Одетый в кольчугу, муж большими шагами пересекал дворик, направляясь к ним; его плащ развевался на ветру. Как всегда, он был с непокрытой головой, без перчаток, а подшлемник болтался на спине вместе с капюшоном плаща. Из-за пояса торчали перчатки. Даже на расстоянии ее тело ощутило его присутствие, от него исходила мощная теплая волна. Когда он остановился рядом, Николь прикоснулась к нему и обхватила его за талию, зацепившись за кольчугу.
– Ну и что ты сделал? – спросил Гиллиам, выжидательно улыбаясь. Хотя все внимание он сосредоточил на Джосе, рука его нежно, но крепко прижимала жену к себе.
– Мишень, милорд! – нетерпеливо повторял Джос. – Посмотрите на мишень.
– Какую мишень? Это не мишень, а настоящий ежик. – Потом он очень выразительно пробормотал: – Боже, так это в самом деле мишень. И ты поразил ее!
– Да, шесть раз попал в яблочко. – Джос сиял. – А теперь вы должны, как поклялись, позволить мне взять тот арбалет.
– Ты обещал ему арбалет моего отца? – удивленно спросила Николь.
Гиллиам быстро посмотрел на нее.
– Прощу прощения. Я забыл спросить у тебя разрешения. Наш Джос просто сердцем прикипел к тому арбалету. Ты не против, правда?
Его слова даже испугали ее.
– А почему я должна быть против?
– Вообще-то он твой, у тебя на него все права. Он достался тебе от отца.
– Это наш арбалет. И ты можешь давать его кому хочешь и когда хочешь, – сказала Николь, пожав плечами. – Просто Джос недостаточно крепок даже для этого лука, а арбалет просто огромный. Он его не поднимет.
– Нет подниму, – настаивал Джос. – Я знаю, что подниму.
– Но не сегодня, – предупредил его Гиллиам, – скоро стемнеет, а я хочу есть. Собирай стрелы и пошли в тепло, к очагу.
Мальчик подчинился, а Николь повернулась к Гиллиаму и поцеловала его в губы. Он зажмурился от наслаждения, затем стащил с головы жены шарф и погрузил пальцы в ее волосы. Страсть обожгла обоих. Прошел месяц, но ее желание возрастало с каждым днем.
– Я думал, мы идем, а если вы собираетесь стоять тут и заниматься этим, то я лучше постреляю, – в голосе Джоса слышалось презрение.
Гиллиам улыбнулся.
– Я думаю, он уже устал от нас, любовь моя.
– Но что я могу сделать? – прошептала она, склонившись к мужу. – Я и так положила его тюфяк в зале, чтобы он не видел, чем мы занимаемся ночами, не слышал, как ты кричишь.
– Я? – Гиллиам откинул назад голову, словно оскорбившись. – Это не от моих криков содрогается крыша.
Николь сощурилась.
– Но разве не ты меня доводишь?
– Да сам знаю, – ответил Гиллиам с удовлетворенной улыбкой, засовывая шарф, снятый у жены с головы, ей за пояс. Ему нравилось, когда Николь ходила с непокрытой головой. – Пошли, чем-нибудь набьем мой желудок.
Джосу пришлось прибавить шагу, чтоб не отставать от своих воспитателей.
– Сегодня уже двенадцатая ночь. – Это было смелое напоминание. Гиллиам улыбнулся:
– Так и есть. У меня есть для тебя подарок. А у тебя? Ты не увидишь подарка, пока я не получу свой.
– Может, мы уже покажем ему? – Николь взглянула на Джоса, понимая, что мальчику не терпится показать Гиллиаму подарок, который они ему приготовили.
– А уже можно? – он умоляюще посмотрел на Николь.
Та кивнула, и Джос схватил своего лорда за руку, пытаясь повернуть великана к себе лицом.
– Самое лучшее мы припасли напоследок, милорд.
– Но я так хочу есть, что вот-вот потеряю сознание. – Гиллиам споткнулся, делая вид, что падает. – Ой, держите меня!
