Отмена рабства и затем война, а теперь урегулирование отношений с индейцами – все это отнимало наше время и внимание.
Он подмигнул:
– Но в будущем не сбрасывайте нас со счетов, джентльмены. Когда придет время, американский флаг будет развеваться во всех портах, открытых для свободной торговли по заключенному соглашению. Кстати, я так понимаю, что у ваших ребят могут возникнуть неприятности в Китае. В некоторых провинциях им грозит открытое сопротивление.
Французский посол подергал себя за усы.
– Да, там есть сложности. Смутьяны всегда там появлялись. Это как бы часть китайской традиции. Один «военный барон» соперничает с другим, а их вассалы бунтуют против них. И похоже, что это движение лучше организовано и более отлажено – это подпольное движение людей из разных провинций. Они называют себя «Ихэтуань», что в переводе означает приблизительно «Кулаки торжества справедливости». Но мы не думаем, что они могут представлять серьезную угрозу. Они маршируют и скандируют устрашающие лозунги и сулят гибель «иноземным дьяволам».
Он рассмеялся:
– Но правда заключается в том, что, если они получат достаточную поддержку, чтобы поставить иностранные концессии под реальную угрозу, это пойдет нам на пользу.
– Чертовски верно сказано, – согласился британский вице-консул. – Это будет повторением Опиумной войны, послужит предлогом для европейских стран ввести в Китай свои войска.
Слушатели сочли его оценку ситуации в Китае весьма остроумной, и никто не смеялся громче, чем Брэд Тэйлор.
После приема Майра и Брэд с полковником Каллаханом вернулись в карете в прежний дом Каллаханов в штате Мэриленд, расположенный на самой окраине Вашингтона. Коллинз сопровождал свою невесту в собственной карете. Когда наконец Майра и Брэд остались в своей спальне, он спросил жену:
– Что за бес в тебя вселился? Ты ни слова мне не сказала после того, как мы уехали от Карла.
– Когда мне нечего сказать, я предпочитаю молчать. Я ни в грош не ставлю Карла и его кровожадные высказывания, но ты, Брэд, – мой муж. Ты мне небезразличен. Я тебя уважаю, но в последнее время ты только и делаешь, что стараешься подорвать мое доверие и свести на нет уважение, которое я к тебе питаю.
Она сидела за туалетным столиком, расчесывая волосы, и видела в зеркале, как он приблизился к ней сзади и нагнулся поцеловать ее в шею, потом принялся ласкать ее груди сквозь ночную рубашку.
– Послушай меня, маленькая злючка. Мне тоже плевать на Карла Коллинза, но нет никакого смысла в том, чтобы отталкивать влиятельного человека, способного посодействовать мне в моей карьере. Самое большее, что от тебя требуется, – это вести себя с этим человеком вежливо. Сделай это ради меня и Уэнди! Завтра она станет его женой.
– Бедная девочка! Мне жаль ее.
Его зеленые глаза, отразившиеся в зеркале, были жесткими как кремень.
– Иногда ты становишься несносной. Тебе это известно? И своенравной к тому же! Ты испытываешь какое-то мазохистское наслаждение от самоуничтожения. Вспомни, что ты говорила в ночь нашей свадьбы. Ты спрашивала меня о нашем будущем. Ты сказала, что не хочешь провести всю свою жизнь в приграничном форте. Черт бы тебя побрал, женщина! Я тоже не хочу там оставаться! И, если потребуется полизать кому-то зад, чтобы добиться цели, я на это пойду! Пусть будет так!
Он сказал правду: она желала продвижения Брэда по службе, и это соображение смягчило ее и умерило ее раздражение отсутствием у него принципов, а также его фальшью, когда он проявлял свое преувеличенное почтение к «вершителям судеб».
Его упорные руки продолжали ласкать и гладить ее груди и соски, постепенно ее холодность, которую она испытывала к нему весь вечер, начала таять.
– Ладно, – недовольно сказала она. – Возможно, сегодня вечером я была слишком упрямой и непоследовательной. В дальнейшем я буду с Карлом вежлива. Я буду стараться избегать разговоров о политике. Но я никогда не приму его уродливого и эгоистичного отношения к жизни. Я никогда не примирюсь с его презрением к людям, особенно если у них кожа не белая, а какого-либо иного цвета. А ты слышал, что он сказал о планах Соединенных Штатов в отношении Кубы, о том, что испанцев следует вытеснить с острова?
– Да ну! Он вовсе не говорил этого.
– Ну, может быть, не в таких словах и не слишком многословно, но что он имел в виду, не оставляет ни малейшего сомнения. Как и то, что французский посол и британский вице-консул – убежденные легитимисты, если судить по тому, как они беззастенчиво хозяйничают в Китае все эти годы.
Его руки скользнули в вырез ее ночной рубашки, потом спустились вниз, к животу, и остановились на бедрах.
