Я думаю, разводить скот на ранчо ему подходит больше.Она подняла глаза и встретила взгляд Лукаса.– А Энни всегда ходила в платьях? – спросила она и тут же спохватилась. О Боже, что на нее нашло!Вероятно, Лукас подумал о том же, так как, проглатывая большую порцию вина, слегка поперхнулся.– Так да или нет? – снова спросила Меган.– Вы всегда выпаливаете первое, что придет на ум? Или вам доставляет удовольствие копаться в чужой жизни?– Мне казалось, я задала не такой уж трудный вопрос. Могли бы ответить просто «да» или «нет».– Разумеется, – произнес Лукас, – но вам мало моего ответа, вы сейчас же зададите новый вопрос, который, я уверен, уже на подходе.Меган поджала губы.– Я всегда была слегка невоздержанна на язык. Тут уж, видимо, ничего не поделаешь. Мне думается, у большинства людей в мозгу есть ситечко. Поэтому они не говорят чего не следует. Мое ситечко, должно быть, сломалось.Лукас не выдержал и захохотал.– Нечего смеяться. В самом деле, такое положение дел не приносит мне ничего, кроме неприятностей. Вероятно, у меня что-то с психикой. Наверное, мне нужно обратиться к доктору. Возможно, в его медицинских книгах описаны подобные расстройства.– Вы думаете, он выискал бы там лекарство для починки поломанной заслонки в вашей голове? – сказал Лукас, все еще давясь от смеха.– Не заслонки, – поправила Меган. – Ситечка. – Лукас схватился за живот и согнулся пополам.– Я что-то плохо себе представляю, что за ситечко! – воскликнул он, покатываясь со смеху. – Может, все-таки заслонка? Да, слово «заслонка» будет уместнее. У большинства людей в голове имеется такая дверца, которая в нужный момент захлопывается и не дает сболтнуть глупость. У вашей заслонки петли, должно быть, нуждаются в смазке, так как она стала хуже закрываться.Он зашелся в беззвучном смехе и шлепнул рукой по столу, так что серебряный прибор подпрыгнул со звоном.Меган в досаде откинулась на спинку кресла и скрестила на груди руки. Чему тут радоваться? Что у нее умственное расстройство? Вовсе не смешно.Раскатистый хохот Лукаса постепенно уменьшился до тихого всхлипывания, и Меган снова сосредоточилась на трапезе. Снаружи толстый кусок мяса выглядел пережаренным, но внутри оказался розовым и нежным. Она отправила в рот маленький кусочек, стоически не обращая внимания на сидящего напротив самодовольного человека, который все еще давился от смеха.Прошло несколько долгих минут, и, когда у обоих почти ничего не осталось на тарелках, Лукас вдруг сказал:– Всегда.Меган с недоумением подняла глаза, уже успев забыть, о чем она его спрашивала.– Не поняла. Что «всегда»?– Энни всегда ходила в платьях, – пояснил он.– О! Ваша жена, наверное, была настоящей леди.– Да. Я не помню, чтобы она когда-нибудь выглядела неухоженной или усталой. Даже к концу дня, после работы, от которой у других спина бы разламывалась.Меган вцепилась пальцами в свою вилку. Непонятно почему, но слова Лукаса обидели ее. В сравнении с прекрасной Энни Маккейн она показалась себе какой-то замарашкой. Однако внезапный укор совести, подобно удару кинжала, привел ее в чувство. Боже милостивый, как можно позволить себе такую несуразность? Какие могут быть сравнения, когда человека уже нет в живых?Однако сравнение напрашивалось само собой. И если проводить параллели, ясное дело, в выигрыше оказалась бы жена Лукаса. Она покорила его сердце и родила ему сына. А что дала ему она, Меган? Поносила последними словами, какие только могла придумать. И мешала свершить возмездие. Его жена, по-видимому, была необыкновенной женщиной. Красивой, изящной, сладкоголосой, доброй, не то что она. Поставить их рядом – Энни Маккейн смотрелась бы как новенькая двухместная коляска с желтыми оборочками возле кучи с навозом.