Присутствующие снова засмеялись, и Николас приподнял свой бокал, одобряя слова супруги. Воодушевленная триумфом Элинор повернулась к лорду Мидлторпу:
— Насколько я знаю, вы путешествовали с моим мужем, милорд?
— Это была увеселительная прогулка по Ирландии, после которой мне понадобился не один месяц, чтобы прийти в себя. Теперь я защищен от подобных эскапад обязанностями главы семейства и преспокойно остаюсь дома.
— Миссис Дилэни, — растягивая слова, произнес маркиз, — не верьте ни одному слову. Френсис сущий дьявол, хотя и выглядит так романтично. К тому же он меткий стрелок, уверяю вас.
Элинор укоризненно взглянула на соседа справа:
— Лорд Мидлторп, оказывается, вы удостоились моей симпатии обманным путем.
Обед явно доставлял ей удовольствие.
— Этот маркиз де Во ввел вас в заблуждение. Я, конечно, могу убить день за игрой в карты, но нацелить пистолет на человека — увольте. Сомневаюсь, что у меня достанет для этого хладнокровия.
Затем последовала история лорда Дариуса Дебенхема, который, единственный из всей компании, признался, что участвовал в поединке чести. Поскольку поединок лорда Дариуса оказался бескровным, а компания уже прикончила дюжину бутылок, эта история вызвала шумное веселье.
Когда слуги начали убирать со стола, Элинор взглянула на мужа, стараясь понять, можно ли ей покинуть гостей, но он покачал головой. Николас выпил не меньше, чем его друзья, и был определенно нетрезв, но она не думала, что ему грозит потеря самообладания. Видимо, у него была своя причина удерживать ее.
Она смотрела на переходящую из рук в руки и приближающуюся к ней бутылку портвейна и не знала, как себя вести. Маркиз заколебался, когда пришла его очередь передать бутылку, потом мягко повернулся к Элинор. Напомнив себе, что от нее ждут какого-то поступка, она налила в свой бокал немного вина. Брови гостей поползли вверх.
Когда Холлигирт выпроводил последнего слугу, Элинор вдруг почувствовала себя неуютно в мужской компании. Обычно дамы не оставались после обеда с джентльменами, чтобы у них не возникали проблемы с тем, как себя вести и что говорить. Виконт Эмли оборвал шутку, заметив, что она еще здесь.
Элинор снова взглянула на мужа, но он лишь успокаивающе улыбнулся.
Николас вернул разговор к воспоминаниям о школьных днях, и гости снова начали перечислять подвиги Общества отчаянных храбрецов.
— Послушайте, — вдруг сказал лорд Дариус. — Мы раскрываем все наши секреты, а ведь Элинор не член общества.
— Значит, будет, — веско сказал сэр Стивен. — Почему бы нам не принять ее?
Беседа тут же завертелась вокруг этого предложения, но Николас прервал ее, сказав:
— Я с трудом верю, что Элинор пожелает удостоиться такой чести. Не забывайте, что есть еще обряд посвящения.
Лорд Мидлторп повернулся так резко, что едва не опрокинул свой бокал.
— Боже правый! Это было всего лишь мальчишеское сумасбродство.
Николас собрался ответить, но Элинор опередила его. Ее раздосадовало, что муж явно не желает, чтобы она вошла в круг его друзей.
— Я не согласна, лорд Мидлторн. Если меня приглашают стать членом столь избранного общества, это следует совершить должным образом. И если я не пройду посвящения из-за того, что оно, по всей вероятности, неделикатно, я отказываюсь.
Раздался гул одобрения. Элинор в тревоге взглянула на мужа, но он по-прежнему сохранял беспечный вид.
— Мадам, — лениво сказал он. — Вы спешите там, где мудрее не торопиться. В церемонии посвящения нет ничего неделикатного — как заметил Френсис, это обычное мальчишеское безрассудство. Каждый из нас слегка разрезал свою правую ладонь перочинным ножом. Думаю, нам повезло, что ни у кого не случилось воспаления.
Лорд Мидлторп и маркиз выставили руки, показывая маленькие шрамы. Элинор заколебалась, не уверенная в правильности своего поступка, потом протянула тонкую ладонь, на которой виднелся точно такой же шрам.
— Думаю, я уже член вашего общества, хотя и неофициальный.
Послышались изумленные возгласы и требования объяснений. Элинор посмотрела на мужа, стараясь понять его реакцию, но он сидел с непроницаемым лицом. Она не могла определить, к лучшему это или к худшему, но решила дать объяснения:
— Итак, джентльмены, прошу вашего внимания. Начать мне хочется с того, что я была несчастливым ребенком и часто не ладила с родителями и братом. Однажды нас пригласили в гости — предполагалось нечто вроде праздника на природе. Не помню точно, как это случилось, но родители были мной недовольны. Чувствуя себя незаслуженно обиженной, я убежала в глубь сада и рыдала там, возмущенная их несправедливостью. Какой-то мальчик увидел меня. Он был добр ко мне, и хотя явно посчитал меня бедной дурочкой, но все же предложил несколько выходов из моего тягостного положения. Однако я не могла принять предложения бежать с цыганами или решиться отравить всю свою семью, чтобы стать единственной наследницей. Идеи иссякли, и тогда мальчик обещал мне покровительство, если я соглашусь пройти обряд посвящения.