– Майра, ты можешь себе позволить быть идеалисткой, а я нет. Я солдат, как и твой отец, и первый мой долг – служить своей стране. Я не имею права решать, кто прав, кто виноват. Я подчиняюсь приказам и не позволяю себе осуждать вышестоящих. Ты ведь всю жизнь прожила среди солдат и должна понять и не осуждать мою позицию.
– Да, знаю. – Она тяжело опустилась на пуфик. – Мой отец тысячу раз повторял это моей матери.
– Ты приняла меня в качестве мужа до конца нашей жизни.
Теперь его рука пропутешествовала между ее бедрами и прогулялась по гнездышку пушистых шелковистых волос на лонном бугорке.
Майра вздрогнула и затрепетала от наслаждения и… капитулировала полностью. Она резко повернулась и протянула к нему руки.
– О, Брэд, я люблю тебя. Я знаю, что я глупая мечтательница. Это несовершенный мир, и все мы несовершенны.
– Один мудрец сказал: «Мы любим людей не за их добродетели, а за их недостатки».
Он заставил ее подняться на ноги, притянул к себе. И так, обвивая друг друга руками за талию, они двинулись к постели, и Майра сняла ночную рубашку.
Он смотрел на нее с восторгом и вожделением.
– Твое тело настолько близко к совершенству, насколько это возможно.
Ласки Майры и Брэда никогда не были слишком долгими – их плоть требовала быстрого и полного удовлетворения.
Среди ночи Майра внезапно проснулась: ее будто подбросило в постели с силой, источник которой она не могла определить. Проблеск света во мраке ее еще сонного разума был столь же мгновенным, как светлячок, промелькнувший в ночи. Имело ли это беспокойство отношение к ее размолвке с Брэдом, происшедшей раньше? Нет, это было чем-то побочным, не главной причиной ее беспокойства. Подрывало ли то, что она сказала Брэду, ее уважение к нему?
Важнее всего было осознание того, пришедшее к ней после ссоры с Брэдом, что в нем оказались черты, неизвестные ей. Вы можете любить человека и жить с ним всю жизнь, и все же некоторые его черты, некоторые грани его характера и склад ума могут приоткрыться внезапно и мгновенно, как при вспышке молнии. Это открытие оставило Майру в состоянии тревоги и неуверенности. Ей показалось, что она отрезана от внутреннего мира Брэда. Затем, покоряясь той же логике, она подумала о себе, о том, что, хоть и не без сомнений и колебаний, она все же утаила кое-что от Брэда. Например, свой страстный роман с Бобом Томасом. И призналась себе, что Брэд никогда не узнает об этом лелеемом ею воспоминании, что она никогда не откроет ему эту частицу своей души.
Ожившее воспоминание об этом счастливом дне, проведенном с Бобом на кукурузном поле, вызвало в ней такой прилив чувств, что горло ее сжало, будто там образовался ком. Она долго лежала, глядя в потолок, печальная и опустошенная, пока наконец милосердный сон не снизошел на нее.
Глава 9
За день до того, как Майра и Брэд собрались сесть на поезд, чтобы вернуться в Техас, специальный армейский курьер доставил капитану Брэду Тэйлору приглашение явиться к министру обороны Стэнтону.
«Уважаемый капитан Тэйлор!
Я устраиваю неофициальный завтрак у себя на квартире, отведенной мне государством в соответствии с моим рангом. Мне было бы приятно, если бы вы сочли возможным присоединиться к нам сегодня в полдень.
С уважением Эдвин Макмастерс Стэнтон,
министр обороны Соединенных Штатов».
– Бог мой! – воскликнул Брэд. – Уже почти одиннадцать! Мне надо поспешить.
– Значит, ты собираешься принять приглашение? – спросила Майра.
– Конечно, собираюсь. Это не обычное приглашение на завтрак. Это больше похоже на распоряжение.
– Знаю. И это-то мне как раз не нравится. Зачем ты ему понадобился?
Брэд схватил ее на руки и закружился с ней по комнате.
– Что бы это ни было, ручаюсь, что это скажется на нашей жизни благоприятно.
– Интересно знать…
Без всякой основательной причины Майру охватило тягостное чувство.
За десять минут до назначенного времени Брэд явился в апартаменты министра обороны. Адъютант министра Стэнтона проводил Брэда по длинному коридору, и он оказался в личной столовой министра, где Стэнтон восседал во главе овального банкетного стола, рассчитанного на шестнадцать персон. Он был один и читал газету, отхлебывая мелкими глотками вино из хрустального бокала и не расставаясь в то же время со своей неизменной сигарой.
Когда Брэд вошел, Стэнтон поднялся с места и протянул ему руку:
– Мне приятно, что вы столь обязательны. Пожалуйста, присаживайтесь.
Стэнтон обратился к адъютанту:
– Позаботьтесь прислать воды, Хоукинз. Что будете пить, капитан?
– Бурбон с водой, если можно. У нас в Техасе этот напиток встретишь нечасто.
– Полагаю, вы правы. Но, может быть, это положение можно поправить.
