– Я всегда буду Пьером Мартаном, – сказал мальчик, – поскольку я не аристократ. Но я надеюсь однажды стать адмиралом Мартаном.
– Разумеется, – примирительно сказала Дженси. – Хотя, может быть, тебе стоит подумать о том, чтобы стать Питером Мартином. – Она произнесла имя по-английски. – Только представь себе, что вновь начнется война с Францией. Для адмирала французское имя может стать проблемой.
Мальчика подобная перспектива явно поразила. Он проговорил:
– Питер Мартин… Спасибо за совет, тетя Джейн.
Дельфи опустилась в изящном реверансе, расправив юбки.
– Доброе утро, тетя Джейн.
Мара чуть не плакала, видя, как по-разному дети относятся к ней и к Дженси, особенно учитывая то, что она хотела когда-нибудь стать их матерью. – Она пыталась придумать какой-нибудь способ, чтобы помириться с ними, когда Дельфи подошла к ней поближе и прикоснулась к украшенной цветами ткани ее платья. Мара присела, чтобы девочка могла получше рассмотреть вышивку лентами и весенние цветы на мантилье.
– C’est belle, – сказала девочка, медленно водя пальчиками по контурам рисунка.
– Спасибо. У тебя тоже очаровательный наряд. – Мара улыбнулась. – Вы знаете, что леди Остри и я несколько дней будем жить в Йоувил-Хаусе?
Ответил Пьер:
– Да, мэм. Нам велели не беспокоить вас.
– Не думаю, что вы нас побеспокоите, – заверила их Дженси. – Можно мы как-нибудь придем к вам взглянуть на ваши игрушки и посмотреть, чем вы занимаетесь?
– Разумеется, тетя Джейн. Можешь посмотреть на мой парусник. Он принадлежал папе, когда он был маленьким. Но его нужно починить, вот мы с папой этим и занимаемся. Может быть, дядя Саймон хотел бы нам помочь? Я разрешу ему поиграть, когда все будет готово.
У Мары перехватило дыхание, когда она представила себе эту идиллическую картинку: Дэр и мальчик, работающие вдвоем над починкой парусника. Но тут воображение предложило ей другую картинку: уютная гостиная, в которой Дэр и мальчик конструировали корабль, в то время как они с Дельфи занимались каким-нибудь рукоделием. Там же была и детская колыбелька, которую она качала одной ногой, как частенько делала ее мама. В Брайдсуэлле детей свободно пускали в детскую.
Этот образ был настолько ярким, что ей показалось, будто она видит будущее.
Поэтому она не стала просить детей называть ее тетей Марой. Она выпрямилась, слушая болтовню детей про уроки и игрушки – Дельфи особенно восторгалась игрушечным домиком для кукол, – а затем они с Дженси ушли, пообещав зайти к ним.
– Интересно, почему Дэр не дал детям свое имя? – спросила Мара. – Питер Дебнем даже лучше, чем Питер Мартин, а Дельфи Дебнем, особенно с щедрым приданым, сможет когда-нибудь удачно выйти замуж.
– Для начала следует прояснить вопрос с их настоящими родителями.
Мара остановилась.
– Их настоящими родителями? Ведь их мать мадам Беллер, а она была вдовой. А теперь она мертва.
Дженси вспыхнула:
– О Боже!
– Дженси, скажи мне правду.
Дженси вздохнула:
– Они не ее дети. Они скорее всего сироты войны.
– И мадам Беллер, взяла их к себе?
Дженси вздохнула еще раз:
– Все не так просто, Мара. Эта мадам Беллер не была хорошей женщиной. Не спрашивай меня о подробностях, поскольку все это очень запутано и связано с какими-то секретами, но она была близка к Наполеону и иногда шпионила для него. Поэтому после Ватерлоо она оказалась в затруднительном положении. Она потеряла доступ к власти и богатству, но все еще думала, что у нее остались деньги в Англии. Она жила здесь в 1814 году. – Дженси задумалась на мгновение, а потом добавила: – Она владела борделем.
– Борделем?
– Да. Короче говоря, она притворилась бельгийской вдовой лейтенанта Роуленда, убитого в сражении.
– Но как?!
– Подделала запись о заключении брака, которую тогда никто не подвергал сомнениям. Это дало бы ей возможность вернуться в Англию вместе с английской армией и даже получать пенсию, если бы ей удалось и дальше поддерживать этот обман.
– Но откуда взялся Дэр?
– Никто не знает. То ли она нашла его на поле боя и решила оставить у себя, то ли нашла его уже после того, как придумала махинацию с Роулендом, и слегка изменила план.
– Но зачем ей сдался Дэр? Вряд ли ей стало проще с тяжело раненным мужчиной на руках.
– Зато она получила бы больше помощи, помогая раненому офицеру вернуться в Англию, чем если бы она просто путешествовала как вдова. Но на самом деле это была еще и месть. Она ненавидела Николаса Делейни.
– Почему?
– Все довольно сложно, – сказала Дженси. – Когда-то они были любовниками, но он бросил ее.
– И все? Да она была сумасшедшей!
