Черт тебя возьми, похотливый боров, отправляйся обратно к своей дорогой Лорел!— За последние несколько месяцев ты оскорбляла меня бесчисленное количество раз. А теперь вот я —"похотливый боров". Почему бы тебе не забыть о своем припадке ревности и не подумать о том, чем я собираюсь с тобой заняться?Байрони ухитрилась ударить его локтем по ребрам.В следующий же момент он втолкнул ее в спальню и запер дверь на замок.— Ну, — проговорил он, шагнув к Байрони.— Нет! — крикнула она, устремляясь к балкону.Она кричала на него, борясь яростно и беспомощно, пока на ней не осталось ничего, кроме белой хлопчатобумажной рубашки.Брент, не проронивший больше ни слова, отошел и задумчиво поглаживал подбородок.— Прекрасно, — наконец произнес он. — Почему бы тебе не принять соблазнительную позу в постели? При твоем теперешнем отношении ко мне это разожгло бы мой интерес.— Надеюсь, ты шутишь, — прошипела Байрони.— Не подсматривай, Байрони, — проговорил Брент, стягивая с себя одежду.— Ты мужчина и всегда готов заняться любовью.А кто женщина — не имеет для тебя решительно никакого значения!— Да, так оно и есть. Ну а теперь займемся делом.Чем скорее я заставлю тебя взвыть от наслаждения, тем скорее ты позабудешь о своих глупых.., претензиях.— Глупых! Я застаю тебя с другой женщиной — твоей мачехой, и ты имеешь наглость…В следующую секунду она уже лежала на спине, с задранной до пояса рубашкой, а ее муж лежал сверху.Брент нежно завел руки Байрони над ее головой.— Последнее время я был очень занят делами, любовь моя, — заговорил он, уткнувшись в шею Байрони. — А муж должен следить за тем, чтобы глаза у жены были подернуты мечтательной дымкой и чтобы она была сыта. Так много всяких обязанностей…— Я ненавижу тебя, — сказала Байрони. — И не смей меня принуждать.Брент поднялся на корточки и спокойно разорвал тонкую ткань.— Очень мило, — проговорил он, посмотрев на ее грудь. Он встал, стянул с нее разорванную рубашку и стал гладить Байрони. — Наш малыш так соблазнительно тебя округляет… Какие мягкие соски, жена…Мне кажется, что теперь они стали темнее. — Он почувствовал дрожь Байрони, но понимал, что она вызвана не желанием.— Не надо, Брент.— Что не надо? Знаешь, Байрони, если бы ты научилась хоть чуть больше доверять своему мужу, сэкономила бы много расходуемой попусту энергии.Она свирепо посмотрела на Брента.— Доверять? Я видела, чем ты занимался. И даже не задумался, не так ли?Брент помолчал, и Байрони увидела, как в его глазах полыхнуло раздражение, но оно мгновенно уступило место откровенной насмешке.Его длинные, чуткие пальцы, скользнув вниз по животу, нашли ее и нежно в нее углубились. Байрони попыталась увернуться от него, но он лишь рассмеялся.— Ты что-то говорила о принуждении, любовь моя? Мне кажется, что твое собственное тепло вызывает эту восхитительную влажность, а вовсе не жаркая погода.— Это ровно ничего не значит, — О?— С Лорел ты делал то же самое?— Нет. Вот уже целых десять лет, — непринужденно ответил он.— Я не верю! Если бы я не появилась в саду, ты бы…Брент прервал ее тираду, накрыв своим ртом губы Байрони.Она смутно поняла, что начинает отвечать на его ласки.Нет, не хочу! Черт бы его взял, не хочу!Брент увидел решимость в ее глазах и глубоко вздохнул. Но продолжал гладить и ласкать ее.— Не противься самой себе, — проговорил он, приподнялся между ее раздвинутыми ногами и вошел в нее. Она была такой теплой и так плотно его обхватила, что он стал лихорадочно искать какую-нибудь мысль, способную как-то его отвлечь. Но желание охладила сама Байрони. Она лежала под ним застывшая и неподатливая.