Глинис явно испытала облегчение. Она присела на уступ, сложила руки на коленях и стала ждать, когда Джоанне будет угодно продолжить.— Уже дважды эта женщина падала в обморок без видимой причины, — рассказала Джоанна Она стояла перед маклоринкой и ждала ее реакции на это сообщение.Глинис просто кивнула. Джоанна не знала, как следует понимать это движение.— Может, она умирает от какого-то смертельного недуга?Теперь Джоанна сжимала и разжимала руки, стараясь не показать виду, как она волнуется.— Возможно, — ответила Глинис. — Мне нужно знать больше. Тогда я смогу сказать что-то. Миледи, ваша подруга молода или стара?— Молода.— Она замужем?— Да.Глинис кивнула:— Замечала ли она еще какие-нибудь симптомы, которые могла бы упомянуть?— Я… Она просыпается, чувствуя себя очень больной. И ее действительно мутит и рвет. Ей так дурно все утро. Но когда ее не мутит, то все вполне нормально.— Мне нужно задать несколько сугубо женских вопросов, прежде чем мне станет понятно, в чем дело, миледи, — сказала Глинис своей хозяйке тихим шепотом.— Я отвечу на них, если только знаю ответы, — отозвалась Джоанна.— Не пропустила ли ваша подруга месячные? Джоанна кивнула:— Она уже пропустила два месяца подряд, но для нее это вещь обычная — у нее они нерегулярны.Глинис постаралась не улыбнуться:— А не можете ли вы сказать, не стали ее груди чувствительнее?Джоанна уже собралась взглянуть на них, прежде чем дать ответ, но вовремя спохватилась:— Может быть, немного, но не слишком.— Она недавно замужем?Джоанна подумала, что ей задали странный вопрос.— Вы думаете, что напряжение, вызванное новым замужеством, было причиной этого недуга? Я так не считаю, Глинис, потому что эта женщина была и раньше замужем.— У нее были дети от первого… Джоанна не дала ей закончить:— Она бесплодна!— Возможно, она была бесплодна только из-за мужчины, — заметила маклоринка.Джоанну совсем сбило с толку это замечание. А Глинис озадачила ее новым вопросом:— А она спит больше, чем обычно?— Да! — крикнула Джоанна, изумленная, что вопросы Глинис попадают в точку. — Ведь вы слышали раньше об этой болезни, не так ли?— Правду сказать, слышала, — ответила Глинис.— Так она умрет?— Нет, миледи. Она не умрет.— Тогда что же она должна делать?Джоанна была вся в напряжении. Глинис поспешила успокоить ее и, широко улыбаясь своей госпоже, ответила:— Она должна сказать своему мужу, что носит под сердцем его ребенка. Глава 15 Счастье еще, что Глинис была такой дюжей и расторопной женщиной. Она поймала свою хозяйку, не дав ей удариться головой о каменную стену. Радостная новость вызвала у леди Джоанны глубокий обморок. Она пришла в себя в постели Глинис. Первые слова, слетевшие с ее губ, были почти криком:— Я бесплодна!Глинис тихо похлопала ее по руке:— Только из-за того мужчины, но не из-за нашего лаэрда. У вас все признаки, миледи, вы действительно беременны.Джоанна покачала головой. Ее разум отказывался поверить в это:— Бесплодны женщины, а не мужчины!Глинис фыркнула:— Так говорят именно мужчины. Мы с вами разные люди, миледи, но мне хотелось бы думать, что мы поймем друг друга. Я считаю вас своим человеком, особенно в те дни, когда вы надеваете наш прекрасный маклоринский плед, — прибавила она с улыбкой.— Я счастлива иметь в вас друга, Глинис, — ответила Джоанна, удивляясь, зачем — одному Богу это известно — маклоринка сейчас касается этой темы.Глинис быстро поняла ее замешательство.