— Наша королева явно нуждалась в том, чтобы король прочистил ей дымоход, — говорили в толпе с грубоватой простотой, что вовсе не исключало уважительности. — Вон какая она теперь довольная!И с полным основанием признавали за этой успокоенной и удовлетворенной женщиной «роль мироносицы и посредницы в деле сохранения мира».* * *Путь из Мон-де-Марсана в Фонтенбло через Бордо, Ангулем, Коньяк, где родился Франциск, Блуа и Сен-Жермен-ан-Ле состоял из сплошных праздников и увеселений в честь короля и королевы. Элеоноре казалось, что она грезит. Франциск I продолжал показывать себя усердным и галантным, и она после каждой ночи вынуждена была весь следующий день проводить лежа в своих носилках и едва ли могла заметить где-то вдалеке обеспокоенное лицо мадемуазель де Писле. А между тем фаворитка отнюдь не была в немилости. Прекрасно понимая ситуацию, она старалась не попадаться на глаза королеве; но ее власть над королем усиливалась с каждым днем, чему вскоре широкая публика и стала свидетельницей.5 марта 1531 года Элеонора была коронована в Сен-Дени. Через десять дней после этого она совершила торжественный въезд в «свой добрый город Париж».Эта церемония должна была произойти 8 марта, но из-за проливного весеннего дождя, омывшего всю столицу, от нее пришлось отказаться. 9 марта ветер и дождь все еще не стихали, и все приветственные речи, по большей части скомканные, были произнесены представителями духовенства в церкви Святой Женевьевы, которая, как известно, является покровительницей города Парижа.Однако Св. Женевьева, если можно так выразиться, заставила себя долго просить, и плохая погода длилась целую неделю. Наконец 15 марта показалось солнце, и народ высыпал на улицы.Шествие открывали лучники, гобоисты, трубачи, швейцарские сотни из королевской гвардии, иностранные послы и папский легат, а за ними несли открытые носилки, устланные золототканой материей. «Сидевшая в них королева была в тунике, расшитой жемчугом, и в сюрко1, отороченном горностаем и украшенном драгоценными камнями. Голову венчала корона, сверкавшая рубинами и алмазами».Рядом с носилками королевы гарцевали на своих скакунах дофин и герцог Орлеанский. Дальше следовали носилки Луизы Савойской, матери короля, и сопровождавшие ее принцы и принцессы, сеньоры, и пажи, всадники и дамы верхом на иноходцах в богатой сбруе. <Сюрко — верхняя безрукавная одежда знати (XIV в.).> Все улицы, по которым двигался королевский кортеж, были украшены коврами и тканями, затканными золотыми лилиями. На всех перекрестках молоденькие девушки распевали сочиненные по случаю гимны, пытаясь с большим или меньшим успехом заменить хор небесных ангелов.Вся эта невероятная процессия, начавшая свое движение от Сен-Лазара, через четыре часа достигла собора Парижской Богоматери, где королеву встретили настоятель и каноники, всячески демонстрируя ей свою радость и уважение.Зрелище было великолепным. Однако воображение парижан больше всего поразила не эта пышная кавалькада. В доме напротив собора, в окне второго этажа, все увидели короля и Анну де Писле, без всякого стеснения стоявших в обнимку. Фаворитка добилась наконец того, что Франциск I публично продемонстрировал свою связь с ней.Давненько уже не было случая, чтобы король Франции вел себя так неприлично на коронации своей супруги, и народ, толпившийся под окном, просто рты пооткрывал от удивления при виде обнимающихся любовников.Теперь уже толпе было не до уличных фокусников и не до дрессированных животных, дававших представление неподалеку от собора.Что до английского посланника, привыкшего к скандальным нравам при дворе Генриха VIII, то приходится признать, что даже он был крайне шокирован поведением, обнаружившим, по свидетельству мемуариста, «весьма глубокую близость этих двух людей».Ночь королева провела в слезах: ее медовый месяц закончился. А если верить современникам событий, то и супружеской жизни пришел конец.Анна де Писле торжествовала. Ей не удалось полностью выжить м-м де Шатобриан, с которой король регулярно переписывался; однако она заняла пост официальной фаворитки и сохраняла его в течение шестнадцати лет, к большому несчастью Франции.Празднества по случаю вступления королевы в Париж завершились по обыкновению турниром, который был устроен неподалеку от Отеля Сен-Поль, на улице Сент-Антуан. Наряду с другими участниками турнира на нем выступили король, дофин и маленький Генрих. Среди блистательной публики, явившейся на это зрелище, можно было увидеть, помимо королевы и Анны де Писле, сидевших на самых почетных местах, Луизу Савойскую и Диану де Пуатье.