Она не думала о том, что будет, если она вдруг попадется. А это должно было случиться и случилось.Один из ее «клиентов», очевидно, что-то заподозрив, вернулся раньше, чем она успела уйти, застал Терезу роющейся в шкатулке с украшениями и, сразу все поняв, рассвирепел:— Ах ты, маленькая дрянь, воровка!Он схватил девушку своими сильными руками и не отпускал. Она стала кричать, сбежалась прислуга, и хозяин объявил, что Тереза незаметно пробралась в дом, чтобы совершить кражу.Сбегали за полицией. Немолодой, с виду суровый инспектор мельком взглянул на скорчившуюся от страха Терезу, на солидного господина, стоявшего с видом оскорбленной добродетели, и сел за стол писать протокол задержания.— Ваше имя?— Эмори Фонтейн.— Твое? — обратился он к девушке.— Мери… Мери Келли.Инспектор записал. Потом оглядел помещение со светлыми стенами, полное палисандровой мебели, нежных персидских ковров и ваз с цветами.— Расскажите, мистер Фонтейн, что произошло. Тот повторил показания. Инспектор повернулся к девушке, и та вся сжалась.— А ты что скажешь?Глаза Терезы мигом вспыхнули.— Он привел меня сюда, сказал, что поможет, даст денег… Я его попросила, потому что у меня никого нет, кроме маленького ребенка, за содержание которого нужно платить. А этот господин пытался меня обесчестить! Я ничего у него не брала! Стала кричать, звать на помощь…— Так, — сказал инспектор, — сколько тебе лет?— Пятнадцать, — не моргнув глазом, ответила Тереза.Маленькая, худенькая, она и впрямь могла сойти за пятнадцатилетнюю, хотя в глазах ее затаилась далеко не детская хитрость.— Ложь! — заявил возмущенный Фонтейн. — Чтоб я ее… Да у меня дети старше! Она сумасшедшая, господин инспектор, не слушайте ее! И, прошу вас, заберите отсюда…Однако сам заметно струхнул.Инспектор оценивающе смотрел на них. У него самого была дочь не старше Терезы… Он чувствовал, что обе стороны лгут, и решил по возможности упростить дело. Девушка получит свое, но и этому любителю малолеток не следует давать спуску.— Вот что, мистер Фонтейн, я забираю девушку, а вы придете завтра в участок с письменным заявлением. Свидетели есть? — Он кивнул на прислугу.— Да… То есть мне бы не хотелось…— Фонтейн страшно смутился. — Просто уведите ее, и дело с концом!— Значит, вы отказываетесь писать заявление?Тот поморщился.— Поймите, инспектор, я уважаемый в городе человек… Эта девчонка плетет Бог знает что! У меня прекрасная репутация и…— Я вас понял! Но тогда девушке не будет предъявлено соответствующее обвинение.Мистер Фонтейн махнул рукой.— Главное, заберите ее отсюда!Дрожащую от испуга Терезу вывели на улицу.— Ну, Мери Келли, — обратился к ней инспектор, — где ты живешь и кто твои родные?— Никого у меня нет, и нигде я не живу, — прошептала Тереза.Ее слезы не смутили инспектора.— Мне придется тебя задержать за бродяжничество и нарушение общественного порядка.— Но сэр! — Она умоляюще сложила руки.— Ты и так легко отделалась, запомни!В ответ Тереза разразилась рыданиями. Ее отведут в участок, быть может, посадят в тюрьму! Что будет с нею и с Барни, маленьким беззащитным созданием?!Она почувствовала отчаяние, страх, стыд и неожиданную глубокую нежность к своему малышу.Месяц спустя Тереза бежала по улицам города к дому миссис Вейн.