Пытаясь развеять внезапно завладевшее ею чувство, Меган замахала рукой перед лицом, будто вокруг нее вьются пчелы.– Напрасно вы связались со мной, – сказала она с легкой горечью. – Я уверена, вы предпочли бы сейчас проводить время с какой-нибудь леди.– А вы разве не леди?– Неужели в ваших глазах я выгляжу как леди?– Смотря из чего исходить. Если говорить об одежде, то я должен отмстить, что ваша теперешняя экипировка выглядит очень мило и очень вам идет. Юбка придает красный отлив волосам, от которого появляются искры в ваших глазах. В то же время вещи не столь экстравагантны в сравнении с тем, что носят большинство леди, пользуясь вашим выражением. Что касается ваших брюк – в них вы не увидите ни одну леди.– Вы совсем не правы, – упрямо сказала Меган, осушая свой бокал вина.– Естественно, – продолжал Лукас, – любой, в ком есть хоть унция здравого смысла, распознает в вас леди по тому, как вы держитесь.Произнесенные слова заставили Меган навострить уши и взглянуть на него внимательнее. Глаза Лукаса сияли, как два сапфира, темно-синие и бездонные.– Ваша спина всегда пряма, как шомпол. Даже сейчас, когда вы подобрали под себя одну ногу, ваш позвоночник не соприкасается со спинкой кресла. Вы держите голову высоко и, обращаясь к людям, смотрите им в глаза – говорите ли вы им вежливые слова или обзываете гнусными прозвищами.При упоминании о своей грубости Меган покраснела.– А ведь до шестнадцати лет, пока вы жили в Нью-Йорке, вас воспитывали по самым строгим канонам, как надлежит благороднейшей леди.– Откуда вы знаете?– Поинтересовался у Брандта Донована, чтобы составить о вас собственное мнение. Я не люблю сюрпризов. – Лукас выждал секунду и продолжал: – Составленный образ, правда, слегка погрубел. Возможно, Запад подпортил. Вы стали более толстокожей. Так легче себя защитить. И для уверенности, чтобы вас всерьез воспринимали как хозяйку и руководителя «Адамс экспресс», надели брюки. А также для того, чтобы оградить себя от внимания некоторых мужчин.– Каких еще мужчин? – саркастически сказала Меган.– Тех, что наверняка обивали бы ваш порог, если бы видели вас в подобающем платье.– Вот еще!– Вы мне не верите?– До сих пор никто не обивал моего порога.– А Эван с юнцами?– Я же вам сказала, что я все выдумала. Хотела вас разубедить таким образом. Увы, не получилось.– Какая жалость!– Да, жалко.– Ладно, расскажите мне о мужчинах в вашей жизни. Помимо тех юнцов.– Не расскажу.– Нет?Она покачала головой:– Мне нечего рассказывать.– Вы хотите сказать, что за вами так никто и не ухаживал? Ни один мужчина? – В голосе Лукаса звучало недоверие. – И даже в те времена, когда вы еще не перестали носить платья?– Ну, был один. Бобби Спенсер. Но он не в счет.– Почему? – спросил Лукас.– Ему было шесть лет. – Меган отвернулась, опасаясь увидеть, что он снова расхохочется. Но Лукас держал себя в узде, хотя по чуть заметным вибрациям в голосе чувствовалось, что он борется со смехом.– Шесть?– Да, тогда ему было шесть лет. А мне семнадцать. Он обычно провожал меня после воскресной службы и дарил цветы. Его матери не раз приходилось заходить к нам и уводить его домой.– Остроумно. И все же я вам не верю. Я готов заключить пари на все похищенные деньги компании, что вы были вынуждены палками отбиваться от поклонников.