Элинор замолчала, всматриваясь в свой бокал, словно это был магический шар, возвращавший ее к полузабытой истории.
— Будучи всего несколькими годами старше меня, мальчик обладал сильным характером, — продолжала она. — Вели он мне броситься в озеро, я бы с удовольствием сделала это. Но увы, когда дошло до дела и его перочинный ножик оказался у меня на ладони, нервы мои сдали. Ему пришлось выполнить обряд самому, но как только на моей ладони показалась кровь, остатки мужества покинули меня, и я с плачем убежала. Потом я рассказала матери, что, упав, поранила руку, и получила очередной нагоняй. А этого мальчика с тех пор я никогда не видела. — Элинор огляделась вокруг. — Теперь я понимаю, что это был один из ваших храбрецов.
Сэр Стивен поднялся.
— Джентльмены! Перед нами придан… призан… признание самого страшного… — начал он заплетающимся языком, — нарушения клятвы. Это, хм… серьезное дело, и оно требует возд… возмездия. — Сэр Стивен опустился на стул с осторожностью, которая иногда присуща сильно подвыпившим людям.
Лорд Дариус выпил даже больше сэра Стивена, но ему таки удалось связно объяснить, что нарушение клятвы предусматривало немалое наказание.
— «…пусть меня сварят в кипящем масле, пусть меня сожрут черви, пусть меня подвергнут пыткам, которые даже страшно упомянуть», — хором подхватили остальные джентльмены, все, кроме Николаса, который, казалось, все это время играл роль стороннего наблюдателя.
Наслаждаясь ролью судьи, сэр Стивен высокопарно потребовал, чтобы виновный сдался.
— Совершенно ясно, — сказал лорд Мидлторп, — что это один из здесь присутствующих и он должен незамедлительно признать свой грех.
Неожиданно Николас поднялся, и все глаза устремились на него.
— Невероятно, но это был я, друзья мои.
Это признание прозвучало в полной тишине, но затем компанию обуял такой приступ веселья, что лорд Дариус даже свалился со стула. Николас смущенно улыбался, словно признавая свой грех, в то время как его глаза с необычайной серьезностью смотрели на Элинор. Кажется, этот вечер шел вразрез с его планами. Ее сердце трепетало от тревоги и возбуждения. Возможно ли такое совпадение? Она провела свои юные годы, мечтая об этом мальчике, воображая, что он явится спасти ее… Невероятно!
Николас подошел к ней; выражение его лица оставалось спокойным и дружелюбным.
— У вас, моя дорогая, были морковного цвета косички и не хватало одного зуба. Тогда мне показалось, что вы ужасная трусиха. Теперь я прошу извинить меня.
— А я, — ответила Элинор, — считала вас героем, хотя вы и порезали мне руку. Но я никогда не могла припомнить, как вы выглядели, а все потому, что у меня тогда слезы текли в три ручья.
Сэр Стивен прервал этот обмен любезностями:
— Все не так просто. Дилэни следует уплатить штраф. Он не только нарушил обет молчания, но и ранил эту прелестную леди.
— Я не согласен со второй частью обвинения, — запротестовал Николас. — В то время мы считали девчонок самыми низшими созданиями из всех Божьих тварей.
— Тем более. Предлагать девчонке членство в нашем обществе еще более тяжкий проступок.
Элинор заметила, что Николас и маркиз с вызовом взглянули друг на друга. Она поняла, что последний гораздо менее остальных согласен плясать под дудку ее мужа.
— Сварить его в кипящем масле не удастся, — по обыкновению растягивая слова, продолжал маркиз. — Уж очень большой горшок понадобится.
— Может, пусть его сожрут черви? — нахмурившись, предложил мистер Кавано. — Или змеи.
— В Лондоне змей найти не так-то просто, — заметил виконт Эмли.
— А как насчет пыток, которые даже страшно упомянуть?
Раздались возгласы одобрения, потом их сменила тишина. Элинор надеялась, что теперь дело будет замято, но маркиз уже перевел на нее выразительный взгляд веселых голубых глаз.
— Миледи, думаю, вы должны вынести решение и определить наказание. Говорят, женщины способны измыслить даже более страшные муки, чем мужчины.
— Но я не испытываю никакого желания обрекать кого-либо на муки, — запротестовала она, — и менее всего своего мужа.
