В работе сейчас находился огромный проект: несколько человек переправляли в Англию оружие и амуницию, были найдены места для хранения. Все это будет оставлено у доверенных людей — якобитов, которые жили в Англии, притворяясь верными подданными королевы.
— И подобные опорные пункты будут разбросаны по всей Англии, — объяснял мне Хессенфилд. — У нас уже есть несколько подобных запасников, но тот, над созданием которого мы работаем сейчас, станет самым важным.
— Но ты же не поедешь?.. — со страхом начала я.
— Не в этот раз, у меня еще остались дела здесь. Я была благодарна ему за это.
Прошло недели две с тех пор, как в наш дом переехала Мэри Мартон, когда однажды днем ко мне подошла Жанна, одна из наших служанок, и сказала, что меня хочет видеть какой-то джентльмен.
— Кто? — спросила я.
— Мадам, он не представился, но он англичанин.
— Не… незнакомец? — спросила я.
— Я раньше его никогда не видела, мадам. К моему великому удивлению, этим человеком оказался Мэтью Пилкингтон.
— Мэтью! — воскликнула я.
Он беспомощно посмотрел на меня.
— Карлотта! — промолвил он и, шагнув вперед, схватил мои руки. — Я знаю, мне не следовало приезжать, но я ничего не мог поделать. Я должен был еще раз увидеть тебя…
— Мэтью! — воскликнула я. — Но как? Как ты попал сюда?
— Это было не так трудно, — ответил он. — Я переправился на небольшом корабле, высадился на побережье, а потом приехал в Париж.
— Ты сошел с ума! Англия в состоянии войны, а ты солдат и находишься на вражеской территории!
— Да, я знаю. Я все знаю, но я должен был увидеть тебя. Понимаешь, я слышал…
— Что ты слышал?
— Что тебя похитили.
Я почувствовала, что с моих плеч свалился тяжкий груз. Так значит, они все-таки поверили этому?
— Я зашел в твой дом… в Эйот Аббасе. Ты помнишь, я остановился неподалеку, в «Приюте скрипача»? Там только и говорили о похищении, о тебе и твоей «дочке… Я должен был приехать сюда, чтобы убедиться, что это правда, чтобы снова увидеться с тобой.
— Ты не должен был приезжать сюда!
— Ты с ним заодно? Говорят, что ты леди Хессенфилд?
— Так проще.
— Но твой муж…
— Ты виделся с ним?
— Да, он очень опечален. Он говорил о том, что надо поехать сюда, но это невозможно… здесь только якобиты желанные гости.
— Ты говорил о том, что собираешься сделать?
— Нет, тогда бы они обо всем догадались. Я должен был хранить тайну. Я тихонько ускользнул, но у меня здесь есть друзья, так что… со мной все в порядке.
Я вздохнула.
— Ты не должен был приезжать ко мне, Мэтью! Тот… случай… все кончено. Это было просто кратким затмением… ты понимаешь?
— О, с твоей стороны, да, — ответил он. — Но для меня те воспоминания драгоценней всего на свете.
— О нет, Мэтью!
— Бесполезно, Карлотта! Я не хочу причинять тебе никакого вреда, расстраивать тебя. Я просто хочу иногда видеть тебя, быть рядом. Я обещаю тебе, клянусь, что никогда не буду напоминать о тех временах. Если бы я просто мог быть здесь, изредка видеться с тобой, мне больше ничего не надо. Я просто хочу знать, что ты здесь. Ты так прекрасна! Более того, ты — само очарование! Карлотта, прошу тебя, позволь мне время от времени приходить сюда, разреши видеться с тобой, пожалуйста!
— Что ж, — сказала я, — если ты один из них, то иногда ты будешь встречаться с лордом Хессенфилдом.
— Но я хочу видеть лишь тебя и девочку. Она так похожа на тебя, Карлотта!
— Где ты остановился?
— На улице Сен-Жак. Это были самые лучшие апартаменты, что я смог найти. Думаю, через некоторое время я оттуда уеду. Карлотта, позволь мне стать твоим другом и встречаться с тобой иногда!
— Мэтью, если ты пообещаешь мне забыть все то…
— Я не могу обещать забыть! — пылко вымолвил он. — Но обещаю никогда и никому не говорить об этом. Если я смогу приходить сюда, видеться с тобой, я больше ничего не прошу.
Я дала ему разрешение — так я была потрясена. Как всегда, он боготворил меня, но сколько было всего, о чем я не хотела бы, чтобы мне напоминали.
В течение следующих нескольких недель Мэтью был частым гостем в нашем доме. Он настоял, чтобы увидеться с Клариссой, и они очень подружились. Я подумала, что он пользуется этим как предлогом, чтобы почаще навещать нас, но тут мне пришло в голову, что Мэри Мартон вполне могла подумать, что сердце Мэтью расположено к ней, а не к девочке.
Это было очень хорошее притворство. Он много беседовал с Клариссой, и они с Мэри часто водили девочку по городу. Слуги уже начали сопровождать их улыбками и шептаться о романе. Я была только рада этому, но не верила, что Мэтью действительно привлекает Мэри. Когда бы я ни подходила к нему, то сразу замечала, какое воздействие на него оказываю.