— Друзья всегда сохраняют секреты друг друга, — сказала она. — Так что я бы хотела спросить вас: брал ли когда-нибудь ваш первый муж других женщин к себе в постель? Я не хочу бесчестить вас, миледи, а только выяснить то, что мы хотим знать.Сначала Джоанна села.— Да, он брал других женщин к себе в постель, — призналась она. — И даже многих. Казалось, он решил переспать с возможно большим количеством женщин. Он любил хвастать передо мной своими любовницами. Однако я не обращала на это внимания, — поспешно прибавила она, поймав на себе полный жалости взгляд Глинис. — Я не любила мужа. Он был злым человеком.— Но вот о чем я спрошу вас, миледи. Известно ли вам, рождались ли какие-нибудь незаконные дети после этих его похождений?— Нет, никаких детей не рождалось, — ответила Джоанна. — Рольф говорил мне, что женщины используют какое-то лекарство, чтобы предохраниться от беременности. Он полагал, что и я им пользуюсь, и приходил в ярость каждый месяц, потому что был уверен, будто я намеренно препятствую его желанию иметь ребенка.— Есть такие средства, — подтвердила Глинис. — Но теперь вы наверняка забеременели, миледи, так что мы можем заключить, что вы вовсе не бесплодны. Я буду хранить молчание об этом радостном событии. А вы выберете момент, чтобы рассказать о нем супругу. Милорд будет очень рад.Глинис проводила ее до каменной стены. Внезапно Джоанна повернулась к ней.— Мой муж не позволит мне работать на полях, — произнесла она.— Нет, конечно, — ответила Глинис. — Вы наша хозяйка. Вы не должны заниматься повседневной работой.— Но я умею шить, — сказала Джоанна. — Каждый вечер я сажусь у огня и либо работаю над драпировкой, либо немного вышиваю. Я могу вышивать цветы на… одежде, — прибавила она.— Так чего же вы хотите, миледи? Бросить все это?— Я заметила, что вы носите блузки шафранного цвета под своими пледами, и хотела бы вас спросить: не позволите ли вы мне вышить узор из цветов вокруг горловин ваших кофточек?Глаза у Глинис расширились:— Почему вы хотите…— Вы ежедневно трудитесь на полях, Глинис, и я хотела бы сделать что-нибудь, чтобы выразить вам свою признательность. Если вы принесете мне в залу одну из ваших блузок, я начну работать над ней сегодня.Джоанна была слишком смущена, чтобы дожидаться ответа. Она внезапно почувствовала себя такой робкой. Она помахала Глинис, уходя по дорожке, ведущей к дому.Добравшись до холма, она замедлила шаг. Необычность нового состояния поразила ее. Она прошла остаток пути в глубокой сосредоточенности.Огги перехватил ее в центре двора.— Я приду сюда сегодня ужинать, — сообщил он. — Я собираюсь сказать вашему мужу…Он умолк, ибо его поразило выражение ее лица.— Почему вы улыбаетесь так, словно нашли горшок золота, юная леди? — в недоумении нахмурился Огги.— Я скажу вам об этом сегодня вечером, — пообещала она. — Это великий день, не так ли, Огги, даже несмотря на то что погода немножечко холоднее обычного?— Ну, юная леди, вам бы надо быть более осведомленной относительно здешней погоды…Огги намеревался объяснить, как оно на самом деле: погода и впрямь была очень мягкой для ранней осени. Но Кит уже говорил ему, что леди полагает, будто погода в Нагорье весь год такая теплая. И Огги не хотелось бы, чтобы солдаты смеялись за спиной Джоанны над ее наивностью. Но Джоанна уже улетела, как пташка, и мысли ее, видно, витали в облаках, так что обстоятельный Огги не успел просветить ее насчет климата Нагорья. Ничего, он найдет время, чтобы поведать ей всю правду…Джоанна была рядом с Алексом за столом, пока он ужинал. Он был еще слишком мал, чтобы дожидаться взрослых. Потом она послала его вымыть лицо и руки, а сама села к очагу.