Брэд занял место за столом слева от министра и оглядел пустой стол.
– Похоже, я пришел слишком рано.
– Нет, как раз вовремя.
– А как же остальные гости?
Стэнтон положил руки на стол и со смехом откинулся на спинку стула.
– Я ведь сделал оговорку в своем приглашении относительно интимности нашего завтрака. Поймите, я хочу пояснить, что мы двое только и будем завтракать.
– Сэр? Я не понимаю.
– Это мой донкихотский способ избежать намека на то, что это приглашение равноценно начальственному распоряжению или приказу.
Брэд попытался подавить улыбку.
«Распоряжение», – кажется, так он и сказал об этом приглашении Майре.
– Я должен признаться, что вы до крайности возбудили мое любопытство, господин министр.
– Ну, я не буду вас томить неведением. Минутку, вот лакей.
Красивый негр в белой куртке и черных брюках принес напиток Брэда и исчез.
Стэнтон заново раскурил свою сигару и откашлялся.
– Карл Коллинз восторженно отзывается о вас, мой мальчик, и сразу почувствовал к вам расположение, как только увидел вас. – Он хмыкнул. – Смешно сказать! Ведь я военный человек и тщательно изучил ваш послужной список. Поэтому считаю, что вы заслужили наивысшую оценку своей деятельности. Да, сэр, все командиры, включая Кастера и Шеридана, дают вам самые лестные характеристики. И более того, у меня возникло убеждение, что вы цельный человек и вам можно полностью доверять, в том числе самую секретную информацию.
Он отодвинул свой стул от стола и скрестил ноги, в упор глядя на Брэда. Его проницательные черные глаза отмечали смену чувств на лице капитана, не упуская ничего.
– Скажите мне, Брэд, вы не возражаете, если я буду называть вас Брэдом? Что бы вы ответили, если бы я сказал, что вам не надо возвращаться в Техас?
– Сэр?
– Мой главный помощник в военных делах вынужден выйти в отставку из-за болезни жены. Кажется, у нее чахотка. Ее увозят на Запад. И теперь я не думаю, что смогу найти более подходящего человека, чем вы. Вы примете этот пост?
Брэд не мог вымолвить ни слова и в полном изумлении только молча неотрывно смотрел на министра.
– Да скажите же что-нибудь, молодой человек…
– Я… я… я потрясен, сэр, – заикаясь, пробормотал Брэд. – Я и не помышлял о такой чести, когда шел сюда.
Он покачал головой, все еще едва веря в свою счастливую судьбу. Это, вне всякого сомнения, доказывало, что его жизненная позиция, которую он изложил Майре, была непогрешима, как Евангелие. Ни один человек, особенно военный, не мог бы реализовать свои высокие честолюбивые устремления без поддержки влиятельных людей.
– Значит, вы принимаете назначение?
– Да, сэр, принимаю. И благодарю вас, сэр. Не могу дождаться минуты, когда скажу об этом жене. Она будет в восторге оттого, что ей удастся избежать пытки возвращения в Техас.
– Да, ваша жена… кажется, Майра ее имя? Красивая девушка и прелестное имя. Она ведь дочь полковника Каллахана?
– Да, это так.
– Славный человек Каллахан и правая рука Кастера.
Вернулся лакей со второй порцией бурбона для Брэда, а также чтобы узнать указания генерала насчет завтрака.
– Я обязан сказать вам, Брэд, что ваше назначение будет означать нешуточную работу, очень серьезную. Во всяком случае, в течение некоторого времени. А теперь я собираюсь сообщить вам нечто строго конфиденциальное. А если я говорю «конфиденциально», я имею в виду, что вы не должны делиться этой информацией даже со своей женой.
– Понятно, сэр, – отозвался Брэд.
– Хорошо… Недавно на вечере у Карла вы, вероятно, слушали шутки и намеки на мои натянутые отношения с президентом. Не стану скрывать, что ненавижу его, и он отвечает мне взаимностью. Джонсон невежественный олух. Поверите ли, до своей женитьбы он не умел ни читать, ни писать. Всему этому его научила жена. Все в нем противоречит представлению о том, каким должен быть президент.
– Это удивительно, сэр.
Стэнтон продолжал:
– У меня есть тайные источники информации в Белом доме, и потому мне известен каждый шаг этого негодяя Джонсона еще до того, как он его совершил. И все, что было сказано на вечере о его намерениях сместить меня, – чистая правда.
Брэд был шокирован.
– И вы знаете, когда он собирается это сделать?
– Почти день в день. Он отправит меня в отставку в начале августа – десятого или двенадцатого числа.
– Это ошеломляющие известия, господин министр. Значит, до этой даты остается всего два месяца? Если после этого вы не останетесь министром обороны, то какой смысл предлагать мне этот пост?
Стэнтон ответил уверенной и самодовольной улыбкой.
– Потому, мой мальчик, что моя отставка будет кратковременной. Она продлится, пока не соберется конгресс, а это произойдет в январе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46