– Я уверена, что так и было. А затем он осмелился отказать ей во второй раз, и к тому же он уже был женат и любил свою жену.
Мара покачала головой, но затем вернулась к теме разговора:
– А дети?
– Считается, что она подобрала их, чтобы поддержать иллюзию семьи и получить еще больше государственной поддержки и помощи.
– Она просто взяла их? Что за мошенница!
– Не забудь, что она забрала все документы у Роуленда, так что он теперь похоронен в общей могиле. Разумеется, его семье уже сообщили, и то немногое, что у него оставалось, было передано им.
Мара задумалась над тем, что услышала.
– Но почему она не забрала деньги и не исчезла, когда оказалась в Англии?
– Она не смогла сразу получить деньги, что-то помешало. А потом ей нужно было время, чтобы причинить Николасу Делейни страдания. Она даже похищала его дочь, Арабеллу.
– Какое чудовище! Предполагаю, что король повес убил ее. Так и надо.
– На самом деле это был другой – майор Хокинвилл.
Мара посмотрела на детей, играющих в отдалении – таких спокойных и счастливых.
– Как ужасно она, должно быть, обращалась с ними, раз они боятся одного ее имени. – Мара, нахмурившись, повернулась к Дженси: – Значит, у них где-то должны быть родители, которые их разыскивают? О нет! Бедный Дэр.
– Нет никаких сообщений о детях, пропавших в районе Брюсселя, подходящих по описанию. Но с французами в тот момент сражались объединенные армии многих государств, так что они могут быть откуда угодно, и поиски продолжаются.
– Должно быть, они сироты, – заявила Мара, надеясь, что это так и есть. – Если бы их искали, то давно бы уже нашли. Столько времени прошло.
– Даже если их родители простые люди? Например, крестьяне? Пьер помнит что-то о ферме…
Мара задрала подбородок.
– Им будет лучше у Дэра.
– Мара! Только представь себе, что у них есть родители, которые любят их и которые их ищут!
Мара знала, что Дженси права, но она сражалась за Дэра, возможно, за его душевное здоровье.
– Прошу прощения, если покажусь жестокой, но Дельфи и Пьер нужны Дэру. Подозреваю, что бывают времена, когда он живет только ради них.
Дженси посмотрела на нее:
– Ты любишь его?
Мара отвернулась и покраснела.
– Он был мне как брат с тех пор, как мне исполнилось шесть.
Дженси ничего не сказала.
– Ну хорошо, я люблю его. – Она опять посмотрела на невестку. – Я не знаю, как так получилось. Меня словно ударило… как обухом по голове. Я больше ни о чем не могу думать.
– Я еще у Эллы заметила, как ты на него смотришь…
– У тебя с Саймоном было так же?
– Немного сложнее, но в целом так же.
– Я не знаю, что делать, – сказала Мара. – У меня эти волосы, так что я могу загнать его в угол, как пантера. Я могла бы сделать это, если бы он не был… О, глупо называть его хрупким или больным, но не замечать ничего было бы нечестно. – Дженси не ответила, и Мара повторила: – Нечестно.
– Да, наверное, так.
– Но что, если он так никогда и не поправится? Что, если он будет принимать опиум всю оставшуюся жизнь?
– Тебя бы это остановило? – спросила Дженси.
Мара задумалась.
– Нет. Он принимает его сейчас, а я все равно его люблю. Я хочу, чтобы он освободился ради самого себя, но меня бы это не остановило.
Дженси встала.
– Тогда счастливой охоты.
– Ты считаешь, мне следует сделать это? – спросила Мара, поднимаясь вслед за ней.
– Подобная любовь – это настоящее счастье. Но если все закончится катастрофой, не говори Саймону, что я это одобрила. А вот Хэл и Бланш.
Мара обернулась и увидела пару, идущую к ним по тропинке. Мужчина был высоким и темноволосым, его пустой левый рукав был приколот к груди. Дама, идущая по правую сторону от него, была небольшого роста, с очаровательным лицом. Из-под необыкновенно красивой соломенной шляпки, украшенной желтыми цветами, гармонирующими с солнечными полосками на ее кремовом платье, выбивались завитки светлых волос. Они о чем-то оживленно беседовали.
Мара и Дженси подошли к ним. Мара встречала майора Хэла Бомона и его молодую жену Бланш на свадьбе Саймона. Хэл сыграл немаловажную роль в том, чтобы доставить Саймона домой из Канады. Что неудивительно, поскольку он также был повесой.
– Хэл, Бланш, как замечательно, что мы с вами встретились! – Они поговорили о Лондоне, газе и Йоувил-Хаусе, а затем о скучной пьесе в «Ковент-Гарден». – Уверена, ты никогда не стала бы играть в таком нравоучительном спектакле, – сказала она Бланш.
– Да, это не мое амплуа, – согласилась та.
– Видела бы ты ее в «Отважной леди», – сказал майор Бомон, гордо улыбаясь. – Это была настоящая сенсация в прошлом году. Возможно, ее возобновят.
– Только не со мной. – Голос Бланш звучал раздраженно. – Сейчас я больше концентрируюсь на классических произведениях. Так вы говорите, что Дэр в городе?
Было видно, что ей не терпится сменить тему разговора.