– Ничего подобного. Я полагаю, Калеб и без палок управился бы. У людей коленки подкашивались, стоило ему только глянуть на них с высоты своего роста.– Такое чувство мне знакомо.– В самом деле? Неужели кто-то был так высок, чтобы вас запугать, с вашим ростом?– Нет, с тех пор, как мне было шесть лет, – ухмыльнулся Лукас. – Я имел в виду вас. Ваш взгляд порой бывает так холоден, что у людей может возникнуть желание начать чиркать спичками.– И вы от него мерзли?– Было раз или два. И здесь, в гостинице, все убеждены, что вы опасная женщина.– Неправда! – выдохнула Меган.– Правда. Когда я сюда поднялся, горничная дрожмя дрожала, бедняжка.– Если бы вы не приковали меня к ванне, я бы не стала поднимать шум.– Нет, конечно. Вы были бы сейчас в двадцати милях отсюда.– Я уже говорила вам, что не убежала бы.– Разумеется. Вам приятно быть в моей компании, особенно зная, что при первой возможности я отправлю вас в тюрьму.– Могло быть и хуже.– То есть?– Если бы меня похитил Фрэнк, – сказала Меган. У нее побежали мурашки по коже от одной мысли о Фрэнке.– А что, колоритный субъект, не правда ли? Как вы думаете, у него в лохмах много разной живности водится?– Фу! Не знаю и знать не хочу. – Лукас засмеялся.– Вы спать не собираетесь? – Он отодвинул свое кресло и встал.– Пока нет, – сказала Меган, спуская на ковер обе ноги. – Я не слишком устала.– Гм… тогда возникнет небольшая проблема, – нахмурился он.– Какая проблема?– Мне нужно отъехать на время, но я не могу оставить вас одну без наручников или непривязанную.– Куда вы едете? – Меган подсунула руки под колени, чтобы не сучить ногами по полу.– В «Большие родники».– Почему бы и мне не поехать с вами?– Лучше не надо, – рассеянно сказал Лукас.– Зачем вы едете?– Вы знаете зачем.– Вы думаете, Сайлас Скотт сейчас там?– Если не сейчас, то скоро будет, – сказал Лукас. – Он не уедет, пока не заглянет к Нелли.Меган представила, как он встречается со своим противником, и ее захлестнула волна страха.– А разве нельзя просто сообщить в полицию, где его найти? Так будет намного безопаснее.– Нет. – Лукас плотно сомкнул челюсти. Она встала из-за стола.– Лукас, дело того не стоит. Вас могут ранить. Убить. И потом, в конце концов, разве так уж важно, что именно вы его выследите?– Ну так что выбираете? – сказал он, отворачиваясь, словно не слыша ее вопроса. – Веревку или наручники? Если веревку, мне придется связать вам обе руки, если наручники – одну.– Ни то ни другое. Я никуда не уйду.– Решайте, Меган. Я не могу сидеть здесь всю ночь. Выбирайте, как вам лучше провести несколько часов.– Вы можете позволить мне по крайней мере сначала переодеться? Не ложиться же в постель в одежде.– Хорошо. Только быстро.Меган юркнула за ширму и скинула юбку с блузкой. Купить ночную рубашку он не додумался. Спать голышом? Нет, при данных обстоятельствах исключено, решила она и осталась в панталонах и комбинации.– Закройте глаза, прошу вас.– Ни за что в жизни.– Отвернитесь хотя бы. Джентльмены не вынуждают леди дефилировать в том, о чем не принято говорить.– Не принято говорить… опять эта дурацкая фраза, – тихо пробурчал Лукас.– Что?– Ничего. Я отвернусь. Только вы продолжайте разговаривать, чтобы я знал, что вы здесь. – Встав лицом к двери, Лукас пошел к комоду.– Вы не подсматриваете? – спросила Меган.– Нет, – солгал он, наблюдая за ней в зеркало.– Я сейчас выхожу, – предупредила она.Лукас следил, как она вытягивает шею и вращает головой вокруг ширмы, проверяя, отвернулся ли он.