Утренний свет ложился на лицо девушки и придавал ему мягкость, нежность, то, что оно, казалось, уже утратило… Она сама удивлялась тому, как сильно соскучилась по своему ребенку. Как он, должно быть, вырос! Тереза тихонько засмеялась. Она представила, как возьмет его на руки, прижмет к груди, поцелует…В самом деле, кто есть у нее сейчас, кроме него? Когда-нибудь он вырастет, станет красивым сильным парнем и будет ее защищать. И какая разница, чей он сын, главное, это ее ребенок, ее кровинка, ее Барни. Возможно, со временем удастся найти хорошую работу и взять его к себе насовсем. И матери она в конце концов напишет…Тереза так размечталась, что не заметила, как подошла к дверям квартиры миссис Вейн. Женщина была дома, она смотрела на девушку, как на незнакомку.— Что тебе надо?— Я… пришла за своим ребенком.Денег Тереза не принесла, поэтому не знала, как лучше сказать.На лице женщины возникло неприязненное выражение. Она сложила руки на груди.— За каким еще ребенком?Терезой вмиг овладели нехорошие предчувствия.— За моим, — прошептала она, не сводя тревожного взгляда с лица миссис Вейн, — за Барни.— Нет у меня твоего ребенка, — спокойно ответила та, и у Терезы разом пересохло в горле.— Как это… нет?— Так. Нет и не было.— Не было?!Женщина кивнула головой.— Как! — вскричала Тереза, вцепившись руками в дверной косяк. Глаза ее испуганно бегали. — Мы же принесли его вам вдвоем с подругой, и я платила вам деньги! За мной долг, но я верну…— Я тебе все сказала.— Но у меня есть свидетели!— Кто? Такая же шлюха — твоя подружка? — Женщина засмеялась. — Тебе никто не поверит!Тереза едва не бросилась на нее с кулаками.— Стерва! Отдай моего сына! Ты… ты продала его, я знаю! — Она зарыдала.— Ну вот что, — сказала миссис Вейн, — за твои слова тебя выгнать мало, да ладно, так и быть… За тобой долг… пять фунтов. Если не принесешь мне эти деньги к вечеру, я тебя не видела и не знаю, не говоря уже о твоем мальчишке!Пять фунтов! Сердце Терезы упало. Да где ж ей взять такие деньги?!— Я не должна вам пять фунтов! — воскликнула она.— Я решаю, сколько ты мне должна, — твердо заявила миссис Вейн. — Тебя не было почти месяц, и я, естественно, подумала, что больше ты не появишься. Нашлись люди, согласные взять твоего ребенка, приличные люди, состоятельные, порядочные, у которых ему будет лучше, чем у тебя, потаскухи! Завтра утром они принесут мне деньги, и я отдам им мальчика! Я не стала бы тебе все это рассказывать, но мне тебя просто жалко… Так что смотри сама: придешь первой и с деньгами — ребенок твой, а нет — больше ты его не увидишь! И не вздумай грозить мне полицией, поняла? А теперь пошла вон!Она была крупной, сильной и без труда вытолкнула Терезу на лестницу.— Убирайся!Девушка выбежала на улицу. Внезапно полил дождь, но даже он не смог смыть слез с ее лица. Все внутри разрывалось на части… Она испытала столько унижений и боли, и вот теперь у нее хотят отнять последнее и единственное, ее ребенка!Тереза в отчаянии побрела куда глаза глядят. Как достать эти проклятые деньги?! Торгуя собой, столько и за месяц не заработаешь, украсть негде, попросить не у кого…Она пошарила в кармане и, достав последнюю мелочь, зашла в дешевый кабачок. Там взяла стакан кислого вина и пакетик конфет. От вина становилось легче: чудодейственная влага согревала душу и тело. Тереза пила мелкими глотками, время от времени отправляя в рот конфету, а другой рукой размазывала по лицу слезы. Еще совсем недавно она говорила, мысленно обращаясь к Тине: «Я теперь редко плачу, сестренка! Человек льет слезы, когда надеется на чье-то сочувствие, жалость, поддержку. А у меня этой надежды не осталось, я рассчитываю только на себя, а потому должна держаться хладнокровно и твердо».