https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/s-vysokim-poddonom/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 



«Идеальная любовница»: Русич; 1998
Аннотация
Габриэлла Леко, дочь известной лондонской куртизанки, жаждет понимания, уважения и любви, а, главное — мечтает стать замужней женщиной, тогда как мать желает найти ей всего лишь богатого и влиятельного покровителя. Но судьба распоряжается так, что девушка встречает виконта Пирса Сент-Джеймса, молодого аристократа, которому ненавистно лицемерие викторианской Англии. Молодые люди становятся идеальными сообщниками в задуманной ими интриге, которая непременно вызовет грандиозный скандал…
Бетина Крэн
Идеальная любовница
Глава 1
Лондон, апрель, 1883 г.
— Ты влипла, моя девочка, — эхом отозвался в тихом коридоре голос мажордома.
Он повернул полированную ручку двери, и одна из массивных створок распахнулась. Габриэлла застыла и испуганно посмотрела на слугу, но встретила лишь холодный непроницаемый взгляд. После секундной заминки девушка нерешительно вошла в будуар своей матери. Замок мягко щелкнул у нее за спиной, и она осталась одна лицом к лицу со своей погибелью. Габриэлла Леко в логове львицы…
Большая комната, обставленная мебелью в стиле барокко, казалось, была окутана аурой красивой чувственной женщины. Легкие драпировки, цвет которых от нежно-розового плавно переходил к насыщенно-бордовому, и многочисленные накидки, сочетающие в себе бархат и позолоту, как нельзя лучше говорили о характере и темпераменте хозяйки будуара Розалинды Леко. Тяжелые портьеры были чуть приспущены, и это тоже являлось частью тщательно продуманного интерьера. Яркому свету Розалинда предпочитала мягкий сумрак, который не только создавал интимную атмосферу, по и помогал ей выглядеть значительно моложе своих лет. В арсенале мисс Леко было много подобных уловок.
Розалинда была не одна. Рядом с ней на диване сидели три ее подруги, одетые в цветные шелковые платья и экстравагантные шляпы — «картины».
— Я вижу, ты уже оправилась от своего небольшого «недомогания», — провозгласила Розалинда, величественно махнув рукой в сторону кресла.
Услышав голос матери, Габриэлла мысленно застонала. Если до этого момента в ее душе еще теплилась хоть какая-то надежда, то теперь девушка поняла, что ей уготована настоящая экзекуция. Она натянуто присела на краешек кресла с высокой спинкой, стратегически поставленного прямо напротив дивана, и замерла. Женщины с любопытством и пристрастием уставились на нее, а это явно ничего хорошего не предвещало.
— Не понимаю, Габриэлла, как ты могла? — Розалинда встала и укоризненно посмотрела на дочь. — Что случилось с твоим желудком? Тебя стошнило едва ли не на ботинки джентльмена, который пришел просить твоей руки.
Габриэлла прикусила язык, с трудом удерживаясь от дерзости. Тут мать определенно переборщила, о руке не было и речи, хотя остальные части тела обсуждались довольно подробно. «Я не виновата в том, что мне стало плохо!» — мятежно подумала Габриэлла, а вслух сказала:
— Но, мама, если бы он не был таким потным и от него не несло бы чесноком и еще какой-то дрянью, возможно, мой обед не вернулся бы так скоро обратно!
Розалинда, нервно расхаживающая по комнате, словно и не слышала ее слов.
— Ты не только не смогла очаровать графа, но как нарочно сделала все для того, чтобы он больше никогда не пришел в наш дом! — гневно заявила она и повернулась так резко, что пышное платье закрутилось вокруг ее ног. — Мужчина, имеющий положение в свете, вряд ли сочтет привлекательной такую несдержанную и непредсказуемую девчонку, как ты, — ядовито заметила Розалинда и, картинно вскинув руки, запричитала: — И это после всего того, что я сделала для тебя! Ты знаешь, во сколько обошлась мне твоя учеба в одной из самых престижных школ Англии? А путешествие? А эти бесконечные частные уроки? Что в них толку, если ты не умеешь даже с выгодой преподать себя. Отвечайте же, юная леди, я жду.
Габриэлла сделала глубокий вдох и решительно встретила взгляд матери. Неужели ее образование, способности и само тело должны служить лишь для того, чтобы очаровывать мужчин?
— Граф совсем не нравится мне, мама, — просто сказала девушка.
— Не нравится? — ошеломленно переспросила Розалинда и кивнула подругам, словно приглашая их тоже посмеяться над наивной дурочкой. — Послушай, дорогая, — мягко сказала она, подходя к дочери и обнимая ее за плечи. — Я понимаю твои чувства, но согласись, что граф очень хорошая партия. Я хочу как можно лучше устроить твое будущее, а это не так-то просто, уж поверь мне. Не можешь же ты вечно носить бантики в волосах и белую кисею, ведь тебе уже почти девятнадцать.