Юные принцы, впервые в этот день показывавшие свое умение владеть рыцарским оружием, были облачены в новенькие, сверкавшие на весеннем солнце доспехи. С развевающимися над головой султанчиками, они вслед за идущими впереди пажами приблизились к трибунам, чтобы перед началом боя поклониться дамам, ради любви которых они собирались сразиться.Ко всеобщему удивлению, маленький Генрих опустил свой штандарт перед Дианой де Пуатье. Супруга Великого сенешаля, разумеется, не знала, какие чувства она вызвала у этого подростка: удивленная и польщенная, она улыбнулась ему.У нее был еще один повод почувствовать себя довольной.Под конец турнира был устроен конкурс на самую красивую среди присутствующих, а значит, при французском дворе, даму. После того как все сеньоры тайно проголосовали, было объявлено, что сейчас будут сообщены результаты. На трибунах воцарилась благоговейная тишина, и все взоры обратились на Анну де Писле, которую считали единственно возможной победительницей. Но пока герольд говорил, на лицах некоторых гостей мелькали лукавые улыбки. Все дело в том, что половина сеньоров отдала предпочтение фаворитке короля, зато другая половина высказалась за Диану де Пуатье.Сжав губы, Анна де Писле резко встала и покинула трибуну. Она была смертельно уязвлена и еще больше удивлена тем, что кто-то осмелился предпочесть ей женщину, на одиннадцать лет старше ее.— Эти люди просто безумцы, — сказала она с нервным смешком. — Неужели возможно сравнивать меня с этой тридцатидвухлетней старухой?И, произнеся эти гнусные слова, она в ярости вернулась в особняк, подаренный ей королем.Лютая ненависть к Диане де Пуатье, поселившаяся отныне в душе фаворитки, в один прекрасный день обернулась для Франции роковыми последствиями… ОДУРАЧЕННЫЙ МУЖ ПОМОГАЕТ ФРАНЦИСКУ I ПРИСОЕДИНИТЬ БРЕТАНЬ К ФРАНЦИИ В конце концов всегда найдется какой-нибудь рогоносец, готовый оказать услугу. Шарль Фурье. (Иерархия ношения рогов) В ночь с 6 на 7 июня 1531 года парижане были разбужены тем, что ночное небо вспыхнуло ярким светом.Перепугавшись, все бросились к окнам. То, что они увидели, заставило их опуститься на колени.— Господь милосердный, — восклицали люди, — настал конец света!«Не то дракон, не то змей с длинным огненным хвостом, — сообщает один свидетель, будто плыл над городом» <Дневник одного парижского горожанина при короле Франциске I>.Полуодетые мужчины, женщины, дети повыскакивали из своих домов, и вскоре все улицы были запружены толпами полусонных людей, которые взирали на чудо, дрожа от страха.— Это небесный ангел! — говорили они, крестясь. Кое-кто из зрителей, склонных к экзальтации и верящих в потусторонние вещи, начал уже прислушиваться, не звучат ли трубы, возвещающие Страшный Суд, но тут по городу пронеслась молва.— Это не дракон, это комета.Эта информация ничуть не успокоила парижан, напротив, даже напугала. В те времена люди считали кометы предвестниками катастроф. Рассказывали, что они появлялись всякий раз перед тем, как королевство должно было лишиться короля, и приводили убедительные примеры.Впрочем, в окрестностях Парижа в последнее время уже были случаи заболевания чумой. Это ли не самый верный знак…На рассвете весь Париж, вспоминая детали, нисколько не сомневался, что комета явилась как предупреждение скорой смерти мессира Франциска Первого.Народ, однако, слишком поторопился в выборе обреченного и ошибся именем. Королю ничего не угрожало. А вот Луиза Савойская, регентша, державшая в своих руках все бразды правления королевством и пугавшая Европу непредсказуемостью принимаемых решений, действительно скончалась в конце лета 1531 года.Народ еще мог ошибиться, но комета — никогда. В лице Луизы Савойской готовился отдать Богу душу подлинный «король».Во дворце в Фонтенбло, сраженная болезнью, королева-мать металась в постели, задыхаясь. Зная ее суеверность, от нее, конечно, скрыли появление кометы. Несколько ночей подряд все ставни на окнах были наглухо закрыты, а в комнатах на окнах задернуты занавеси, чтобы больная ничего не заметила <Комету наблюдали на ночном небе целый месяц — с 6 августа до 7 сентября.>. Но однажды вечером, по оплошности одной служанки, которая забыла закрыть ставень, все предосторожности пошли насмарку. Послушаем, что рассказывает об этом Брантом:«Ночью она увидела, что вся комната ее освещена и свет этот проникает сквозь оконное стекло. Она набросилась на горничных, которые ухаживали за ней, зачем они разводят такой яркий огонь. Горничные отвечали, что у них разведен небольшой огонь и что это луна так ярко светит.— Как, — возразила она, — мы же находимся внизу дома, да ее и не может быть в этот час?И, приказав отдернуть занавес, она вдруг увидела комету, свет которой, казалось, был направлен прямо на ее постель.