— Но у меня нет никакого желания доставлять вам подобное удовольствие!
Выйдя из пивной, она зашагала в сторону дома. Записка жгла ей карман, но Кэти достала ее только в гостиной, возле жарко пылавшего камина. Виконт напоминал, что на поиски улик против Холбрука осталось только семь дней, и требовал встречи в «Олене и коне» ровно через неделю, в полночь. Выругавшись сквозь зубы, молодая женщина скомкала записку и швырнула в огонь: с какой стати напоминать ей о том, о чем даже при желании забыть невозможно?
Записка вспыхнула и через минуту превратилась в пепел. Кэти мысленно пожелала того же и ее автору. Увы, о такой удаче не приходилось и мечтать.
Исподтишка наблюдая за капитаном Уортом, Дороти ломала голову над тем, что ему могло понадобиться от Кэти. Капитан повел себя более чем странно: прошел прямо к ее столу, уселся напротив, как хороший знакомый, пил с ней эль, разговаривал и даже передал какую-то записку. Да-да, Дороти видела это собственными глазами, хотя Кэти постаралась побыстрее спрятать сложенный листок бумаги в карман и при этом воровато огляделась вокруг, словно делала что-то нехорошее. Что это за записка? Любовное письмо, сообщение осведомителя? Что бы там ни было, Дороти только укрепилась в своих подозрениях насчет Кэти — та могла быть или любовницей англичанина, или, что еще хуже, — шпионкой тори. Похоже, Итан в большой беде.
Дороти горестно вздохнула. О, Итан, красавец Итан… Как больно думать о нем, не зная, где он и что с ним. Семь дней и семь ночей она ждала от него вестей так, как никакой Кэти и не снилось. Ну и лживая же дрянь эта девчонка: только притворяется, что волнуется за Итана, а сама в его отсутствие встречается в пивной с английским офицером!
Но Итан явно в нее влюблен… Дороти поняла это в ту самую секунду, как увидела их вместе. Как он смотрел на эту вертихвостку! В его глазах читалось желание, он хотел ее, нет сомнения. А девчонка только морочит ему голову, транжиря его деньги на наряды и удовольствия.
Вообще, когда дело касается Кэти, Итан ведет себя как слепой. Что в ней хорошего, кроме смазливой мордашки? Ничего! Нет, Дороти никогда ей не доверяла и предупреждала насчет нее Итана, но он не послушался, сделал смазливую воровку своей помощницей, даже прикинулся ее любовником, якобы для того, чтобы вдвоем добывать секреты тори.
А вдруг это не уловка и они стали любовниками по-настоящему? Нет, не может быть, Итан слишком предан своему делу! И потом, если бы ему понадобилась женщина, он, разумеется, не выбрал бы такую тощую, наглую и лживую тварь, как Кэти. Но почему все-таки он взял на роль своей любовницы эту девчонку, которую, по сути, совсем не знает, а не ее, Дороти, преданную помощницу, способную справиться с любым заданием?
Если бы Итан попросил, она бы сделала все, что угодно! Однако, несмотря на ее преданность и жертвы, которые она принесла ради него, он предпочел другую… Он не любит ее, Дороти, не желает ее как женщину, ему милее карманница, бессовестная лгунья, которая знается с английскими офицерами и обменивается подозрительными записками!
Так пусть Итан узнает, на кого променял свою преданную помощницу, уже много лет любящую его всем сердцем! Когда Дороти сообщит ему про полученную Кэти записку, он поймет, какую змею пригрел на груди.
А вдруг он не поверит? Решит, что Дороти ревнует, и примет сторону Кэти? Итан в большой опасности! Обманщица может в любой момент заманить его в ловушку, его арестуют и, не дай бог, повесят! Надо обязательно убедить его в двуличии этой вертихвостки. Но как? Для этого нужно побольше о ней разузнать…
Ее размышления прервал взрыв хохота на другом конце зала — там за большим столом сидела шумная компания англичан, к которой незадолго до этого подсел капитан Уорт. При виде его красной разгоряченной физиономии в голове Дороти моментально созрел план…
— Ах, Итан, Итан, ты слепец, Кэти совсем не та, за кого себя выдает, — прошептала служанка. — Но я раскрою тебе глаза! Когда ты вернешься из Конкорда, я докажу, что она предательница!
Дороти пригладила руками волосы, еще ниже сдвинула вниз и без того очень смелый вырез сорочки, надела чистый фартук, наполнила кружку самым лучшим элем и с широкой улыбкой направилась к шумной компании офицеров.
Ее появление вызвало в их кругу настоящий фурор, но Дороти смотрела только на одного человека. Сопровождаемая восхищенными взглядами и сладострастным причмокиванием, она подошла к Уорту, одарила его своей самой очаровательной улыбкой, поставила перед ним кружку и села к бравому капитану на колени, обвив его шею руками.
— Дорогой капитан, — проворковала она, наклоняясь к его уху, — скажите еще раз, что рады меня видеть!