Белая кисея. Габриэлла взглянула на свое платье, задуманное как скрытая, но безошибочная пародия на передник школьницы. Оборки на плечах и фартук, плотно облегающий талию, должны были не столько скрыть, сколько продемонстрировать все прелести девичьей фигуры. Подняв глаза, она обнаружила, что и все остальные многозначительно смотрят на те же оборки и вытачки.
— Надо признать, что детскую пухлость ты уже утратила, ma petite, — проворковала одна из подруг Розалинды. — Но при этом расцвела и выглядишь просто восхитительно.
— Да, моя дорогая, ты уже не девочка, но еще и не женщина, — заметила вторая. — Так распорядись же девственностью с максимальной выгодою для себя.
— Правда, правда, милочка, — вступила в разговор третья. — Ничто так не раздражает мужчин, как старые девы.
Подобная оценка ее недолговечной ценности заставила Габриэллу покраснеть. Она стиснула руки на коленях и сдержанно проговорила:
— Мне кажется… я пока не готова.
— Не готова?! — воскликнула Розалинда. — Что за нелепая мысль! Ты прекрасно образована, воспитана, имеешь безупречные манеры и находишься в самом подходящем возрасте. Это судьба, Габриэлла, ты должна с ней смириться.
— И не просто смириться, ты должна упасть перед матерью на колени и неустанно благодарить ее за заботу. Mon Dieu! Такой шанс.
— Абсолютно с тобой согласна, не каждой юной леди так везет — Забудь о своих сомнениях, детка. Лучше готовься к тому, что составляет смысл жизни настоящей женщины.
Поддержка подруг пришлась как нельзя кстати, и Розалинда, приняв драматическую позу, возобновила свою лекцию:
— Тебя ждет счастье, Габриэлла! Подумай только, жгучая радость влюбленности, трепет желания, страсть и романтичность — что может быть лучше? Ты станешь королевой сердца мужчины, центром его вселенной…
— Не говоря уже о дорогих подарках.
— Красивой одежде.
— И денежном содержании.
Розалинда благодарно взглянула на свою товарку и, повернувшись к дочери, провозгласила:
— Да, да, Габриэлла, и денежное содержание тоже. Это вопрос первостепенной важности. Граф богат, щедр, знает жизнь и занимает высокое положение в свете. А как он любезен и обходителен! — поспешила добавить она. — Именно такой мужчина способен пленить девичье сердце.
— Да уж, такой восхитительно кривоногий и носатый, — пробормотала Габриэлла. — А учитывая то, как он брызжет слюной, когда говорит, мне никогда не придется поливать свои комнатные цветы.
— Поливать… о-о! — картинным движением Розалинда вытащила из-за корсажа носовой платок и приложила его к своему раскрасневшемуся лицу. — Ты, моя милая, видимо, не понимаешь, какие трудности ожидают девушку, которая выходит в жизнь одна, а потому советую тебе подчиниться старшим. Тем, кто принимает твои интересы близко к сердцу и знает, какого рода выбор должен быть сделан.
Каждое сказанное матерью слово больно ранило Габриэллу. Ну откуда ей знать, в чем она действительно разбирается, чего хочет и к чему стремится? Она вернулась в Лондон всего три месяца назад после двенадцатилетней отлучки, и вот Розалинда уже не может дождаться момента, когда избавится от нее снова.
— Ты права, я не знаю, что нужно другим девушкам, но о своих собственных желаниях я прекрасно осведомлена. Я достаточно взрослая, для того чтобы разобраться в себе и понять: если мне что и нужно, то уж во всяком случае это не ваш противный граф!
Розалинда опешила и часто-часто заморгала глазами. Она не ожидала от своей дочери такого открытого неповиновения.
— Но, Габриэлла, раз богатый и щедрый граф кажется тебе противным, так скажи нам на милость, каким же должен быть мужчина, который тебя удовлетворит?
— Моим избранником станет тот, кто бережет свои деньги, не играет в карты, не охотится и не пьет лишнего. Он должен быть достойным и уважаемым человеком и не должен слишком обременять меня, когда мы находимся… наедине, — провозгласила Габриэлла и посмотрела матери прямо в глаза. — А еще мне хотелось бы, чтобы он принадлежал к какому-нибудь литературному клубу, впрочем, можно и к либеральному, лишь бы он проводил там все вечера и не надоедал мне своими разговорами.
Розалинда побелела и, отшатнувшись назад, прошептала:
— Бог мой, Габриэлла, похоже, ты нарисовала нам портрет своего… мужа?
— Именно, — девушка судорожно сглотнула и заявила: — Мне не нужна великая любовь, трепетная страсть или пьянящее наслаждение. Я хочу замуж.
Наконец-то, она высказалась открыто. Три месяца Габриэллу готовили к жизни так называемой «настоящей женщины», но ей не нужна такая жизнь! Она хочет быть женой, а не любовницей или подружкой на выходные.