Но сейчас ей хотелось дружеского участия, хотя бы совета… Она много раз изменяла самой себе, внутренне отказываясь от своих собственных убеждений и слов. Не зря говорят, что сказанное верно лишь в тот момент, когда произносится… Зачем думать о грехах — река времени все унесет, все простится за давностью срока!И все же… что бы сказала мама, увидев ее сидящей в портовой забегаловке и запивающей горе дешевым вином!Тереза съела конфеты, пожалев, что их было так мало, выпила последние капли вина и не спешила уходить. Впереди был целый день, который предстояло провести на ногах.В столь ранний час посетителей не было, и никто ей не мешал. Тереза положила локти на засаленный деревянный стол, сплела пальцы и задумалась. Пять фунтов — для нее целое состояние, а для кого-то — сущий пустяк! Пять фунтов — цена ее дальнейшей жизни, ее надежд.Кто-то положил руку на ее плечо, и Тереза резко повернулась. Светло-зеленые глаза с удивлением и не совсем уверенной, настороженной радостью смотрели на нее. Даллас! Даллас Шелдон!Тереза вздрогнула. Оказывается, она еще не до конца лишилась способности испытывать чувство стыда. Даллас наверняка ничего не знает о ней…А он был все такой же, с юной улыбкой и серьезным взглядом.— Тереза?! Вот так встреча! Ты… что ты здесь делаешь?Она пожала плечами. Даллас заметил пустой стакан, потом перевел взгляд на ее одежду — юбку с разорванным грязным подолом, простенькую кофту без рукавов, выцветшую шаль, прикрывавшую голые плечи. На девушке не было не только шляпки, но и даже чулок: изношенные, разбитые туфли были надеты на босу ногу. Сначала Даллас принял ее за пьянчужку-нищенку, спозаранку зашедшую утолить неправедную жажду, а подойдя ближе, узнал по пышным вьющимся волосам. Тереза! Что же случилось, почему она выглядит так, что впору просить подаяние?! Она, его любовь и мечта, с которой он связывал мысли о счастье! Господи, неужели и она втоптана в грязь и бесчестье?!Он видел, что она смущена, а сам испытывал одновременно радость и боль. Боль потому, что подозревал самое худшее.— Здравствуй, Даллас, — сказала Тереза, стараясь не смотреть ему в лицо.Он решительно придвинул стул.— Я присяду?— Да, садись…Он сел рядом, и Тереза сразу почувствовала себя лучше, словно вернулись те времена, когда она была не одинока. От него исходило ощущение уверенности в себе, твердости и силы. И в то же время он выглядел растерянным, огорченным, и Тереза, понимая, что ему непривычно и больно видеть ее такой, не знала, как начать разговор.— Как твои дела? Где ты живешь и…— Даллас! — У нее перехватило дыхание. — Я… Даллас, если б ты знал!И вот она, сама не заметив как, очутилась в его объятиях, заплакала, прижавшись к его груди, и Даллас, гладя ее по голове, спрашивал:— Что случилось? Я могу помочь? Говори же!У Терезы не было ни сил, ни желания рассказывать все подробно, и она только простонала:— Ох, Даллас, мне нужно к вечеру достать пять фунтов, чтобы выкупить моего ребенка!Ребенок! Даллас точно пригвоздило к месту, и он осторожно, но решительно разжал объятия. Значит, кто-то все же занял его место, обокрав при этом ее душу, превратив ее жизнь в жизнь обычной женщины трущоб!— У тебя ребенок?— Да. — Она невольно покраснела под его пристальным осуждающим взглядом. — Я у него одна, он у меня один, и мы можем потерять друг друга.— Сколько ты сказала? Пять фунтов? Но это много!— Да, и я не знаю, где их взять.— Кто сделал с тобою такое? — спросил он, продолжая смотреть ей в глаза.