— Как не стыдно! — поддразнил ее маркиз. — Помните, что тогда он нисколько не уважал вас. Хоть вы и не давали клятву, вы стали членом нашего общества и должны подчиняться его уставу. Вам все же придется выбрать наказание…
Элинор беспомощно огляделась вокруг. Николас по-прежнему оставался в тени, предоставляя ей самой принять решение. Если бы сейчас у нее под рукой оказался котел с кипящим маслом, она охотно бросила бы его туда! Ее спас лорд Мидлторп:
— Люк, ты требуешь слишком многого. Женщинам свойственно ненавидеть жестокость. У меня есть предложение. Поскольку Ник нарушил наши правила, он больше не может считаться членом общества, пока снова не пройдет обряд посвящения.
Его слова были встречены громом аплодисментов.
Николас рассмеялся:
— Френсис, ты дьявол. — Обойдя вокруг стола, он подошел туда, где сидела его жена, опустился на одно колено и затем, вынув из кармана маленький серебряный нож, протянул ей:
— Этот нож чистый, но сомневаюсь, что мне удастся разыскать тот ржавый, которым я порезал вашу руку.
Ее взгляд не отрывался от его лица. Разденься сейчас очаровательный маркиз догола, она даже не заметила бы этого. Ей хотелось попросить Николаса остановить бессмысленное действо, но она понимала, что лучше позволить событиям идти своим чередом.
Николас драматически продекламировал:
— Я, Николас Эдвард Мартин Дилэни, даю настоящий обет служить Обществу отчаянных храбрецов, защищать всех вместе и каждого в отдельности. Я никогда не устану в своем стремлении отомстить всякому, кто обидит моих друзей. Если я нарушу эту клятву или вновь выдам тайну нашего общества, пусть меня подвергнут пыткам, которые даже страшно упомянуть, пусть меня пожрут черви.
Не сводя глаз с жены, он медленно вонзил нож в ладонь так, что брызнула кровь.
Элинор побледнела и протестующе протянула руку.
— Вы удовлетворены, джентльмены? — невозмутимо спросил Николас.
В ответ раздались одобрительные возгласы собутыльников.
— Итак, моя жена теперь член нашего общества?
— Да!
— Разумеется!
Николас прижал к ранке салфетку, а когда отбросил ее, Элинор увидела, что кровь остановилась. Он подал ей руку и повел ее из гостиной.
— Я однажды пообещал защищать вас, но слегка запоздал с исполнением долга, — мягко звучал его голос.
— А я представляла вас рыцарем в доспехах, который увезет меня в волшебный замок. Теперь мои мечты сбылись. Николас привел ее в пустой зал и закрыл дверь.
— У вас всепрощающий характер, Элинор, и это дает мне надежду. Вы не станете возражать, если я отправлю вас спать? Мне еще предстоит отрезвить этих шельмецов, а потом организовать одно дело.
Снова дело! Неужели любовница? Элинор начала сомневаться, действительно ли ход дружеской пирушки вышел из-под контроля ее мужа или все это было запланировано заранее.
— Конечно, не возражаю. Я ушла бы раньше, если бы вы этого пожелали.
— Ну что вы! Все прошло очень хорошо. Особенно приятно было вспомнить юные годы. — Николас поднес к губам ее руку и поцеловал маленький шрам на ладони. Он сделал это так любовно, что все ее тело отозвалось на этот поцелуй. — Наши встречи всегда были просто светскими вечеринками, — продолжал он, щекоча дыханием ее ладонь, — но сейчас я хочу снова задействовать эту компанию — они обеспечат вам достойный эскорт в тех случаях, когда я буду занят.
Занят мадам Терезой, подумала Элинор с внезапным приступом боли, который перечеркнул удовольствие, вызванное его вниманием.
Николас, казалось, ничего не заметил.
— Вы станете женщиной, которой будут завидовать дамы всей Англии.
Она сохранила холодный тон, надеясь, что винные пары не поколеблют ее решимости.
— Будут ненавидеть, хотите вы сказать? Всем известно, что трое из ваших гостей — самые блестящие холостяки Англии. Да мне просто глаза выцарапают.
— Нет, если вы поведете себя рассудительно, — улыбаясь возразил Николас. — А теперь простите, я должен идти. Рано утром я уеду — мне нужно по делам в Хэмпшир. Не знаю, как долго я там пробуду, но постараюсь вернуться к семейному обеду. Он состоится, кажется, в пятницу? Если вам что-то понадобится, позовите кого-нибудь из этих шалопаев, лучше всего Мидлторпа.
Итак, он уезжает, и она не в силах остановить его.
И все же отчего-то Элинор казалось, что Николас с сожалением возвращается к гостям. Она даже готова была поклясться, что минуту назад он желал ее. Ее, а не другую женщину!
Это все действие алкоголя, твердила она себе, поднимаясь по лестнице. Но пусть муж придет к ней сегодня ночью и обнимет ее, пусть распустит ее волосы и поцелует, и тогда он убедится, что ей нетрудно ответить на его ласки. Совсем нетрудно.
* * *
Николас вернулся в столовую и, несмотря на протесты друзей, убрал вино, а затем распорядился подать эль и кофе. Когда стол был вновь сервирован, он попросил всеобщего внимания.
— Друзья, нам снова предстоит поработать, — невозмутимо сообщил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38