Позвольте изложить вам гипотезу, касающуюся возможного развития событий в следующие месяц или два. Прежде всего Австро-Венгрия предъявит Сербии ультиматум столь жесткий, что он окажется невыполнимым. Например, чтобы в Сербии и Боснии военными силами подавлялись все направленные против Австрии радикальные демонстрации. На этом этапе в процесс ввяжется Россия. У нее пакт с Сербией о взаимопомощи. Ну не идиотизм ли это? Пакт о взаимопомощи, заключенный между медведем и мышью! У Франции с Россией тоже пакт о взаимопомощи. Ну, это, пожалуй, более разумное соглашение. У Италии тайный договор с Францией, заключающийся в том, что ни одна сторона не будет вмешиваться в конфликт, в который окажется замешана другая. А Германия, безусловно, поддержит Австро-Венгрию, в случае если разразится война. Во время нашей первой встречи я говорил о том, что близится Армагеддон. Я ужасно боюсь, что этот момент настал, моя дорогая.
Она подошла к нему, и они обнялись нежно и без страсти.
Пророчество Уинстона Черчилля оказалось точным. 28 июля, после того как Сербия и Босния отвергли невыполнимые требования Австро-Венгерской империи, последняя объявила войну Сербии. И все равновесие сил на континенте мгновенно нарушилось, как падает карточный домик.
Россия объявила войну Австро-Венгрии. Германия объявила войну России. 3 августа Франция вступила в войну против Германии. Когда 4 августа Германия вторглась в Бельгию, нарушив ее нейтралитет, Великобритания объявила войну Германии. В том же году Италия присоединилась к союзническим силам. Турция поддержала крупные державы.
1 сентября 1914 года Патрик Тэйлор отказался от своих обязанностей и расторг свой договор с армией Соединенных Штатов и добровольцем вступил в ряды Британских вооруженных сил. Когда за обедом он сообщил об этом своей матери, Майра посмотрела на его жену Кэндиси.
– Что ты думаешь об этом? – спросила она.
– Я страшно за него боюсь, но согласна с его решением и считаю его высоконравственным.
– Я ценю твое понимание и терпимость, Кэндиси, моя дорогая. Я со дня рождения была дочерью полка и позже женой военного. Мой отец был убит при Литтл-Бигхорне. Долгие годы я считала, что отец Пэта убит в Китае. Шона Флинна убили в Индии. А теперь мой сын идет сражаться в Европе. У меня-то толстая шкура, но мне больно за тебя, дорогая.
Пэт, сидевший во главе стола, протянул руки жене и матери, сидевшим друг против друга, и крепко сжал их.
– Вы две женщины, которых я люблю и уважаю и которыми восхищаюсь беспредельно. Я благодарен вам за вашу поддержку в том, что, должен признать, было очень важным решением. Эдмунд Бёрк выразил эту мысль более красноречиво: «Все, что требуется для победы над злом, – это чтобы хорошие люди молчали и не вмешивались». Его кредо помогло нам добиться свободы и демократии. В это страшное время тирания и угроза расправы нависли над нашими головами, как дамоклов меч. И не только над Англией, но и над всем миром. Кайзер Вильгельм и не скрывает своих намерений. Он хочет подмять под себя весь мир. И только вопрос времени – присоединение Соединенных Штатов к союзу европейских государств, которые будут сражаться против Германии и Австро-Венгрии. В американском менталитете, как и в американской морали, нет места терпимости по отношению к демагогии и угрозе, к потрясанию железным кулаком, во всяком случае, их не больше, чем у Георга Третьего. Я считаю, что чем скорее это случится, тем будет лучше. Сам я намереваюсь оказаться в передних рядах защитников свободы.
– Хорошо сказано, мой милый сын.
Глаза Майры увлажнились слезами.
– И мой милый муж. Никогда я не гордилась тобой больше, чем теперь.
Они сидели в гостиной за кофе с бренди, когда появилась горничная.
– Миссис Тэйлор, мистер Уинстон Черчилль хочет знать, согласны ли вы принять его.
– Конечно, Сара. Проводите его прямо сюда.
Она и Патрик поднялись, когда Черчилль вошел в комнату. Он пожал руку Патрику, наклонился, чтобы поцеловать руку Кэндиси, и поцеловал Майру в щеку.
– Сожалею, что ворвался к вам и нарушил семейную идиллию, – извинился он. – Я сознаю, что эта ночь очень важна для всех нас. Время, чреватое бурными последствиями. – Он кивнул Патрику: – Вы уже стали знаменитостью, Пэт. Весть о том, что вы добровольцем записались в полк драгун его величества, уже разнеслась повсюду.
– Да, сэр, и я думаю, каждый, кто хочет поддать кайзеру в зад ногой, должен гордиться тем, что получает такую возможность.
Черчилль рассмеялся, и смех его раскатился по комнате, низкий, глубокий и звучный, но немного скрипучий.
– Так держать, парень! – Он хлопнул Патрика по плечу. – Во всяком случае, примите мои поздравления, полковник Тэйлор. Я не сомневаюсь в том, что ваш прославленный отец будет так же гордиться вами, как эти леди, когда узнает о вашем решении.