В комнате воцарилось гнетущее молчание, и Габриэлла, решив ковать железо, пока горячо, отважно продолжила:
— Мне жаль вас разочаровывать, но роль великолепной куртизанки мне вряд ли подходит. У меня просто не хватит на это сил.
Розалинда была так ошеломлена, что не могла выговорить ни слова и решила прибегнуть к последнему, как правило, безотказно действующему средству: она грациозно упала на яркую парчу дивана и закатила глаза. Подруги бросились к ней. Одна принялась хлопать Розалинду по щекам, другая схватила колокольчик и начала яростно его трясти, а третья кинулась к туалетному столику в поисках нюхательной соли.
— Дрянная девчонка! — прошипела та, что трясла колокольчик. — Как ты могла говорить так грубо со своей матерью? Замужество… подумать только!
— Какое низменное оскорбление L'amour.
— Да знаешь ли ты, что брак — это лишь холодная, грязная сделка. Одни только долг да скука, ничего больше.
Высказавшись, они продолжили свою игру под кодовым названием «спасение Розалинды». В ход шли даже такие изысканные средства, как обмахивание шелковым покрывалом и протирание висков первоклассным виски. Вскоре несчастная мать «пришла в себя». Розалинда слабо откинулась на подушки, а ее подруги вновь накинулись на Габриэллу, твердо решив вбить ей в голову мысль о том, что замужество — это такая пошлость, о которой даже думать грешно.
— Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, какие оскорбления приходится сносить женам так называемых достойных и уважаемых мужчин, та petite, — покачала головой Женевьева, мать которой родилась в Париже, что, как она считала, дает ей право вставлять в свою речь французские выражения. — Им, бедняжкам, надлежит считаться с отвратительными правилами высшего света, и все это только потому, что муж, видите ли, дает жене свое имя и титул.
— Жены вынуждены терпеливо сносить все сплетни, которые разносят по Лондону не только завистливые соперницы, но также и «закадычные подруги», — добавила Клементина, детство и юность которой прошли в провинции. — Праздники они проводят в компании надоедливых родственников, а в остальные дни довольствуются обществом старых зануд. Я уж не говорю о церкви и благотворительных собраниях, посещать которые все равно, что похоронить себя заживо.
— Привязанность мужчины, — не без злорадства вставила Ариадна, мнившая себя аристократкой, — всегда направлена на источник его счастья и удовольствия, то есть на любовницу, а отнюдь не на жену.
Выслушав товарок, Розалинда поняла, что пришел ее черед говорить. Она выпрямилась, выдержала многозначительную паузу и начала:
— Женщины нашей семьи никогда не выходили замуж. Твоя прабабушка в течение долгих лет была любовницей графа Брентвика, а твоя бабушка Теодора, которая, кстати сказать, завещала тебе значительную сумму денег, была любима герцогом Эверсом, и когда она умирала, он неделю не отходил от ее постели. Моя мать, а твоя бабушка, умерла в семьдесят лет, вот это была любовь…. — Розалинда замолчала и, прищурив глаза, посмотрела на Габриэллу, пытаясь понять, какое впечатление произвели на девушку ее слова. На лице Габриэллы застыло выражение смятения, и Розалинда, довольная результатом, продолжала: — Ты сама являешься плодом великой и страстной любви, и это твоя судьба. Ты предназначена для того, чтобы быть жаждой в глазах мужчины и огнем в его душе, и ты будешь не женой, а возлюбленной, так же, как твоя мать!
Габриэлла вскочила, развернулась и ухватилась за спинку кресла побелевшими пальцами.
— А что если мне не нужны ни возвышенная страсть, ни великая любовь? Я хочу всего лишь мужа… пусть скучного, но хорошего парня, который будет уходить каждое утро на службу, а возвращаясь по вечерам, станет одевать домашние тапочки и садиться читать газету у камина.
Розалинда покачнулась и издала сдавленный стон, но Габриэлла была полна решимости и не собиралась отступать.
— Да, да, я хочу крестьянский пирог в четыре и мессу в соборе святого Павла вместо Шатобриана в два, шампанского в полночь и сомнительного ревю в Греческом салоне. Я хочу детей, хочу видеть, как они наряжают елку на Рождество, а еще я хочу иметь визитные карточки, на которых будет напечатано «миссис Такая-то».
— Габриэлла, нет! — вскрикнула Женевьева, от волнения забыв о французском прононсе. — Ты не можешь этого желать!
— Пресвятая Богородица, ты только послушай себя, девочка, — ахнула Клементина.
— Ну можно ли быть такой бессердечной и такой несовременной, — томно протянула Ариадна.
— у меня есть сердце, — горячо воскликнула Габриэлла. — А что касается современности, то если она такова, я предпочитаю жить нравами прошлого века, потому что для века нынешнего я, видимо, недостаточно «возвышенна» и не гожусь на роль «великолепной куртизанки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47


А-П

П-Я