— Байрони, — прошептал он, замерев над нею, — прекрати.Она отвернула лицо, не сознавая, что ее бедра поднимались навстречу ему. Она слышала рычание, рождавшееся где-то глубоко в его горле, и чувствовала напряжение могучего тела Брента. Всякие ощущения постепенно исчезли, она плотно сжала губы.У нее возникло странное чувство некой отдельности от него. Оно показалось ей отвратительным. Он лежал поверх нее во всю длину своего тела, у самого уха она слышала прерывистое дыхание и чувствовала, как громыхало его сердце.— Ты животное, — проговорила она. — Я не прощу тебе этого, Брент.Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.— А ты упрямая ведьма, Байрони. Будь женщины так же просты и прямолинейны, как мужчины, я знал бы, как обращаться с вами. Ты же понимаешь, что сама себя мучаешь. Ты упряма? Ну и радуйся этому. А теперь, моя дорогая, извини. У меня слишком много дел. Разумеется, не столько, чтобы я упустил возможность такого очаровательного развлечения.Брент перекатился с нее на бок и поднялся на ноги.Байрони закрыла глаза.— Ты в полной готовности для того, чтобы ублажить между делом Лорел, — бесцветным голосом произнесла она.— Я не вызываю доверия, — вздохнул Брент. — Знаешь, так многое зависит от женщины и от ее опыта.Но ты этого не знаешь, разве я не прав?Байрони перевернулась на живот.Брент принялся было говорить что-то примирительное, но подумал, что сначала надо поговорить с Лорел. Узнать, почему она просила поцеловать ее, зная, что за ними наблюдала Байрони. * * * — Не будьте глупцом, Брент. Я не видела вашу женушку. Дело в том, что я очень одинока и все еще питаю к вам сильные чувства.— У вас, разумеется, нет никаких причин считать себя одинокой, — с иронией возразил он. — Дрю говорил, что к вам принюхиваются все мужчины в округе.— Это верно, — честно признала она, отходя от Брента. — Но они, видите ли, ждут, как вы распорядитесь Уэйкхерстом.— И которого же из них вы готовы принять?— Если вы уедете отсюда, не оставив меня без гроша, полагаю, это будет Сэмюэль Симпсон. — Лорел чуть нахмурилась. — Правда, у него двое детей от первой жены. Оба мальчики, но гораздо моложе, чем были вы, — добавила она, бросив на него взгляд темных миндалевидных глаз.— Ну слава Богу, — заметил Брент. — Я не оставлю вас без гроша, Лорел. Делайте что хотите с Симпсоном. Кстати, Лорел, я уезжаю. В этом отношении у меня не было больших сомнений. Ваша игра — нет, не отрицайте, пожалуйста, — не имела значения. Оказывается, я искренне люблю свою жену. Похоже, теперь я ее довел почти до безумия, но, — он пожал плечами, — с Байрони не приходится скучать. * * * Дрю был погружен в работу — он писал азалию, и это была кропотливая работа, требовавшая очень правильного смешивания красок и легчайших касаний кистью.— Дрю.Он осторожно отступил от полотна и улыбнулся Байрони.— Вы уже все упаковали? — проговорила она.— Да. — Дрю пригладил волосы.— Мне будет не хватать вас.— А мне вас. Возможно, вам удастся уговорить моего брата поехать в Париж. Вам там очень понравилось бы, Байрони.Она не отвечала, и Дрю, сдвинув брови, смотрел, как она медленно двигалась по его мастерской, касаясь кончиками пальцев покрытой суровым полотном мебели.— В чем дело, Байрони? Или вы все еще думаете о том смехотворном недоразумении в саду? Брент — благородный человек, дорогая, за это я вам ручаюсь.