– Благодарю вас! Пожалуйста, не рассказывайте об этом никому.
– Ни единой душе. Но это неподобающее письмо от любого человека, кроме вашего будущего мужа.
Он был прав, но ведь она обещала отправителю, что выйдет за него. Записка наверняка была от Дэра.
Мара поспешила в свою комнату, пританцовывая на ходу. Должно быть, Дэр узнал у Лауры или Серены, не было ли в магазине чего-либо, что ей понравилось, но она не купила. Самое замечательное было то, что он думал о свадьбе еще до того, как они покинули церковь. Она не заставляла Дэра и не заманивала его в ловушку!
Затем она вспомнила про Саймона. Ей все еще не хотелось встречаться с ним, так что она свернула записку трубочкой, запихнула в корсаж между грудей и проскользнула наверх, в детскую.
Ей нравилось общество Дельфи и Пьера – ее будущих приемных детей, да и нельзя же прятаться вечно. Она спустилась к обеду, готовая к битве, но трапеза прошла спокойно! Дженси болтала на какие-то повседневные темы, Саймон не заговаривал о помолвке, а Дэр не пришел.
Это ее немного огорчило, но она была уверена, что с ним все в порядке.
После обеда они отправились навестить Эллу с Джорджем. Мара наслаждалась обществом сестры, и ей нравилось играть с маленькой Эми, хотя это и напоминало о нежелании Эллы видеть детей Дэра.
Ничего, все изменится, когда они станут приемными детьми Мары. Никто в семье не будет мириться с подобным. Эта свадьба хорошо скажется на Пьере и Дельфи. Все полюбят Дельфи, а Пьер найдет себе много друзей среди мужской половины молодого поколения Сент-Брайдов.
Ее умиротворение было нарушено, когда в комнату вошел майор Баркстед. Она видела, что приходил лакей, чтобы доложить о прибытии еще одного гостя, но была занята переодеванием куклы с Эми и не расслышала имени.
Мара кинула быстрый взгляд на Эллу, которая подмигнула ей в ответ. Должно быть, его пригласил Джордж. Этот визит застал Мару сидящей на полу, и. она решила не покидать своего места, чтобы Баркстед не мог к ней подсесть.
Она изо всех сил старалась не замечать его, но он без устали засыпал ее вопросами. Когда разговор зашел о международных делах, он заметил:
– Благодати мира. Вы согласны, леди Мара?
Не поднимая головы от маленькой шляпки, Мара ответила:
– Мир всегда должен быть благодатью.
Разговор перешел на рыбу.
– Лично я предпочитаю шотландскую пикшу: А какая ваша любимая рыба, леди Мара?
Мара взглянула на него и соврала:
– Угорь.
Лицо майора осветилось улыбкой.
– Очень вкусно. Вам понравилась пьеса, леди Мара?
Нахал осмеливался напомнить ей о той записке.
– Мне она показалась глупой, – сказала Мара, вкладывая в слова особый смысл.
Он сморгнул.
– Возможно, вы предпочитаете трагедию. Несчастные любовники…
– Мне кажется, что история Ромео и Джульетты – это две молодые жизни, загубленные впустую…
– В самом деле, – перебила ее Элла. – Слава Богу, такие кошмары больше не происходят. Еще чаю, майор?
Баркстед позволил ей наполнить свою чашку, но не сводил глаз с Мары.
– Вы согласитесь, леди Мара, что в современном мире нельзя разлучать молодых людей, которые страстно любят друг друга?
Он говорил о них. Она постаралась сформулировать свою мысль так, чтобы она дошла до него.
– Да, майор. Страстно любящие друг друга люди должны лишь дождаться совершеннолетия.
– А до этого есть Гретна.
– Перестаньте говорить о таких непристойностях! – скомандовала Элла и твердой рукой направила разговор в мирное русло беседы о выставке скульптур из искусственного камня.
Мара вновь переключилась на маленькую Эми, но побранила себя за то, что позволила Баркстеду втянуть себя в разговор. Она просто не умела быть грубой. Но неужели он и вправду считал, что она спустится к нему с балкона по лестнице под покровом ночи и убежит с ним в Шотландию?
Она умоляюще посмотрела на Дженси, и скоро все они распрощались с Эллой. В карете Саймон усмехнулся:
– Еще один ухажер, Мара?
– Это еще одна причина, по которой я торопилась уехать от Эллы. Он считает, что влюблен в меня.
– Ну, это вполне нормально.
– Да, но при этом он уверен, что я влюблена в него! Он считает нас Ромео и Джульеттой, счастье которых готовы разрушить мои жестокие родители. Они запрещают мне выходить замуж за человека, живущего вдали от Брайдсуэлла.
– С чего это взбрело ему в голову?
Оставалось надеяться, что ее румянец примут за волнение.
– Он сделал мне предложение и не желал слышать отказ, так что пришлось предложить ему это объяснение. Так что теперь мы несчастные возлюбленные.
– Бедняжка Мара, – сказала Дженси, но было видно, что она еле сдерживает смех.