Хессенфилд отозвался о нем как о настоящем патриоте и сказал, что он привез ценную информацию о положении якобитов в Англии.
— Он хорошо поработал на нас в Англии и просто ждал подходящего момента, чтобы перебраться сюда.
В этом я была совсем не уверена. Я была достаточно искушена, чтобы понять, что Мэтью приехал, чтобы повидаться со мной. Но, несмотря на все это, он строго выполнял все условия нашего договора. Он никогда и словом не упоминал о том времени, что мы провели вместе, и я только радовалась, что все думают, будто он увлечен Мэри Мартон, всем сердцем надеясь, что Мэри, этой чистой и невинной девушке, не будет нанесен вред, хотя порой мне казалось, что он и в самом деле влюблен в нее. Совсем не обязательно было им проводить столько времени вместе! Хессенфилд часто отсутствовал, и я догадывалась, что приближается важное событие.
Ночью, когда мы лежали рядом, он был менее скрытен, чем днем. Я знала, что он чем-то очень обеспокоен и все время находится в напряжении, но он все-таки поделился со мной, что это предприятие будет самым важным в деле якобитов.
— Я знаю, вы переправляете в Англию оружие.
— Это я тебе говорил? Тогда забудь об этом, дорогая моя!
— Но ты не говорил, куда.
— И не скажу: чем меньше посвященных в наш план, тем лучше. Знаю лишь я и еще двое, один из которых король. Даже те люди, которые будут заниматься этим делом, еще не знают, куда именно они поедут. Все должно быть сохранено в тайне. Если прознают хоть что-то, будет катастрофа.
— Тогда я больше не буду тебя спрашивать, только одно: ты действительно не едешь?
— Нет, я отошлю их, а потом начну готовить следующую партию.
Несколько дней спустя к нам приехали гости. Они прибыли под предлогом простого визита вежливости, но я знала, что это не так. Хессенфилд принимал их в своем кабинете, на первом этаже. Я не беспокоила их и наказала то же самое слугам.
На первом этаже находились три комнаты, и все они соединялись между собой. Кабинет был по центру, а двумя оставшимися гостиными никогда не пользовались. Одна из них была устроена как библиотека, но на самом деле комнаты эти были продолжением кабинета.
Пока Хессенфилд принимал своих гостей, случилось необычное событие. Я играла с Клариссой в детской, когда она захотела спать, так что я уложила ее в постель и оставила одну. Потом я спустилась вниз, собираясь пойти прогуляться — я частенько гуляла одна. Это было вполне безопасно, если не выходить из квартала Марэ, а я была буквально очарована маленькими лавочками в ближайших улочках. Мне нравилось покупать ленты, веера, пуговицы и всякую мелочь — во всех них было какое-то особое очарование по сравнению с нашими английскими изделиями.
Наш дом был довольно высок, детская и наша спальни находились наверху, и только я собралась было спускаться, как мне показалось, что я слышу какой-то звук этажом ниже. Я остановилась. Если это уезжают гости Хессенфилда, лучше мне немного подождать. Я знала, по возможности он не хотел бы, чтобы их видели, хотя и не особо настаивал на этом. Но это было очень важное дело, и он хотел, чтобы все шло, как обычно. У него бывали разные люди, и ему не хотелось бы, чтобы заметили что-то необычное.
Поэтому я замерла. Я услышала, как тихо закрылась дверь, затем раздался звук удаляющихся вниз по лестнице шагов.
Я спустилась. Когда я вышла на улицу, то заметила Мэри Мартон, торопливо направляющуюся куда-то. Так значит, это Мэри вышла из той примыкающей к кабинету комнаты? Интересно, что она делала там? О, конечно же, она зашла, чтобы положить книгу (она постоянно брала книги из библиотеки), а когда возвращала, она вдруг услышала голоса в соседней комнате, поняла, что зашла не вовремя, и удалилась.
Пока я раздумывала о том, догонять мне ее или нет, она уже завернула за угол. Когда я пошла вслед за ней и свернула в ту же улочку, то вдруг заметила, что она встретилась с Мэтью.
Я быстро пошла назад. Так значит, это правда: он действительно увлечен ею и даже назначил ей свидание? Они зашли в харчевню под названием» Ананас «, на поскрипывающей над дверью вывеске был изображен огромный ананас. Это место пользовалось хорошей репутацией — здесь люди могли выпить стакан вина или поговорить с глазу на глаз. Вот, правда, ночью здесь становилось слегка шумновато.
Я улыбнулась. Эта встреча меня порадовала. Если Мэтью и Мэри влюбились друг в друга, значит, на моей совести одним грехом меньше. Я всегда чувствовала, что использую Мэтью и оскорбляю его невинность.
Я купила пуговицы и вернулась домой. Хессенфилд все еще совещался у себя в кабинете. Уже поздно вечером он вошел в нашу спальню. В его движениях чувствовалось напряжение, в котором он пребывал все это время.