Тереза убрала назад упавшие на лицо волосы. Она не поняла, что конкретно он имеет в виду, и ответила уже почти спокойно:— Неважно. Я сама виновата во всем. Спасибо, Даллас, что выслушал, я пойду.Она поднялась, но Даллас схватил ее за руку.— Постой, никуда ты не уйдешь!Он заставил ее сесть и стал подробно расспрашивать о сути дела. Тереза рассказала о миссис Вейн и тут же отмела его предложение запугать женщину или же выследить тех, кто заберет ребенка.— Да, — сказал он после, — похоже, что остается только заплатить.— Чем? — подавлено произнесла Тереза.— Я достану тебе эти деньги! — внезапно промолвил Даллас, и это был ответ человека, который не бросает слов на ветер.— Где?— Пока не знаю, но я что-нибудь придумаю. Ты можешь обещать, что подождешь меня здесь?Тереза кивнула. Когда-то она имела власть над этим человеком, а теперь подчинялась ему, как более сильному.— Ты что-нибудь ела? — спросил он, глядя на ее осунувшееся лицо.Ела ли она что-нибудь? Да, конфеты, а вчера — миску тюремной баланды с кусочком черствого хлеба. О Боже, не дай ему узнать о том, что она совершала кражи и месяц провела в тюрьме вместе с преступниками!— Не хочу… У меня кусок в горло не полезет, пока…— Помолчи, Тереза! Делай, что я говорю! Вот тебе деньги, закажи себе хороший обед. И жди меня, слышишь? Я непременно вернусь!Даллас ушел, и она была уверена, что все устроится как нельзя лучше. Пока он рядом с нею, все будет хорошо. Но надолго ли он останется рядом?Он вернулся, когда Тереза уже отчаялась дождаться его. Вернулся с деньгами. Никогда девушка не держала в руках столь значительной суммы, которая и для Далласа была очень немалой.— Где ты их взял? Не иначе, как продался в рабство!— Почти что так, — сдержанно ответил молодой человек и прибавил: — Ну, идем к твоей миссис Вейн! И если она не отдаст ребенка, я дух из нее вышибу!…Через час они шли обратно, и обрадованная Тереза несла на руках спящего сына.— Как его зовут? — поинтересовался Даллас.— Барни.— Дай ему Бог счастья! — сказал молодой человек, потом прибавил: — И тебе тоже.Тереза остановилась. К сожалению, или к счастью, Даллас ни разу не упомянул об их прежних встречах и разлуке. Конечно, глупо получилось…— Спасибо, Даллас! — сказала Тереза. — Я постараюсь вернуть тебе эти деньги. — Она глубоко вздохнула и вдруг решилась. — Мне нечего предложить взамен, кроме самой себя. Если ты найдешь мелочь на комнату или… может, пойдем за город?Она отбросила мысли о том, что унижает себя в его глазах или что может снова забеременеть. Ей вдруг захотелось, чтобы он остался, не уходил, хотелось удержать его любой ценой.Лицо Далласа потемнело.— Замолчи! Что ты несешь!Он повернулся и пошел прочь, оставив Терезу на краю маленькой зеленой рощицы, одну в целом свете, со спящим ребенком на руках. Что ж, он и так сделал для нее все, что мог, даже больше — совершил почти невероятное. Ему было больно, он обманулся в своих надеждах, и Тереза понимала его. А она сама? Что-то темное окутало ее разум и душу… ну и пусть! Она отдала бы себя в руки дьявола, если бы это помогло ей вернуться к себе, к своей собственной сути, обрести надежду и любовь, любовь к этой жизни. Часть третья ГЛАВА I Тина стояла возле ограды усадьбы и смотрела вдаль, на восточный горизонт, заслоненный грядою дальних, вытянувшихся полукругом гор, обнаженные песчаные вершины которых бледно золотились в лучах неожиданно выглянувшего солнца. Несколько дней подряд шли дожди, и теперь пастбища, засеянные клевером и люцерной, радовали глаз свежестью чисто промытой изумрудной зелени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74