Байрони остановилась и подняла полные боли глаза на доброе лицо Дрю. Ей нечего было возразить. Брат не мог не встать на сторону брата. В конце концов мужчины всегда поддерживают друг друга. Возьми себя в руки, дурочка!— Все в порядке, Дрю. Я просто хотела обменяться с вами парой слов. Ваша азалия выглядит очень эффектно.— Благодарю вас, — отозвался Дрю, пристально глядя ей в лицо. — Лорел очаровательная женщина, но склонна к капризам. Не придавайте ее поступкам никакого значения.— Почему я должна следовать вашему совету? — напрямик спросила Байрони.— Не должны. — Дрю помолчал. — Скоро обед.Байрони не хотелось видеть мужа. И ее желание исполнилось. За обеденным столом он не появился.— Один Бог знает, где он, — дружелюбно заметила Лорел, глядя на Байрони. — Он, несомненно, нашел что-нибудь или кого-нибудь и занялся делами.Вы же знаете его, Байрони.— Да, — согласилась Байрони, — знаю.— Помолчите, Лорел, — вмешался Дрю. — Байрони, не передадите ли мне кусок вон того замечательного пирога? * * * В пять часов утра Байрони выскользнула из дома и быстро зашагала к конюшне. Поначалу она оглядывалась, а потом засмеялась над собой. Брент вечером так и не вернулся, а рабы еще спали. У нее не было никаких причин красться потихоньку. В руках она держала чемодан, а в кармане лежали шестьсот пятьдесят долларов, которые она взяла из сейфа Брента. Она оседлала кобылу, бросила последний долгий взгляд на Уэйкхерст и пустила Бархатную легким галопом.Она не бежала от Брента, а предоставляла ему выбор. Это приведет его в чувство.Будет ли он взбешен тем, что она его, по сути, обокрала? Ну и пусть. Кроме денег, она взяла его золотые запонки. Обо всем она написала в оставленном ему письме. Байрони дала ему выбор. Она проглотила комок, подступивший к горлу. Господи, ему придется принять правильное решение.Двумя часами позже пароход «Новый Орлеан» изрыгнул в воздух тучу дыма и отвалил от пристани Начиза. Байрони стояла на палубе, вцепившись руками в перила. Она поймала себя на том, что всматривалась в толпу мужчин и женщин, собравшихся на пристани.Внезапно ей показалось, что она увидела его, и сердце буквально подпрыгнуло. Но нет! Мысли Байрони обратились к разработанному ею плану. Она не могла больше ждать, что он сделает или что скажет. В конце концов Брент вернется в Сан-Франциско, по крайней мере она так думала, независимо от его намерений в отношении нее. А когда это случится, он найдет ее там управляющей его салуном.Может быть, она сменит название «Дикая звезда» на… «У Байрони». Может быть, удастся перекупить заведение Мэгги и назвать его «Бордель Байрони».Она усмехнулась, рисуя в своем воображении себя, вращающую колесо рулетки или подающую виски, обмениваясь шутками со всеми тамошними мужчинами.«Я не хочу лишать мое дитя, — говорила она себе, легко касаясь пальцами живота, — всего того, что принадлежит ему по праву». Байрони деловито строила планы и обдумывала все более и более безумные варианты, пока Начиз не скрылся из виду. * * * Брент осадил лошадь перед воротами Уэйкхерста, уставший до крайности, но чрезвычайно довольный собой. Наконец-то все пришло в движение.Дома его ждал скандал. Глава 34 Лошадь, которую Байрони наняла в конюшнях Лука Хэрмона в Сан-Диего, шарахнулась от громкого женского крика.— Байрони! Дорогая моя девочка, какая неожиданность! Глазам не верю! Что ты здесь делаешь?Байрони спешилась, быстро привязала ее к столбу ограды и бросилась в объятия матери. Плача, она крепко прижимала мать к себе, засыпая ее вопросами. Она почувствовала, какая она хрупкая. Господи, потрясенно думала она, ощущая под пальцами ребра матери.