В залу вприпрыжку вбежал Дамфрис. Она потрепала его по холке и взяла в руки шитье. Дамфрис с громким стуком шмякнулся на пол возле нее и положил голову на ее ботинки.Через минуту появился Алекс. На его лице все еще оставались жирные следы. Джоанна намочила платок и старательно вытерла мальчика. Он захотел сесть рядом с нею, на тот же стул. Джоанна подвинулась и усадила его.— Скажи, Алекс, тебе хотелось бы остаться здесь со мной и с отцом? Или ты будешь скучать по другим своим родственникам?— Я хочу остаться здесь. — Он громко зевнул и прислонился к Джоанне, наблюдая, как она вдевает нитку в иголку.— Я тоже хочу, чтобы ты остался, — прошептала Джоанна.— Папа говорит, что ты скучала по мне.— Это правда. Я действительно скучала по тебе.Щеки Алекса надулись от осознания собственной важности:— И ты плакала, как ребенок, когда скучала по мне?Она улыбнулась его словам и сказала, чтобы не разочаровать его:— Конечно, плакала… А ты хотел бы, чтобы я рассказала тебе сказку перед тем, как ты ляжешь спать?Алекс кивнул:— А откуда ты знаешь сказку? Тебе рассказал Огги?— Нет, — ответила она. — Моя матушка рассказывала мне сказки, когда я была маленькой. А когда я выросла, я выучилась читать и поэтому… ^— Зачем?— Что зачем?— Зачем ты училась читать?Джоанна все время смотрела на Алекса и поэтому не заметила, что в залу вошел муж. Он приостановился на лестнице, наблюдая за женой и сыном.— Я выучилась читать, потому что мне это запрещали, — ответила она. — Мне говорили, будто я слишком неразвита, чтобы учиться грамоте. И я верила этой ерунде. Но позже я обрела здравый смысл и поняла, что не менее умна, чем другие. Это случилось, когда я выучилась читать. Когда ты станешь постарше, Алекс, я выучу и тебя.Алекс теребил пальцами плед Джоанны, внимательно слушая ее. Вдруг он широко зевнул, так, что стало видно все его горлышко. Она показала ему, как при зевке закрывать рот ладонью, а затем начала сказку, которая была самой любимой у нее в детстве.Алекс вскоре крепко уснул, его голова упала ей на грудь. Джоанне было так приятно чувствовать малыша у себя на руках, что она закрыла глаза с намерением вознести благодарственную молитву. И она уснула почти так же быстро, как и Алекс.Габриэль не знал, кого первым перенести в постель. Ему на помощь пришел Колум. Он взял Алекса.— Куда мне уложить его на ночь, милорд? — спросил он тихим шепотом, так, чтобы не разбудить малыша.Габриэль не знал, что ответить, ведь вторая спальня была занята Клэр и он не мог уложить туда сына. Но ему не хотелось и чтобы Алекс спал с солдатами. Мальчик еще слишком мал, и ему нужно быть ближе к матери и отцу — на случай, если он чего-нибудь испугается или заблудится ночью.— Пока положите его в мою постель, — приказал Габриэль. — Сегодня попозже я разберусь с этим.Он подождал, пока Колум вынесет Алекса из зала, и повернулся к жене. Он присел на корточки рядом с ее стулом и уже потянулся к ней, когда она внезапно открыла глаза.— Габриэль, — она произнесла его имя с удивлением в голосе. Он воспринял это словно ласку.— Вы случайно не обо мне грезите?Он пытался поддразнивать ее, но его голос был хриплым от избытка нежности. Проклятье! Он любил эту женщину. Он вздохнул, надо было взять себя в руки.Ему хотелось лечь с нею. Но он знал, что должен подождать, так что взамен решил поворчать на нее:— Вам нужно подняться наверх, жена. Вы совершенно истощены. Вы слишком много работаете. Я снова и снова прошу вас отдыхать, но вы вызывающе…Она потянулась к нему и кончиками пальцев провела по его лицу. Надо ли говорить, что это прервало его ворчание. «Должно быть, это женская уловка», — подумал он.