Мара надеялась, что на этом разговор закончится, однако Саймон добавил:
– Дом Дэра в Сомерсете. Почти так же далеко, как Нортумберленд.
Он заговорил как раз о том, о чем Маре даже думать не хотелось.
– Он собирается купить поместье неподалеку от Брайдсуэлла.
Тут она поняла, что они это никогда не обсуждали.
– Разумно, – сказал Саймон, – но ведь он может унаследовать герцогство.
– У Грейвенема два сына.
– Случаются и более странные события. Взять, к примеру, хотя бы то, как отец стал графом Марлоу. Кроме того, если с Грейвенемом что-нибудь случится, Дэр может счесть своим долгом вернуться в Лонг-Чарт, чтобы помочь в воспитании племянников, особенно если герцог умрет.
– Прекрати кликать беду! – возмутилась Мара.
– Но ведь это возможно, – возразил Саймон. – Что бы ты чувствовала в этой ситуации?
Долго думать ей не пришлось.
– Тогда я бы стала еще больше нужна Дэру.
Саймон кивнул, и спор был окончен.
– Скажи мне, я поступила неправильно? Он ведь действительно попросил меня подождать. Разве это не то же самое, что предложить руку и сердце?
– Не совсем, хотя он любит тебя так же сильно, как ты его. Но будь осторожна. Напряжение и стресс лишь усложняют его ситуацию. Чем скорее мы переедем в Марлоу-Хаус, тем лучше. Сейчас мы остановимся, чтобы посмотреть, как там продвигается работа.
Мара хотела возмутиться, она даже могла расплакаться в любой момент, но это не принесло бы никакой пользы.
До этого Мара видела лишь высокие стены, окружавшие дом, и кусочек греческого дома, мелькнувшего за воротами. При ближайшем рассмотрении особняк выглядел ничуть не лучше.
Здесь не было так холодно, как в Марлоу в Ноттингемшире, по отделан дом был в том же стиле. Он был классически красив и совершенно бездушен. Но его главный недостаток заключался для Мары в том, что как только в него можно будет переехать, ей придется покинуть дом Дэра.
Они зашли в подозрительную комнату – библиотеку. Она была обставлена более формально, чем библиотека в Йоувил-Хаусе. Вдоль стен протянулись нескончаемые шкафы с томами и одинаковом темно-синем кожаном переплете.
– Газом не пахнет, – сказала Дженси.
– Газ отключили несколько дней назад, – заметил Саймон. – Но я не уверен, что нам следует полностью избавляться от труб. Газ предоставляет отличный свет для чтения, а со временем его использование станет безопаснее.
Мара заметила, что Дженси колеблется.
– Но ведь утечка может произойти снова, – сказала она.
Саймон недовольно посмотрел на нее:
– Не может.
Но Дженси сказала:
– Мне становится не по себе от одной мысли об этом. Это все решило.
– Значит, мы от них избавимся, – сказал Саймон, подавив вздох. – Пойдемте. Раз уж мы здесь, то давайте осмотрим дом. Ты сможешь решить, где лучше использовать все купленные шелка. Хорошо бы сделать этот дом повеселее.
После экскурсии по особняку Саймон отправился наверх распорядиться по поводу труб. Мара и Дженси остались одни в холодной серо-белой гостиной.
– Эти комнаты достаточно большие для приема гостей, – заметила Мара.
– Не напоминай мне! – Дженси горестно вздохнула. – Саймон говорит, что мы должны устроить бал в честь Хэла и Бланш.
Мара обняла подругу.
– Это, вне всяких сомнений, довольно трудная задача для хозяйки, – сказала она, – но все не так уж ужасно. Я уверена, слуги здесь очень хорошие, к тому же мы все тебе поможем в организации вечера. Это будет событие сезона!
Дженси вновь содрогнулась.
Глава 18
Мара думала, что теперь, когда они тайно помолвлены, Дэр будет вести себя по-другому, но ее постигло разочарование.
Он спустился к обеду, но вел себя точно так же, как прошлым вечером. Они вновь играли в карты, а затем Мара опять играла на арфе. Когда она заметила, что Дэр начал утомляться, она сказалась уставшей. Он проводил ее до спальни.
Она хотела спросить о том розовом шелке, но в конце концов решила, что в данной ситуации это не лучшая идея. Мара пожелала ему спокойной ночи и пошла в свою комнату настолько несчастная, насколько только может быть девушка, расставаясь с любимым человеком.
Захлопнулась соседняя дверь. Это поднялись к себе Саймон и Дженси. Комната Дэра была слишком далеко, чтобы расслышать, как захлопнется его дверь, но Мара догадывалась, что он готовится к своей ежедневной битве.
Прошлой ночью он, наверное, тоже пришел в бальный зал для того, чтобы попрыгать. Одет он был странно. Брюки были слишком широкие, а рубашка – слишком простая. Что-то там явно происходило.
Рут ушла, пожелав ей спокойной ночи. Мара выждала дольше, чем накануне, и вышла из комнаты. Коридоры были очень, скудно освещены, но она без труда отыскала лестницу, ведущую на галерею для музыкантов. Там было темно, и, поднимаясь, на ощупь находя дорогу, она несколько раз пожалела, что не захватила с собой свечу.