– Начинайте говорить, – сказал он, чтобы отвлечь ее внимание от зеркала. Видит небо, если она раскроет его секрет, ярость ее будет поистине сокрушительна.– Хорошо. Я уже выхожу из-за ширмы. Не смотрите.– Не буду.– Сейчас я заберусь в постель и укроюсь, – продолжала она. – Тогда можете надевать свои наручники. Но вообще-то я предпочла бы, чтобы вы не надевали мне их.Лукас видел, как она крадучись идет через комнату, подходит к постели, прыгает на матрас и быстро натягивает простыни до подбородка. Надо же, подумал он, боится, что ее увидят в панталонах, после того как он прикасался к ее обнаженной плоти, даже целовал ее соски. Узнай она, что за ней наблюдали, когда она еще только влезала в свои панталоны, сейчас ей было бы не до разговоров.– Теперь можете поворачиваться.Лукас подождал секунду и сделал, как ему велели.– Устраивайтесь поудобнее, – сказал он. – Вам придется оставаться какое-то время в таком положении.Меган заерзала, выбирая более удобную позу среди подушек.– Готово. – Она протянула руку к столбику кровати. – Пристегивайте. Глава 8 И дернуло же везти ее с собой! Какой бес в него вселился? Зачем ему надо было с ней связываться? Лукас в сотый раз задавал себе вопросы и не мог ответить на них. Брандт сам справился бы с ней. Меган не подозревала, что кому-то известно о ее связях с бандитами, так что вряд ли она убежала бы. Брандт мог переговорить с начальником полицейского участка в Левенуэрте, приехать в контору «Адамс экспресс» и взять преступницу под стражу. Так нет же, нужно непременно делать все самому. Проявить себя великим героем. Поймать главаря банды и Сайласа Скотта. Хотел убить двух зайцев одним выстрелом. Но все оказалось не так просто. Меган доставила хлопот больше, чем он предполагал.Лукас выругался и пустил лошадь галопом.И все-таки незабываемое зрелище, когда она сидела в постели в простынях, натянутых до ушей, он ни на что не променял бы. Она напоминала маленькую девочку, ожидающую, когда ее родители придут пожелать ей спокойной ночи. Пока не протянула руку к столбику кровати, и тогда под упавшими простынями обнажились две полные округлости.Ему безумно захотелось послать к черту Сайласа Скотта, сбросить одежду и лечь рядом с ней. Но, помня о своем долге – блюсти ее неприкосновенность, он опрометью бросился вон из комнаты. Ни одна женщина не вводила его в такой соблазн, как Меган Адамс.«Вспомни Энни! – взывал его разум. – Прелестную Энни. Спокойную Энни. Твою жену, мать твоего ребенка».Хорошая, примерная жена, она всегда готова была распахнуть свои объятия и позволить ему осуществить свои супружеские права. Однако Энни никогда не вызывала в нем такого сильного желания, как Меган. И потом, он не чувствовал, чтобы его жена когда-нибудь получала истинное наслаждение от физической близости – скорее ей было все равно, причем она признавала секс только в спальне, когда они отправлялись спать. Упаси Бог, чтобы она позволила что-то подобное в другом месте и в другое время, к примеру на кухне, пока выпекаются бисквиты.Меган, по-видимому, охотно предалась бы любовным утехам когда угодно и где угодно. Ее необузданная страсть била, словно гейзер. Лукас уже изучил ее темперамент, и ему хотелось воспользоваться шансом, чтобы вкусить сладость экстаза. И видеть, как вспыхнет ее лицо, когда она сама познает наслаждение.Лукас перевел лошадь на шаг. Впереди показалось жилье. Приблизившись к одинокому домику, он спешился и привязал Смельчака к самой низкой ветви ближайшего дерева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37