— Я не много работаю, — ответила она. — И сейчас я не спала. Я дремала и думала кое о чем, поразившем меня. Я не вполне могу этому поверить, Габриэль. Это кажется невероятным, и когда я сообщу вам то, о чем узнала…Она внезапно остановилась и украдкой выглянула из-за плеча мужа, желая удостовериться, что они одни. Она не хотела, чтобы кто-нибудь еще был рядом в этот совершенно особый момент.Но тут как раз в залу гордой поступью прошествовали Кит и трое маклоринских солдат, а Джоанна вдруг поняла, что Алекса уже нет у нее на коленях.— Сами видите, что вы спали, — сказал ей Габриэль. — Вы даже не заметили, как Колум отнес моего сына наверх.— Нашего сына, — поправила она.Ему понравились эти слова. Джоанна предъявляла свои права на Алекса, и он подумал, что это Добрый знак. В свое время, он надеялся, она предъявит свои права и на владение им самим.— Да, это наш сын, — согласился он. — А теперь рассказывайте мне, что вы узнали.— Надо подождать, пока мы останемся одни.— Говорите сейчас.— Нет.Его глаза расширились от удивления. Он поднялся, затем поставил и ее на ноги.— Вы осмелились отказать мне? Она улыбнулась:— С этого дня я на все осмеливаюсь. Благодарю вас, супруг мой.Он не понимал, что она говорит, и решил подождать, чтобы потом добиться у нее надлежащего объяснения. Но сейчас ему хотелось заставить Джоанну рассказать, что ее так поразило.— Я желаю знать, что вас беспокоит. Говорите сейчас же, — велел он.Теперь Габриэль снова говорил надменно. Помоги ей небо, ей даже начинала импонировать его властность — теперь, когда она стала ощущать и свою силу над ним.— Меня ничто не беспокоит, — сказала она. — Я расскажу вам мои новости, когда буду готова, но ни минутой раньше. Я не стану торопиться.— А вы собираетесь сказать милорду о том, что случилось на лугу? — Огги прокричал этот вопрос от дверей.Джоанна обернулась посмотреть на него. Старик-воин двинулся через комнату. Дамфрис испустил громкое рычание. Огги утихомирил его немедленным ответным урчанием.— Да, — откликнулась Джоанна. — Я собираюсь сказать ему об этом после обеда.— Если вы не расскажете сами, я наябедничаю на вас завтра утром, юная леди. Только не думайте, что я этого не сделаю.— Гром и молния, что…Джоанна намеренно оборвала бормотание своего супруга, громко приветствуя священника:— Добрый вечер, святой отец! — Затем прошептала мужу: — Попытайтесь еще раз быть терпеливым. Обещаю, что вы будете богато вознаграждены.Он что-то заворчал. По выражению его лица она не могла сказать, собирался ли он проявить уступчивость или нет.— Я хочу рассказать вам мои важные новости, оставшись с вами наедине.Наконец Габриэль кивнул. Он старался не улыбнуться при этом. Ему казалось — он понял, что же такое она собиралась ему поведать. Господи, он чувствовал себя прекрасно! А все оттого, что эта глупая женщина наконец поняла, что любит своего мужа.Он позволил ей действовать сообразно ее разумению.Если ей хочется объявить о своих чувствах наедине, в их спальне, он, конечно, предоставит ей такую возможность. Проклятье, но ему хотелось, чтобы ужин поскорее кончился. Он жаждал остаться с нею. До этой минуты он не понимал, как важна для него ее любовь. Вообще жены не должны любить своих мужей, но эта должна любить его, так он решил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51