– Ну и падай, пожалуйста, лежи себе, – возразила Николь. – Можешь потерпеть минутку, прежде чем помоешься и поешь.
– Никто меня не жалеет, – вздохнул Гиллиам, позволяя Джосу вести себя к дальнему навесу. Приглушенное урчание доносилось из-за плетеной ивовой загородки. Гиллиам удивленно поднял брови. – А что это там?
Мальчик распахнул дверь, и перед ними предстали щенята: одни – только что отнятые от суки, другие – слегка подросшие.
– Теперь мы можем охотиться на лису. – И словно подтверждая его слова, одна из маленьких вислоухих гончих подняла мордашку и смело затявкала тонким щенячьим голоском.
Мальчик не мог оставить без ответа этот призыв. Он опустился на корточки среди щенков, позволяя им окружить его. Он засмеялся, когда они начали его лизать и тыкаться в руки мордочками. Гиллиам тоже присел и приподнял одного из подросших щенков, это оказалась сучка. Щенок удивленно тявкнул, потом довольно заурчал, когда Гиллиам почесал его за ухом.
– Ой, целых двенадцать. А я рассчитывал на одного или двух, – он довольно улыбнулся Николь. – Я знал, что ты поняла мой намек.
Николь рассмеялась.
– Да, но ты намекал не слишком тонко. Между прочим, шесть прислали из Кодрэя и шесть из псарни Грейстена.
Гиллиам недоверчиво посмотрел на жену.
– Что? Рэналф послал тебе собак? В последний раз, когда он тебя видел, мне показалось, ты не очень ему понравилась.
– Да, это было странно, – сказала она, борясь со смущением. – Он не только прислал собак, но и отказался от платы, которую мы ему отправили с Джосом. Он сказал, ты оплатил их своим выигрышем.
На лице мужа заиграла легкая улыбка.
– О, я совсем забыл. Извини, Колетт, я, конечно, не должен был ставить на тебя.
Она потрепала его по щеке.
– Не беспокойся. Зато я использовала деньги, которые не пришлось тратить на собак, и купила себе красивый новый нож.
Он с насмешливым испугом вскинул руку и прикрыл рот.
– Я, конечно, умираю от страха. Но пожалуйста, не убивай меня до тех пор, пока мы с Джосом не приучим старших щенков к крови.
– Пожалуй, столько я смогу продержаться, – вздохнула она, как будто перед ней действительно стояла трудная задача. – А сейчас отпусти щенка и пойдем есть.
Николь ждала, но вместо этого Гиллиам наклонился и взял еще одного щенка.
– Дорогой, я думала, ты умираешь от голода.
– Эти малютки тоже, – сказал он, ласково глядя на них. – Надо отнести их в зал, пускай поедят и согреются.
– Но не сейчас. Томас пришлет людей, они построят псарню. Ты меня слушаешь? Псарню, где они будут жить.
Прежде чем Гиллиам посмотрел на жену, Николь уже поняла, что напрасно тратит слова. Конечно же, все собаки будут жить зимой в зале. Рыцарь со своим оруженосцем уже выводили больших щенят за дверь, а ей доверили нести трех самых маленьких.
– Он безнадежен, – пробормотала Николь, уткнувшись лицом в мордочку одного из щенков и вдыхая его запах. – Может, ничего плохого, пускай они живут в зале, только надо научить их выходить во двор и там делать свои дела. Так, как научили Ройю.
Зал, как и все дома в деревне, как церковь отца Рейнарда, был увит остролистым плющом. Длинные космы, свисавшие сверху, казалось, упорно напоминали, что сейчас земля лежит мертвая и бесплодная, но придет весна и все снова оживет. Праздники начались с большого совместного с деревенскими жителями пира и продолжились дарением подарков слугам. Теперь дни отдыха подходили к концу. Торжественную мессу отслужили, оставался один тихий вечер, после которого всех снова ждала работа.