— Мама, — проговорила она сдавленным голосом, вглядываясь в дорогое лицо. — Я приехала всего на несколько дней, навестить тебя.— Я так рада, дорогая! — Элис Девит вытерла глаза краем передника. — Заходи в дом, и мы поговорим, пока я готовлю обед. О Байрони, как я рада тебя видеть!Байрони осмотрелась, идя с матерью к дому. Маленькая усадьба выглядела намного лучше, чем прежде. Стены дома были побелены, перила крыльца отремонтированы. Около конюшни, громко попискивая, что-то клевали не меньше дюжины цыплят.— Да, — тихо сказала Элис, — дом теперь выглядит лучше, не правда ли? Деньги от твоего му.., от Айры Батлера приходят исправно каждый месяц…— И ваш муж не растрачивает их до копейки, — закончила за нее Байрони, не в силах совладать с задрожавшим от гнева голосом.— Да, — согласилась Элис, привлекая к себе дочь. — А где мистер Хаммонд?— Он пока в Начизе, — довольно спокойно ответила Байрони, — на Миссисипи, управляет плантацией. Скоро присоединится ко мне в Сан-Франциско.А если нет, я пошлю за ним наемных головорезов!— Мне бы хотелось с ним познакомиться. Муж хорошо к тебе относится? Как он с тобой обращается?— Не бьет, если вы это имеете в виду.Элис вздохнула:— Твой отец пережил столько разочарований, Байрони, и, право же, ты не должна…— Любой человек сталкивается в жизни с разочарованиями, мама. Но большинство не бьют других, неспособных за себя постоять.— Прошу тебя, Байрони…— Простите, мама!Господи, неужели ее мать так и будет до могилы защищать этого человека?— А где Чарли? — резко спросила она.— По-моему, в Мехико. Иногда нам пишет. А чем занимается, я толком не знаю.«Пишет, вероятно, когда нуждается в деньгах», — подумала Байрони, но ничего не сказала.— А ваш муж?— В городе. Скоро будет дома.Байрони стиснула натруженные руки матери.— Неужели у вас недостаточно денег, чтобы нанять кого-то вам в помощь?— Пока нет, — бодро ответила та. — Но у отца, знаешь ли, есть планы.— Да уж знаю, — заметила Байрони.«Здесь ничего не изменилось, — подумала она. — Мать ничего не может себе позволить». Она уселась за кухонный столик, глядя, как мать чистит картофель.— Я беременна, — сказала Байрони.Элис с живостью повернулась к ней, и ее усталые глаза засветились. «Ты когда-то была красивая, — подумала Байрони с болью. — Бывает ли жизнь когда-нибудь справедлива?»— Прекрасно! О доченька, дай-ка я напою тебя чаем! И когда же? Ты хорошо себя чувствуешь?Байрони рассмеялась:— Чувствую себя отвратительно здоровой. Только однажды сильно тошнило, во время шторма у берегов Панамы, но тогда все пассажиры перегнулись через перила. Я чувствую себя отлично, мама. Правда, переезд сюда был утомительным из-за шторма. Ребенку, наверное, около пяти с половиной месяцев, — добавила она, отвечая на другой вопрос, прочитанный в глазах матери.— Значит, скоро я стану бабушкой, — с удовольствием заметила Элис. — Чудесно! Может быть, ты останешься здесь, Байрони, до рождения ребенка?Байрони хотелось воскликнуть, что она не может долго находиться под крышей отцовского дома, но она прикусила язык, видя возбуждение матери, и сказала:— Очень жаль, мама, но я должна вернуться в Сан-Франциско. Там живет мой превосходный друг, доктор Сент Моррис. Он отлично позаботится обо мне, не сомневайся. Там у меня много и других добрых друзей. У одной женщины, ее зовут Чонси, маленькая девочка, и, я уверена, она тоже мне поможет.— А что с Айрой? — вырвалось у Элис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48