В этот вечер, как и в предыдущие семь, Кэти сидела на диване в гостиной, освещенной неверным огоньком единственной свечи, и ждала Итана, напряженно вслушиваясь, не раздастся ли на улице шум подъзжающей кареты, не раздадутся ли на крыльце его шаги. Слуги давно ушли спать, и в тишине слышалось только убаюкивавшее тиканье часов, от которого молодая женщина в конце концов начала клевать носом.
Однако на этот раз ее страдания были вознаграждены сторицей: ночное безмолвие внезапно нарушилось щелканьем замка на входной двери, и через мгновение слабый огонек свечи упал на высокий темный силуэт, появившийся в дверях гостиной. Кэти, с которой моментально слетела дремота, ахнула и рванулась к нему:
— Итан, Итан, ты вернулся!
Это был действительно он, Итан, но в каком виде — в рваном плаще, без шляпы, весь в пыли, лицо осунулось, заросло щетиной — казалось, что бостонский денди долго скакал верхом без остановки.
Быстро оглядев долгожданного гостя, Кэти стала обеими руками оглаживать его, словно не верила, что перед ней ее возлюбленный, а не призрак.
— Слава богу, ты жив, жив… — бормотала она.
— Еще бы, конечно, жив! — ответил Итан слегка хрипловатым от усталости голосом. — Хотя был момент, когда некоторые в этом засомневались.
Кэти испуганно замерла и посмотрела ему в лицо.
— Что ты имеешь в виду? И вообще, где ты пропадал, почему так долго не… — Она осеклась, заметив глубокий свежий рубец, косо прочертивший его висок. — Господи, что это? Ты ранен?! Как это случилось?
Она легонько коснулась рубца кончиками пальцев, а Итан, не отвечая, стоял и смотрел на нее каким-то незнакомым, нежным, изголодавшимся взглядом.
— Что с тобой, тебе плохо? — обеспокоенная его молчанием, спросила молодая женщина и поднесла руку к его лбу, чтобы пощупать, нет ли жара. — Что случилось? Говори!
Он не ответил, как будто не слышал вопроса, но в этом напряженном молчании ощущалась внутренняя борьба, словно Итану приходилось делать над собой огромное усилие, чтобы не выдать обуревавших его чувств. Кэти тоже молчала, и несколько минут было слышно только умиротворяющее тиканье часов. Наконец Итан, видимо, на что-то решившись, заговорил, и его слова оказались для Кэти полной неожиданностью.
— Ты не представляешь себе, — сказал он, не сводя с нее своего странного взгляда, — как сильно меняется мироощущение человека, побывавшего на пороге смерти. Все становится на свои места, обнажается истинная суть вещей.
— На пороге смерти? Что это значит? Он ласково погладил ее по щеке, как будто желая успокоить, и пояснил:
— Это значит, что в меня стреляли, дорогая. И стрелял не кто иной, как наш друг Уэстон!
— Что?! — в ужасе воскликнула Кэти. — Ты ранен?
— Слава богу, это уже в прошлом! — утешил ее Итан. — Послушай, что произошло: я сидел за кружкой эля в одной пивной недалеко от Конкорда, когда дверь этого достойного питейного заведения отворилась и — угадай, кто в нее вошел? Правильно, он самый, лейтенант Уэстон! — Итан улыбнулся своей чарующей полуулыбкой, которая так нравилась Кэти. — Каково? Из сотен офицеров Гейдж подгадал послать с заданием в окрестности Конкорда именно Уэстона! Просто перст судьбы!
— И он в тебя выстрелил?
— Не сразу, дорогая. Вначале я попытался удрать через заднюю дверь, но бравый лейтенант заметил мой маневр, выследил меня и прежде, чем его успели скрутить, пустил мне вслед пулю. Дурачок, он, видимо, думал, что, убивая одного из «Сыновей свободы», выполняет свой долг перед королем. Но он дорого заплатил за служебное рвение: местные жители поймали его, обмазали смолой и обваляли в перьях.
— А что было с тобой? — с тревогой спросила Кэти, которую вовсе не волновала судьба лейтенанта Уэстона.
— Мне повезло: пуля меня только контузила и рассекла кожу, однако я потерял сознание. Один из местных фермеров забрал меня к себе, его жена перевязала рану, так что очнулся я в доме этих добрых людей, и все было бы хорошо, если бы не ужасная головная боль и контузия. Только через два дня я пришел в себя настолько, что смог сесть в седло. И вот я здесь, с тобой!
Он снова нежно провел рукой по ее щеке и спросил:
— Знаешь, о чем я подумал, когда очнулся? Нет, не о происках Гейджа в Конкорде, не о перевозке пороха в Лексингтоне и не приближении войны…
— а о чем же тогда? — прошептала Кэти, чувствуя, как под ее ладонью неистово бьется его сердце.
Он приподнял ее голову так, чтобы видеть лицо, и проговорил с лихорадочным, почти пугающим блеском в глазах:
— Я подумал о том, что могу больше никогда тебя не увидеть. И меня охватил ужас, потому что я тебя люблю!
19
Итан почувствовал, что она перестала дышать, а ее тонкое, гибкое, как лоза, тело напряглось. Он схватил ее за плечи:
— Это правда, Кэти! Я люблю тебя, ты моя отныне и вовеки. Я не позволю тебе уехать!