Слуги и солдаты в одном углу сражались в кости, женщины в другом смеялись и болтали, не выпуская из рук шитья. Дети бросили игру в салки и принялись забавляться щенками.
– А как Ройя? Она не съест малюток? – Гиллиам покачал головой.
– Нет, она несколько раз щенилась и привыкла к собачьему обществу. Джос, – он похлопал парнишку по плечу, – тебе не удастся пустить к себе на тюфяк щенков вместе с Ройей. Она не потерпит этого.
– Понятно, милорд. – Джос остался наблюдать за щенками, а Гиллиам с Николь пошли в дальний конец зала. Там, рядом с большим сундуком, в котором хранились доспехи Гиллиама, Николь поставила большой чан с холодной водой. Она собиралась налить туда кипяток из чугуна, висевшего над каменным очагом, чтобы вода стала подходящей для мытья.
После того как она помогла Гиллиаму освободиться от кольчуги, Джос подошел и взял ее. Охнув от тяжести, он потащил кольчугу в свой угол. Ему полагалось проверить все железные колечки: нет ли сломанных или слабых. Потом мальчик вернулся за кольчужными штанами, а Николь тем временем помогала Гиллиаму снять дублет и чулки. Все это должно было полежать на сундуке и проветриться.
Вылив в чан горячую воду, Николь подтолкнула мужа.
– Ну, давай, а то быстро остынет. – Гиллиам погрузился в воду, и она полилась через край.
– Черт побери, ну почему я никак не научусь наливать столько, сколько надо? Опять пол мокрый. Какой ты все-таки здоровенный. Сколько ты весишь?
– Примерно пятнадцать-шестнадцать камней, – пробормотал Гиллиам, наклоняясь к воде, чтобы намочить волосы. Потом он поднял голову и закрыл глаза от удовольствия. – Ты знаешь, я так привык к купанию. До женитьбы я не понимал, как это здорово. Мне очень нравится, когда ты меня моешь. – Он приоткрыл один глаз, желая увидеть ее реакцию.
– Просто я тебе нравлюсь, – сказала Николь с улыбкой, протягивая ему поднос с хлебом, сыром и копченой рыбой.
– Ага, точно, – кивнул он, принимаясь за еду, а жена тем временем мыла ему голову и терла спину.
Еще до того как она собралась его ополоснуть, поднос опустел. В последний раз проведя руками по спине, она дала мужу тряпку, чтобы он сам мылся дальше. Гиллиам говорил ей, что, когда она его моет, он испытывает настоящую муку.
Она села рядом с ним с ножом в руке, дожидаясь, когда можно будет его побрить.
– Гиллиам, а почему ты не отращиваешь бороду? Тогда было бы не так опасно целоваться с тобой.
Он улыбнулся и отдал ей тряпку.
– Ты была права.
– Насчет чего? – она склонила голову набок, ожидая ответа.
– Я не могу вырастить бороду. Она получается редкая и некрасивая. – Он ухмыльнулся. – Я думаю, это из-за светлых волос. У моего брата Джефри то же самое. Придется тебе подождать, прежде чем увидишь меня бородатым. Брат на семь лет меня старше.
Николь улыбнулась.
– Правда? Не можешь? Ха-ха.
– Да, но не злорадствуй. Давай кончим разговоры, а то вода остывает.
Обтеревшись, Гиллиам надел тунику, обулся, и они вернулись к огню. Николь хотела весь вечер шить, потому что среди подарков она обнаружила кусок льна и решила смастерить себе какой-нибудь головной убор. Когда они уселись спиной к столу, вытянув ноги к огню, подошел Джос, держа в каждой руке по щенку.
– Ну? – выжидательно протянул он. – Я вам отдал подарки. А где же мой?
– Ну и наглый же ты парень, – засмеялся Гиллиам. – Хорошо. Пожалуй, ты прав. Уолтер! – Громкий голос рыцаря перекрыл шум в зале.
Уолтер, сидевший среди игроков в кости, что-то вынул из темного угла. Когда он подошел, Николь увидела длинный колчан, полный деревянных стрел с металлическими наконечниками и оперением. Еще он держал отцовский арбалет.