— Ну что, закончил свои дела? — спросила я.
— Закончил?! — рассмеялся он. — Все только начинается!
Хессенфилд снова взял меня с собой во дворец, и на этот раз я осталась там на несколько дней. Это было так интересно! Я никогда не была при английском дворе, потому что хотя мой дед и был близким другом Карла II, но он был врагом брата короля, Якова, и ему не удалось достичь своего прежнего положения при Вильгельме и Марии, так что для меня это были совсем новые ощущения. Мне нравилась жизнь в Париже, этот город очаровал меня. Каждое утро я лежала в постели и прислушивалась к звукам просыпающегося Парижа, к тому, как постепенно отступает тишина ночи. Звук там, звук здесь, и вот к девяти часам утра город уже весь на ногах. Я обожала запах свежевыпеченного хлеба, который, казалось, наполнял все улицы округи, и любила прислушиваться к крикам торговцев. Когда я просыпалась, я знала, что крестьяне, прибывшие из ближних деревень, уже заняли места у лавок, разложив свои овощи, цветы, куриц, кроликов и рыбу всех сортов. Их можно было заметить во всех частях города, они считали его почти своим, так что, когда хозяйка хотела купить что-нибудь из продуктов, она уже знала, куда идти.
Для меня было большой радостью выходить на такие прогулки с нашей поварихой и ее помощником, наблюдая за тем, как она совершает свои покупки. Порой она притворялась, будто обращается за советом ко мне, но, естественно, я хорошо понимала, что ни в выборе товара, ни в торговле я ровным счетом ничего не смыслю, а ведь это было главным здесь.
Я начала познавать жизнь Парижа и полюбила ее. Все утро на улицах царили шум и суета, и мне нравилось бродить среди этих что-то выкрикивающих, отчаянно жестикулирующих людей. Я часто заходила в лавку аптекаря, где могла перепробовать множество духов, прежде чем выбирала самые лучшие, и всегда прислушивалась к советам аптекаря, который относился к этому с такой серьезностью, будто речь шла о жизни и смерти.
Порой я выезжала вместе с Хессенфилдом за ворота, которые обозначали границу между городом и деревней. Ворота были сделаны из дерева и железа, и всего по Парижу их насчитывалось около шестидесяти. Кроме того, на реке были устроены еще и специальные таможни.
Дни шли своим чередом, и все это время я ощущала беспокойство Хессенфилда о том, как прошло его дело. Он не относился к тем людям, которые сомневаются в своем успехе, но, видя его тревогу, я заключила, что операция была чрезвычайной важности. Но я не показывала, что, заметила его озабоченность, а была твердо уверена, что наше общение доставляет радость нам обоим и с течением времени не уменьшается.
Однажды днем в карете мы вместе с Клариссой поехали на прогулку за город. Тот день был заполнен счастьем. Теперь Кларисса уже редко вспоминала о Бенджи, как и я, она с головой окунулась в новую жизнь.
Домой мы прибыли поздно. У ворот нас встретил встревоженный слуга: из королевского дворца приехал джентльмен, который настаивает на срочной встрече с милордом. Хессенфилд сжал мою руку:
— Отведи Клариссу в детскую.
Я удалилась. Спустя несколько минут он поднялся наверх:
— Я немедленно должен ехать в Сен-Жермен. На следующий день он вернулся. Это было уже под вечер. Я услышала, как его лошадь подскакала к дому, спустилась вниз встретить его и сразу поняла — что-то случилось.
Мы поднялись прямо в нашу спальню. Хессенфилд закрыл дверь и посмотрел на меня.
— Катастрофа! — сказал он.
— Что? — запнувшись, вымолвила я.
— Наши люди угодили прямиком в ловушку. Их ждали на месте высадки. Потеряно все: люди, оружие, амуниция… все!
Я с недоверием смотрела на него.
— Но как…? — начала было я.
— Да! — с яростью выкрикнул он. — Как?! Как им удалось узнать точное место нашей высадки? Кто-то предал нас!
— Но кто?
— Вот это я и должен выяснить.
— Кто-нибудь в Англии., может, кто-то притворяется, что находится на вашей стороне, тогда как работает против?
— Верно, шпион был, но думаю, не там.
— Тогда где?
— Здесь!
— Здесь?! Но никто ведь не знал, да и кто бы это мог быть? Ты даже мне ничего не говорил. Скорей всего, кто-то в Англии.
— Нет, я думаю, что утечка сведений произошла именно здесь.
— Но кто?
— Я обязательно выясню это!
На следующий день Хессенфилд вернулся в Сен-Жермен. Я старалась вести себя так, будто ничего не произошло, но не могла не думать о тех людях, что угодили в ловушку, и теперь, скорей всего, находятся в Тауэре или другой тюрьме, ожидая приговора, которым, вне всяких сомнений, станет смерть. Я волновалась за Хессенфилда, который очень переживал, что оружие, предоставленное им королю Франции, теперь потеряно, но, что было хуже всего вместе с ним они лишились самых отважных своих людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44