— Ах, — сказала она, — вот знак, в котором никто не может усомниться. Сам Бог посылает его нам. Закройте окна. Эта комета предупреждает меня о смерти. Надо готовиться.На следующее утро она послала за своим духовником, выполнила все, что положено доброй христианке, в то время как врачи уверяли, что она ошибается.— Если бы я не увидела знак смерти, — сказала она, — я бы в это не поверила, потому что я не настолько плохо себя чувствую.И она всем им рассказала о появлении своей кометы. А через три дня, простившись с этим миром, скончалась <Братом, однако, ошибся, и регентша скончалась через три недели в Грез-ан-Гатине, когда ее пытались перевезти в замок Роморантен.>.Так ушла из жизни в пятьдесят четыре года, выправив кое-как урон, нанесенный Франции ее экстравагантной любовью к Карлу Бурбонскому, та, которую называли «Бесхвостая Мадам» <Письмо Меркурио де Гаттинара, главы королевского совета Нидерлаидов, Маргарите Австрийской.> или коротко «Мадам».Франциск I искренне оплакивал свою мать, которую обожал, и распорядился устроить грандиозные похороны, о которых можно сказать, «что они чем-то напоминали последнее прощание с его собственной молодостью». Беззаботная жизнь, которой он до сих пор наслаждался, для него была окончена. Впредь ему придется править страной, и править самому.Разумеется, Анна де Писле втайне надеялась, что теперь, используя свое влияние на короля, она сможет играть и политическую роль, устроит свою семью и сможет оплачивать своих ставленников. Но Франциск, опьяневший от свободы, не слушал ее советов и ознаменовал начало своего реального царствования тем, что сделал великодушный подарок Франсуазе де Шатобриан. Он отдал бывшей фаворитке, которую так ненавидела Луиза Савойская, доход от Суэвской сеньории в провинции Блезуа.Повторный интерес к прекрасной Франсуазе ожил в нем несколько месяцев назад, когда король назначил Жана де Лаваля, сеньора де Шатобриана, губернатором Бретани.Эта очень важная должность давала, естественно огромный доход, который Франциск с радостью отдал Франсуазе и ее мужу.Любил ли он все еще свою «подружку»? Бог весть, все может быть.Но как бы там ни было, а в начале 1532 года, оставив Анну де Пнсле в Фонтенбло и королеву Элеонору в Блуа, король покинул свой замок в сопровождении пятнадцати тысяч человек, которые обычно следовали за ним во всех его поездках, и направился в Шатобриан, чтобы стать гостем Жана де Лаваля, этого редкостного по своей снисходительности мужа.При виде короля радость Франсуазы не имела границ. На протяжении шести недель, с 14 мая по 22 июня, в Шатобриане устраивались великолепные праздники в честь августейшего гостя. Нимало не обеспокоенные присутствием мужа, на лице которого, впрочем, не было и тени недовольства, бывшие любовники на глазах у всех вновь вступили в связь, которая была прервана появлением Анны де Писле. Их видели вместе и во время охоты, и на верховых прогулках по окрестным лесам, и во главе стола, за которым пировали гости, и открывающими многочисленные балы, и во время музыкальных концертов, нежно держащими друг друга за руку.Политика, однако, тоже не была забыта. И в Шатобриан король приехал не только для того, чтобы позабавиться с красавицей Франсуазой. Ему хотелось заручиться поддержкой Жана де Лаваля в одном деликатном споре между ним и несколькими знатнейшими бретонскими сеньорами. Последние оспаривали у короля Франции его право наследовать королеве Клод, законной наследнице герцогства Бретонского, под тем предлогом, что он женился на Элеоноре. Франциск нуждался в поддержке губернатора Бретани.Возможно, кого-то удивит бесцеремонное обращение короля с мужем своей любовницы, от которого он ждет важной услуги. Да и мог ли он рассчитывать на услужливость Жана де Лаваля, у которого на целые десять лет отнял жену, а теперь еще дошел до такой наглости, что явился наставить ему рога в собственном доме?— Да, сеньор де Шатобриан прекрасно знал правила жизни и не желал показывать свою ревность, чтобы никто не смог сказать, что он «плохо воспитанный муж».Под мягким нажимом жены, присутствовавшей при обсуждении, Жан де Л аваль заверил короля в своей полной поддержке в этом деле и выразил уверенность, что Бретонские Штаты в соответствии с их законом, их правом и их обычаем признают дофина Франциска своим герцогом, тем самым освятив окончательно присоединение Бретани к Франции.Франсуаза была счастлива, видя короля довольным, и подумала, что он обязательно отпразднует с ней свой успех в мягких и густых травах Сен-Жана. И действительно, в тот же день они совершили прогулку в близлежащее селение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43