Патрик ответил Черчиллю ледяным молчанием и старался не смотреть ему в глаза.
Почувствовав напряжение, внезапно возникшее в атмосфере комнаты, первый лорд адмиралтейства откашлялся и закурил сигару.
– Откровенно говоря, дорогая Майра, мое присутствие здесь имеет отношение к Брэдфорду.
Патрик посмотрел на свои карманные часы и сказал:
– Кэндиси, право, я думаю, нам пора. Утром меня ждет уйма работы, и выполнить ее будет равноценно подвигам Геракла.
– Я провожу вас, – сказала Майра. – Простите меня, Уинстон. Я удалюсь всего на минутку.
– Разумеется. – Он пожал руку Патрику и торжественно и серьезно сказал: – Надеюсь еще увидеться с вами до того, как вас отправят во Францию. Но если нет, то желаю вам удачи, и да благословит вас Господь. Моя интуиция подсказывает, что эта война будет долгой и жестокой.
Патрик улыбнулся:
– Мы будем стараться на суше, а уж вы позаботьтесь об успехах Британского флота.
Черчилль усмехнулся:
– Можете на меня положиться. Даю слово. Доброй ночи, милая Кэндиси, и, пожалуйста, передайте мой привет вашим очаровательным детям.
– Благодарю вас, непременно передам, дядя Уинстон.
Майра вышла с Патриком и Кэндиси в холл.
– Доброй ночи, мои дорогие, – сказала она. – Я понимаю, как вы будете заняты в следующие несколько недель, особенно ты, Пэт. Понимаю, что тебе предстоит закончить столько дел. И все же, если у вас будет передышка, не забывайте навещать вашу старую мать.
И Патрик, и Кэндиси рассмеялись.
– Это ты-то старая, мама? – удивился Пэт. – Ты все еще самое лучшее украшение лондонского общества, как и всегда. Такая же красавица. – Он поцеловал ее в щеку и с лукавым видом сказал ей на ухо шепотом: – И вы оба не воображайте, что можете кого-нибудь обмануть. Совершенно ясно, что он твой пылкий поклонник.
Майра игриво шлепнула его по щеке.
– Не будьте столь дерзки со мной, молодой человек. Вам должно быть стыдно.
– Ладно, не буду. Но ведь в конце-то концов я произведение Каллаханов и Тэйлоров. А теперь тебе лучше вернуться к Уинстону.
Она закрыла за ними дверь и вернулась в кабинет, где Черчилль ходил взад и вперед, меряя шагами комнату, и жевал незажженную сигару. Его высокий лоб был изборожден морщинами – он размышлял.
– О, вот и вы. У вас чудесный сын, Майра. И Кэндиси тоже славная.
– Они прекрасная пара, – согласилась она. – Так о чем вы собрались поговорить со мной, что имеет отношение к Брэду?
– Генерал Тэйлор возвращается в Англию.
Она была изумлена:
– Откуда вам это известно?
– Сегодня из Южной Африки в палату общин прибыла дипломатическая почта. Существует расхожее мнение, что обычно сын следует по стопам отца. Но в данном случае все наоборот. Это отец идет по стопам сына. Он собирается последовать примеру Патрика – сражаться за Англию и союзные страны. Удивлены?
– Я удивилась только на мгновение. Брэда всегда радовала возможность принять участие в хорошей и честной битве за достойное дело. Интересно знать…
– Что вам интересно знать?
– Интересно знать, не сблизит ли их наконец это общее достойное дело.
Черчилль недоуменно поднял плечи:
– Такая возможность существует. Но я не уверен в результате. Видите ли, в области политики я шел по стопам отца, но продолжаю считать его сукиным сыном!
Наступила долгая напряженная пауза. Потом Майра заговорила о том, что тревожило их обоих:
– Теперь, когда возвращается Брэд, начинается война и на ваши плечи ложится гигантская ответственность, а на мои заботы о муже и сыне, я думаю, нам не стоит видеться, хотя бы временно.
– Хотя бы… – Его лицо приняло страдальческое выражение. – Майра! И сейчас и всегда вы есть и останетесь самой дорогой мне и самой незабываемой женщиной. Но мы оба слишком умны и слишком реалисты, чтобы питать иллюзии насчет того, что, когда война закончится, мы с вами начнем наши отношения с новой страницы, как будто ничто их и не прерывало. Всему есть время – время жить и время умирать. Мы с вами, мы оба, пережили вместе чудесную пору, но теперь сказке конец.
Он налил себе полный бокал бренди и осушил его одним глотком. Потом сел и, подавшись вперед, потер глаза.
– К тому же моя жена Клементина снова беременна. А Рэндольфу только три года. Черт возьми, Майра! Вы ведь превыше всего цените дружбу и целостность семьи. Вы понимаете, какие чувства я питаю к вам?