Во рту у нее пересохло от волнения, когда она нащупала дверную ручку. Приоткрыв дверь, Мара тотчас услышала удары и вскрики. Она проскользнула внутрь, но не увидела ничего, кроме узкой полоски света. Наверное, от зала галерею отделяли тяжелые занавеси.
Она осторожно сделала шаг вперед, стараясь не опрокинуть стулья и другие предметы, которые могли там оказаться, и закрыла за собой дверь. Удары и шум продолжались, девушка начала сомневаться, что она и вправду хочет это видеть. Но поворачивать назад было поздно.
Мара медленно пошла вперед, но замерла, услышав восклицание Дэра:
– Черт!
Боже, что там происходит?
Она рванулась вперед так быстро, как только могла. Дэр закричал от боли. Ей хотелось распахнуть занавеси, но она сдержала себя, раздвинув их всего лишь на несколько дюймов.
После темноты бальный зал казался ярко освещенным, хотя горели там лишь два канделябра. В кругу неровного света она увидела Дэра, одетого в свои необычные просторные брюки, но на этот раз рубашки на нем не было вообще. Он дрался с мистером Фенгом, одетым в такие же штаны, только из красной материи.
Мара раскрыв рот следила за движениями мужчин, за тем, как они ударяли, парировали, уворачивались и даже прыгали. Она никогда ничего подобного не видела, но по крайней мере здесь никого не мучили.
Первое удивление прошло, и она начала разбираться в том, что происходило. Он дрались, но не ради победы. Они не старались причинить боль или победить.
Хотя Дэр выглядел сильным и ловким, Фенг Руюан был его учителем. Казалось, что он совсем без костей, а когда руки или ноги Дэра соприкасались с ним, это происходило потому, что так захотел мистер Фенг. Она видела, как иногда мистер Фенг сдерживал один из своих ударов, который оказался бы смертоносным, доведи он его до конца. Тогда Дэр ругался.
Мара опустилась на колени и стала наблюдать за происходящим через перила балкона, не зная, плакать ей или смеяться. Грудь Дэра вздымалась и опускалась, его тело блестело от пота, но он ни на секунду не останавливался. Казалось, что он сражается не просто со своим противником, а с чем-то большим, чем-то, что ни в коем случае не должно одержать верх.
Опиум.
Она сглотнула. Она и не знала, что у него такая великолепная грудь. В одежде он выглядел просто-напросто стройным, сейчас же стали видны все мускулы, напрягающиеся и переливающиеся при каждом его движении. А еще она увидела белый изогнутый шрам у него на боку.
Его упругие прыжки и быстрые повороты говорили о силе его ног. Разумеется, он всегда был великолепным наездником, но Мара была уверена, что еще пару лет назад у него не было такого тела.
Дважды, мистер Фенг ударил Дэра с такой силой, что он не выдержал и взвыл от боли. Маре пришлось побороть желание вскочить и заступиться за него. Один раз, только один, Дэру удалось по-настоящему ударить учителя по спине.
– Ха! – воскликнул он в триумфе. Мистер Фенг с улыбкой поклонился.
Время перестало иметь значение, и Маре оставалось только поражаться выносливости обоих мужчин. Скоро им придется закончить. Что они и сделали, но не так, как она ожидала.
Китаец отдал отрывистую команду, и Дэр застыл на месте: ноги на ширине плеч, ладони соединены, словно для молитвы. Только его грудь все еще поднималась и опускалась. Учитель встал перед ним в той же позе. Он тоже тяжело дышал, но все же мог говорить. Маре показалось, что он говорит по-английски, но голос его был таким тихим, что она не могла разобрать ни слова.
Он говорил не торопясь, с нежными интонациями, так что это было похоже на песню. Когда дыхание обоих мужчин успокоилось, китаец вытащил что-то из кармана. Коробочку? Да, что-то вроде табакерки. Он открыл крышку и предложил ее Дэру, который закрыл глаза.
Затем мистер Фенг подошел ближе, по-прежнему говоря что-то, еще ближе, пока табакерка не оказалась вплотную к лицу Дэра, прямо у него под носом.
Дыхание Дэра снова участилось, все его тело затряслось.
Нет! Мара произнесла это слово только губами, возможно, из-за того, что ей самой не хватало воздуха. Нет!
Он предлагал ему опиум, соблазнял его сейчас, когда уже столько времени прошло после его последней дозы. Он усилил соблазн, поводив табакеркой перед носом Дэра. Руки Дэра были все еще плотно сжаты, но Маре казалось, что она видит отчаяние в каждой линии его дрожащего тела.
Ей хотелось спрыгнуть с балкона и поспешить ему на помощь. Это была жестокая пытка. Но она лишь крепче сжала перила, сопротивляясь вместе с Дэром, пытаясь передать ему свою силу.
Должно быть, он добровольно обрекал себя на эту пытку. Это была часть его борьбы – той борьбы, для победы в которой она так легкомысленно предложила ему знак своей верности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38