– Ты ведь это хочешь, да? – спросил солдат, ожидая, когда Джос опустит на пол щенят и возьмет подарки.
Джос принял из рук солдата арбалет и стрелы, с изумлением глядя на Гиллиама.
– Значит, вы знали, что у меня получится, даже когда я еще не начал учиться стрелять?
– Слушай, когда моя жена говорит, что у тебя меткий глаз и руки приспособлены для стрельбы из лука, почему бы мне не поверить? Но сегодня утром ты меня и впрямь озадачил. Двенадцатый день, последний, а ты никак не мог достичь своей цели. Хорошо, что сумел, а то не видать бы тебе такого подарка.
– Спасибо, милорд, – с благоговением выдохнул Джос, обрадованный доверием господина и подарком.
Гиллиам опустил руку на плечо мальчика.
– Но будь осторожен. Это настоящие стрелы, с металлическим наконечником, не просто деревянные заостренные палочки. Ради Бога и ради меня не направляй арбалет на цель, которую не хочешь поразить. Это грозное оружие: хороший стрелок может поразить врага даже через дырку в кольчуге.
– Клянусь, я стану с ним обращаться как надо. Спасибо, милорд. – Глаза Джоса сияли, словно звезды. Мальчик прижал к себе арбалет и побежал в угол, к своему тюфяку.
– Похоже, ты забыл спросить меня не только о том, можно ли Джосу пользоваться этим арбалетом.
Гиллиам, радуясь успехам Джоса, все же должен был поговорить с ней, перед тем как отдать арбалет.
– Но дело в том, что это не твой арбалет, – сказал он тихо, наблюдая за мальчиком. – Тот сделан для настоящего мужчины, взрослого, с сильными руками. Джос в нем не натянет тетиву. А этот гораздо меньше, он ему как раз впору. Просто этот арбалет очень похож на тот. – Гиллиам повернулся к ней, продолжая улыбаться. – Арбалет твоего отца я спрятал подальше. А он пускай верит, что держит в руках настоящее оружие мужчины.
Николь не отрывала глаз от мужа, ее сердце переполнялось любовью.
– Ты замечательно справляешься с Джосом. Лорд Кодрэй не ошибся, отправив его к тебе.
– Да-а, – медленно протянул Гиллиам и кивнул с печальной улыбкой. – Без Джоса мне было бы скучно. Ты же не будешь играть в снежки или бегать наперегонки, хотя у тебя прекрасный бросок и ты вполне могла бы соревноваться со мной в метании кольца. Ты постоянно занята делами. А когда не работаешь, можешь только лежать в постели. В общем, с девушками скучно. Можешь спросить Джоса, он тебе объяснит.
– Ну что ж, если тебе больше нравится компания Джоса, я верну его к нам в комнату вместе с тюфяком. А сама буду спать здесь: в зале гораздо теплее, чем в той ужасной комнате. – Она отвернулась от Гиллиама и обиженно пожала плечами.
– Но если ты сегодня ночью не придешь, то не получишь своего подарка, – тихонько прошептал он ей в ухо.
– Ну это не подарок, то, что ты имеешь в виду. Это я могу получать каждую ночь.
– Я не про то, хотя и на это рассчитываю, – пробормотал он, уткнувшись лицом ей в шею. – Я положил для тебя подарки в комнате, побоявшись, что они тебя смутят, если преподнести их здесь, в зале.
Николь повернулась и посмотрела на мужа. Он был очень собой доволен, никакого сомнения. Глаза сверкали от возбуждения, она больше не могла удержаться от любопытства и отложила шитье.
– Как скажете, милорд. Давай-ка посмотрим, что, по твоему мнению, должно меня смутить.
Гиллиам накинул плащ, Николь набросила накидку и, взяв лампу, направилась к выходу. Мужчины в углу разразились хохотом.
– Милорд, – окликнул Уолтер, когда они проходили мимо игроков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40