– Да, – ответила Дженси, – и я уверена, что он будет рад видеть вас обоих. Хотя, разумеется, не мне раздавать приглашения…
– Но ведь другому повесе оно и не нужно, – поспешила на выручку Мара. – Правда, майор?
– Разумеется. Я рад, что он здесь. Это хороший знак.
Мара и Дженси попрощались и пошли своей дорогой по направлению к дому.
– Что тут происходит? – спросила Мара, как только они ушли на расстояние, с которого их не могли услышать. – Я думала, что после свадьбы у них все пошло на лад, но, кажется, они едва сдерживаются, чтобы не поругаться.
– Он хочет, чтобы она продолжила свою карьеру актрисы, включая мужские роли, такие как в «Отважной леди», но она пытается превратиться в миссис Хэл Бомон и быть принятой в обществе. Он тоже этого хочет, но ему нужно и то и другое.
– Но ведь это возможно, не правда ли? Разве актриса Харриэт Мелон не была представлена при дворе после свадьбы?
– Да, но она бросила сцену. Существуют и другие трудности. – Дженси бросила быстрый взгляд на Мару. – Никто еще не рассказывал тебе ее историю?
– Нет, а что с ней?
– Бланш родилась в семье мясника. – Дженси оглянулась на лакея, следовавшего метрах в четырех за ними. Но все же она понизила голос. – Ее выгнали из дома, когда она забеременела в пятнадцать лет. Она зарабатывала на жизнь… продавая свое тело.
Мара попыталась скрыть шок. Милая Бланш – блудница?
– Почти никто об этом не знает, – продолжала Дженси, – но это тяжелым грузом лежит на ней. Другая проблема состоит в том, что она несколько лет была любовницей лорда Ардена и только потом стала любовницей Хэла.
– Лорда Ардена, повесы? – ахнула Мара. – О Боже! Во время свадьбы Саймона я почувствовала какой-то… намек на скандал, но кто бы мог подумать… А майор Бомон переживает из-за того, что она была… компаньонкой лорда Ардена?
Раньше она не замечала за собой частого использования эвфемизмов.
– Не думаю. Они даже дружат: лорд и леди Арден и Хэл и Бланш. Это тоже тайна, но Бланш и леди Арден сами написали «Отважную леди». Я так понимаю, в ней полно дерзких комментариев в адрес мужчин, и в конце концов леди побеждает героя в поединке на мечах.
– Мне это нравится.
– Пьеса имела оглушительный успех, а также стала скандально известной. Но, видишь ли, Бланш никогда не скрывала, что является любовницей лорда Ардена или Хэла, и это создает определенные проблемы.
– Жаль. Хэл заслуживает счастья.
– Он счастлив, но Бланш не может посещать такие места, как Йоувил-Хаус. Она бывает в домах повес, но не в домах их родителей. Есть определенные рамки, за которые она не может выйти.
– Какой ужас!
– Поэтому Бланш и отказывалась выйти за него все эти годы, – сказала Дженси. – Хэл ездил в Канаду, надеясь, что его отсутствие заставит Бланш решиться на свадьбу. Это сработало, но брак, даже основанный на любви, не всегда решает все проблемы.
Может быть, Дженси думала и о себе?
– Может, со временем они оба будут идти на компромиссы, – сказала Мара. – Бланш начинает носить цветную одежду. Раньше она всегда одевалась только в белый.
– Она пытается таким образом разделить две свои жизни – белый для Бланш Бомон, актрисы, и цвета для миссис Хэл Бомон, жены героя войны.
– Мы должны что-то сделать.
– Мара, даже Сент-Брайды не могут тут ничем помочь.
– Как насчет повес?
– Заставить свет принять актрису с запятнанной репутацией как одну из равных?
– Почему бы и нет? – спросила Мара, когда они вышли на Грейт-Чарлз-стрит. – Я удивлена, что они еще этого не сделали.
– Возможно, они просто решили не вмешиваться.
– Ну и глупо.
Дженси застонала:
– Мара, ты невозможна. Нельзя примирить непримиримое и осчастливить всех и сразу.
Когда они вернулись домой, Мара пошла в свою комнату, размышляя над ситуацией Хэла и Бланш. Рут поставила могилу Джульетты на стол. Мара переставила ее на почетное место на каминной полке, думая о любви. Иногда Купидон выбирал свои жертвы наобум, но что сделано, то сделано.
Теперь Бланш и Хэл были вместе навсегда. Им придется найти способ сделать свой путь гладким. Она спустилась к ужину, собираясь поднять этот вопрос за столом. Но больше всего ей хотелось увидеть Дэра. Ей казалось, что с их последней встречи прошла целая вечность.
Новость о том, что Дэр не будет с ними ужинать, вытеснила все остальные мысли из ее головы. Дженси и Саймон словно и не заметили, что его нет, да и сама Мара, учитывая присутствие в комнате слуг, не стала ничего спрашивать. Но аппетита у нее уже не было. Неужели она настолько ему надоела, что он собирается избегать ее все время, пока она будет здесь жить?
После ужина они сели пить чай в маленькой гостиной, и Мара спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38