Она прикрыла его рот ладонью:
– Нет, Уинстон, вам не надо этого говорить. Я и так знаю. Я то же самое чувствую к вам. Но я также ценю и уважаю неразделимое единство уз плоти и крови… Брэд… ваша Клементина… ну, с этим-то мы могли бы справиться. Но ведь есть еще дети – Патрик… Дезирэ… и мои внуки. Нет, мы оба связаны узами семьи навсегда, до конца жизни… и вы так же, как я, – у вас есть Клементина и Рэндольф, возможно, у вас будут другие дети, и уже теперь вы привязаны к ним невидимыми узами.
Он поднял глаза на Майру и взял ее за руки:
– Майра, у нас есть обязательство друг перед другом.
– Какое?
– И вы спрашиваете? Последнее свидание.
– Уинстон, об этом не может быть и речи. В доме слуги…
– Нет-нет, я не это имел в виду. Не у вас в доме. Завтра вечером я хотел бы поужинать с вами в «Таверне Джона Пила». В таверне, где было наше первое свидание. А потом…
Она закончила его фразу:
– А потом мы отправимся на тот самый поросший травой холм, где мы впервые любили друг друга.
– Верно. Так вы согласны?
– Ни за что на свете не отказалась бы от такой возможности. И когда вы за мной заедете?
– Ну, скажем, в восемь часов вечера. Конечно, в тот самый час, как я заехал за вами тогда, в первый раз. И я хотел бы, чтобы вы надели то же самое зеленое платье с передником, как в тот раз. Память мне не изменяет?
Она с удивлением смотрела на него:
– Верно, не изменяет. Уинстон, вы замечательный человек. Несмотря на весь груз ответственности за страну, вы все еще помните, что на мне было надето в тот вечер, столько лет назад. Я глубоко тронута.
– Я никогда не забуду ничего из того, что случилось, что я видел или чувствовал в ту ночь, ни одной мелочи. И никакие ужасы войны не могут вытеснить эти дорогие воспоминания из моей памяти.
Они вместе подошли к широкому окну, выходившему в сад, обнимая друг друга за талию. Лужайки и серебристые клены, выстроившиеся вдоль аллеи в лунном свете, были окружены радужным сиянием.
– Видите, – сказал он тихо, – даже лунный свет напоминает о той ночи. Луна светит для нас ярче.
На мгновение глаза Майры увлажнились, и все расплылось перед ее взором.
– Я думаю, сейчас вам лучше уйти, а то я могу решиться на безумный поступок и оставить вас ночевать.
– Понимаю.
Он нежно обнял ее. Она проводила его и стояла в дверном проеме, глядя, как он спускается по ступенькам к ожидавшей его двуколке. Когда кеб скрылся за деревьями, Майра прошла на веранду и остановилась, глядя на звезды. И вдруг начала тихонько читать стихи:

Яркий, яркий звездный свет,
Нынче шлешь мне свой привет.
Пусть же первая звезда
Даст мне счастье навсегда.
«А чего я хочу? Какого счастья? – спросила она себя. – Неужели я хотела бы вернуться назад, в то время, когда лежала с Бобом Томасом в сладко пахнущей летней траве? Или в то время, когда мы в первый раз занимались любовью с Брэдом Тэйлором в теплой воде пруда в Техасе? Или с Шоном в палатке на склоне холма в Китае над пагодой?»
А как же быть с милым чувствительным Уинстоном?
Они, эти четверо, были мужчинами ее жизни. Они относились к ней по-настоящему, серьезно, думали о ней.
Но никакое желание не могло помочь ей удержать столь быстротечные радости жизни, те радости, что уже миновали и остались в прошлом.
Или покончить с этой проклятой и страшной войной.
Глава 31
Только что комиссованный генерал Брэдфорд Тэйлор прибыл в Англию в начале декабря. Волосы его серебрились сединой, и он как будто похудел. Но морщины только придавали значимости его красивому лицу. Он обнял Майру с пылом, которого давно уже не было в их отношениях.
– Господи, прелесть моя, на тебе отдыхает усталый глаз, – сказал он ей. – И ты великолепна, как всегда. Ты как волшебница, которую не может затронуть возраст или смерть.
Майра рассмеялась:
– Я была бы рада, если бы это было правдой. Но я-то хорошо чувствую бремя прожитых лет. Впрочем, ты и сам недурно выглядишь, Брэд. Ну, как твое путешествие?
– Оно показалось мне нескончаемым. Думал, что взбешусь от скуки. Большую часть времени я проводил в радиорубке корабля, слушая сводки военных действий. Боже! Там все казалось беспросветным и мрачным. Следует отдать должное кайзеру – он блестящий тактик. Когда немцы победным маршем проследовали через Бельгию и Люксембург, отрезав Мец, не вызывало сомнения, что они оккупируют порты на Ла-Манше и отрежут Великобританию от союзников. Почему они отступили, нанеся французам столь страшное поражение на Марне, для меня остается тайной. Возможно, такова Божья воля. Во всяком случае, это дало и британцам, и французам передышку, в которой они так нуждались, чтобы снова собраться с силами. Мы остановили врага у Льежа, потом у Монса и в конце концов смогли удержать их при Вердене, Реймсе, Суассоне и Ипре. – Лицо его посерьезнело: – Что слышно о Патрике?
– Он был ранен, и его наградили орденом за мужество в битве при Ипре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46