкой Дев был истинным джентльменом. Стоило Рейн прикоснуться к копыту, как жеребец тотчас поднял ногу.
Когда все копыта сверкали чистотой, Рейн принесла свежей соломы. Она была вынуждена сделать несколько ходок, чтобы щедро покрыть ею пол. Естественно, к тому времени когда она вернулась с последней охапкой, Дев уже опорожнил кишечник, и ей снова пришлось чистить денник.
– Вот уж кто знает свое дело, – пробормотала она, орудуя лопатой, – в один конец еда входит, в другой выходит.
Дев засунул морду в кормушку, не обращая на нее никакого внимания.
Все еще тихо напевая, Рейн подошла к ящику с принадлежностями для чистки Дева. И выбрала мягкую овальную щетку.
Со двора донеслись голоса, и по интонации Рейн узнала капитана Джона. Она вполуха слушала разговор приближавшихся мужчин.
– Ни одно из животных, которых я назвал, не доставит вашим людям никаких проблем, – говорил капитан Джон своим чистым тенором. – Кроме Ватерлоо Девлина. За ним ухаживает его хозяйка, мисс Смит. В крайнем случае жеребец допустит меня, но я опасаюсь его копыт.
Дев в свое время натерпелся от прежнего владельца и до сих пор об этом помнит.
Наступившую тишину нарушало лишь тихое шуршание щетки по шкуре Дева. Покончив с завтраком, он стоял, опустив голову, закрыв глаза, – невероятно умилительная картина. Дев постанывал от удовольствия, когда Рейн осторожно чесала там, где он не мог достать сам.
– Вы говорите, в двенадцатом деннике не лошадь, а настоящий кошмар? – спросил низкий, удивленный голос за дверью.
Рейн едва не выронила щетку, узнав голос Корда. Не обращая внимания на бешеный стук сердца, она закончила чистить бок Дева. Признаться, Рейн не ожидала снова увидеть Корда. И меньше всего – Этим утром.
Когда Корд подошел и остановился рядом с дверью, жеребец поднял голову, прядая ушами, и раздул ноздри. Он словно сравнивал этот запах с запахом своего наездника.
Замерев, Корд смотрел на уши жеребца, который осторожно обнюхивал его руки, уши, шею.
– Привет, Ватерлоо Девлина, – сказал он спокойно, ничуть не испугавшись внимания огромного жеребца. – По-твоему, мне стоило принять душ, прежде чем совершать прогулку по конюшне?
Рейн вспыхнула и отвела глаза, надеясь, что никто не заметит ее смущения. Она мысленно молилась о том, чтобы никто не догадался, почему Дев так заинтересовался Кордом. И почему он не испугался незнакомого мужчины.
– Чертов красавчик, – пробормотал капитан Джон.
Как и Корд, он наблюдал за ушами Дева, зеркалом характера любой лошади. И безошибочно понял, что жеребец ни капельки не возбужден. – Дев не боится вас. – Он пристально посмотрел на Корда. – И вы не боитесь его.
– Я вырос рядом с лошадьми, – спокойно пояснил Корд и медленно поднял руку.
Дев вновь обнюхал его пальцы.
– Я почесал бы тебе уши, – пробормотал он. – Но ты еще не готов к этому удовольствию.
Вздохнув, жеребец обдал теплом шею Корда.
– Ты – красавец, – сказал Корд, чей бархатный и глубокий голос журчал завораживающе, словно залитая лунным светом река в темноте ночи. – Ты большой, как гора, но так хорошо сложен, что кажешься ростом в пятнадцать, а не в семнадцать хэндов. И здоровый. Вон как играют мышцы. Грациозный, как женщина, и сильный, как Бог. Мой прадедушка пошел бы на убийство, чтобы заполучить такого племенного жеребца. Красная шкура и черные носочки, смоляные грива и хвост. Все цвета дьявола. Но ты не дьявол. Ты – ангел, переодевшийся для прогулки в аду.
Дев стоял и слушал, околдованный голосом мужчины, запах которого ему почему-то был знаком.
– Рейн, – проговорил Корд тем же тоном, – подойди и встань передо мной.
До нее не сразу дошло, что он обращается к ней. Она медленно двинулась, словно повинуясь невидимой привязи.
Корд не отворачивался от Дева, не смотрел на Рейн, пока она не подошла и не встала перед ним, как он просил. Он продолжал нести всякую околесицу, которая убаюкивала сознание, снимала напряженность и дарила удовлетворение.
– Повернись лицом к Деву, – попросил Корд.
Рейн неторопливо подчинилась.
– Не удивляйся, – пробормотал он, – я хочу положить свою руку на твою. А сейчас приласкай Дева, – попросил он. – Медленно, любовно.., вот так.., превосходно…
Она повиновалась, загипнотизированная не меньше Дева голосом новоявленного шамана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30