— Нет, Итан, нет… — покачала она головой.
— Ты не понимаешь, родная! Мы поженимся, ты будешь моей женой, а не любовницей, ведь ты этого хочешь, правда? Мы будем вместе и в радости, и в горе…
— Нет, — повторила Кэти отрешенно, — так не бывает. Я — уличная воровка, а ты джентльмен…
— Это не имеет значения, милая! — Итан порывисто притянул ее к себе, страстно поцеловал и снова посмотрел ей в лицо. — Когда я в первый раз увидел тебя на Норт-сквер, то вместе с пирожками, часами торговца и кошельком англичанина ты, сама не того не зная, похитила и мое сердце, мою душу! Теперь они навсегда принадлежат тебе!
На мгновение лицо молодой женщины исказилось, словно от невыносимой боли, и она поспешно уткнулась ему в грудь.
— Ты что, опять плачешь, родная? — с нежностью обнимая Кэти, пробормотал он.
— Нет, — ответила она глухо, не отнимая лица от его пропыленного плаща. — Я не достойна быть твоей женой, я делала ужасные вещи…
— Мне все равно! — ответил Итан, нежно поднимая ее голову за подбородок. — Я люблю тебя, а остальное мне безразлично!
— Но ты обо мне ничего не знаешь! — Кэти дернула подбородком, пытаясь освободиться, но тщетно.
— Я люблю теба, родная, — повторил он и снова поцеловал, на сей раз нежно, бережно. — Неужели ты мне не веришь?
— Тебе только кажется, что ты меня любишь, но на самом деле это не так, и завтра от твоей любви не останется и следа. Как только ты узнаешь…
— А ты любишь меня? — перебил ее Итан.
Она не ответила, только подняла на него прекрасные голубые глаза, в которых Итан, несмотря на все усилия, не смог прочесть ответа на свой вопрос.
— Хорошо же, тогда я добьюсь своего иначе! — лукаво улыбнулся он и, прихватив свечу, увлек возлюбленную к лестнице.
Она послушно, даже с охотой пошла с ним наверх, в спальню, но он чувствовал, что не одержал победы: отдавая ему свою плоть, Кэти явно не хотела пускать его в свое сердце. Однако как ни жаждал Итан насладиться ее прекрасным телом, еще больше ему хотелось проникнуть в таинственную душу Кэти. И он поклялся себе покорить ее еще до рассвета.
Войдя в спальню, он захлопнул дверь, обнял Кэти, поцеловал и повторил:
— Скажи, ты любишь меня?
Она ответила на его поцелуй, но не на вопрос. Тогда, развернув молодую женщину к себе спиной, он начал расстегивать пуговицы на ее платье, нарочито медля, нежно касаясь ее тела, и вскоре ее дыхание сделалось частым и бурным. «Милая, милая», — с нежностью подумал Итан. Он понимал, что Кэти считает себя недостойной его и специально старается отдалиться, и не собирался с этим мириться. Какой бы проступок она ни совершила, с какой бы мерзостью ни столкнулась, ему это безразлично. Она теперь навсегда принадлежит ему, а он — ей, и это единственное, что имеет значение.
— Ты любишь меня, Кэти?
Снова не получив ответа, Итан продолжил свое занятие — он стянул платье с ее плеч, обнажив тонкие руки и осиную талию. Итан начал медленно расшнуровывать корсет, с радостью ощущая, как откликается ее тело на его прикосновения. Закончив, он отшвырнул корсет и сказал с улыбкой:
— Ты любишь меня? Молчишь? Ничего, я добьюсь твоего ответа!
Кэти не произнесла ни слова, только помотала головой, как немая. Он снял с нее сорочку и стал покрывать поцелуями спину. Кэти задрожала еще сильнее. Он распустил тесемку, державшую нижнюю юбку, взялся одновременно за ее подол и подол платья и одним движением стянул их вниз, так что они упали к ногам Кэти красивыми контрастными складками — белая батистовая юбка и темное шерстяное платье, свет и тень. За юбкой и платьем последовали панталоны, и взору Итана открылись прекрасной формы молочно-белые бедра Кэти.
Он приложил неимоверные усилия, чтобы сдержать стремительно нараставшее желание, его возбужденное тело напряглось, как тетива, но вид длинных ног Кэти и оголенных ягодиц с соблазнительными ямочками едва не привел его усилия к краху. Инстинкт подсказывал ему, что она томима желанием не меньше его самого, но Итан не внял голосу плоти — сначала он хотел услышать заветные слова признания.
По-прежнему стоя на коленях у нее за спиной, он откинулся назад, закрыл глаза и сделал глубокий вздох, чтобы восстановить самоконтроль. «Подожди, — отчаянно приказал он себе, — подожди еще чуть-чуть!»
— Итан? — позвала Кэти.
Он открыл глаза и посмотрел вверх — она вполоборота смотрела на него через плечо, озадаченная его внезапной нерешительностью. Он обнял ее обнаженные бедра, прижался губами к соблазнительной ямочке на талии и повторил:
— Ты любишь меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47