Если королю понадобится твоя земля, ты должен отдать ее. Если король захочет твою правую руку, ты отдашь ее тоже. Или твою жизнь, или жизнь твоих сыновей. Раз он хочет, чтобы ты женился на Мадлен де Л 'От-Виронь, ты должен сделать это.
Отец и сын в молчании смотрели друг на друга под щебет птиц и отдаленное мычание скота.
– Он не просил об этом, – наконец произнес Эмери.
– Если бы он попросил, ты был бы обязан жениться.
Эмери отвернулся и тяжело вздохнул.
– Может быть, она не захочет меня.
– Тогда так тому и быть. Не тебе пытаться решить исход дела.
Эмери насмешливо скривил губы.
– Тебе не кажется, что король уже так и сделал? Стивен и Одо…
– Это его право.
Эмери поднял к лицу сжатые кулаки, затем опустил их.
– Вы не понимаете, чего просите. В этом браке не будет счастья.
– Тогда скажи, что происходит. – Спустя мгновение граф Гай спросил: – Почему ты это делаешь? У тебя нарыв?
Эмери потирал метку на тыльной стороне правой ладони. Вряд ли он мог объяснить, что эта отметина была его смертным приговором. Он снова повернулся к замку, чтобы избежать расспросов своего проницательного отца.
– Если я должен обхаживать мадемуазель, мне лучше вернуться.
– Только учти, – остановил его голос графа Гая. – Ни одна женщина в здравом уме не выберет Стивена или Одо вместо тебя.
Когда лорд Эмери не вернулся на свое место возле нее, Мадлен оказалась вынуждена вести разговор с королем, хотя слушала пение еще одного искателя своей руки, того, за которого собиралась выйти замуж. У него был очень приятный голос.
Тогда почему ее мысли постоянно возвращались к той, другой песне, полной насилия и смерти? Певец перенес ее на поле битвы, так что она почувствовала запах крови и услышала боевые возгласы и предсмертные крики.
– Боюсь, что лорд Поль и его жена не справились с управлением здешним хозяйством, – сказал король.
Мадлен представилась возможность высказать свои обиды, но теперь, когда ее дядя и тетя были не в чести, она сочла это мелочным.
– Было слишком мало времени, и тетя не вполне здорова.
– Да, я знаю. Ты мне писала, девочка, – подчеркнул король, – и жаловалась на изъяны в управлении.
– Мой дядя слишком жесток, – признала она. – Это не лучший способ управлять людьми… – Под пристальным взглядом короля она добавила: – Он повесил человека за то, что его свиньи забрались на хлебное поле.
– Конечно, это небрежность, – заметил король, – но вряд ли заслуживает повешения.
Снова наступило молчание. Мадлен почувствовала, что не может оторваться от этих проницательных бледно-голубых глаз.
– Однажды он приказал выпороть детей, когда кто-то из их родственников попытался сбежать…
– Детей? – повторил король, и в его взгляде появилось нечто, заставившее ее похолодеть.
Она кивнула с пересохшим ртом. Постукивая пальцем по столу, Вильгельм спокойно спросил:
– Ты имеешь в виду подростков? Двенадцати лет? Тринадцати?
Мадлен уставилась на его палец, чтобы не встречаться с ним взглядом. Она отрицательно покачала головой и нервно сглотнула. Она поняла теперь, почему Вильгельма так боялись.
– Думаю, младшему было три, сир, – прошептала она.
– Проклятие! – Кулак Вильгельма с грохотом обрушился на стол, так что доска подпрыгнула.
Весь зал замер в молчании.
– Лео, – окликнул король. – Ты отец очень непослушных мальчиков. За что ты мог бы выпороть трехлетнего ребенка?
Лео удивленно заморгал.
– Отшлепать?
Король вопросительно взглянул на Мадлен. Она покачала головой.
– Хлыстом, – сказала она тихо, и воспоминание вернулось, пробудив ярость. – Привязав к столбу, – добавила она уже громче.
По залу пронесся ропот, и Лео де Везен твердо сказал:
– Ни за что, сир.
Король погрузился в молчание. Зал постепенно вновь наполнился голосами, но многие из присутствующих продолжали наблюдать за королем. На кого обрушится его затаённая ярость? Мадлен замерла в ужасе. Была ли в этом и ее вина?
– А тебя, девочка? – внезапно спросил король. – Тебя он когда-нибудь порол?
– Нет, сир.
– Но я вижу синяк у тебя под глазом.
– Это тетя Селия, сир. Она… она не в себе.
– Мне следует извиниться, мадемуазель. Я отправил тебя сюда, не подумав. Поскольку твой отец поручил управлять имением своему родственнику, я полагал, что все будет в порядке. Как ты хочешь, чтобы я поступил с лордом Полем? Я вправе повесить его за скверное управление Баддерсли.
– Нет, сир, – поспешно сказала Мадлен. – Только не это.
Король кивнул и отхлебнул глоток эля.
– Ну что ж, тем лучше. Я не приказывал никого казнить, с тех пор как прибыл в Англию, и буду придерживаться того же и дальше. Я могу привязать его к столбу и исполосовать ему спину.
– Нет, сир. – Горечь сжала Мадлен горло при одной мысли об этом.
Если ей удастся действовать по-своему, никто и никогда больше не будет выпорот в Баддерсли.
– Я только хочу, чтобы он уехал.
Король пожал плечами:
– Ты слишком уж мягкосердечна, думаю, оттого, что воспитывалась в монастыре. Я отошлю его назад, в имение твоего отца в От-Виронь. К сожалению, сейчас оно полностью разрушено. Не думаю, что де Пуисси удастся сделать его еще хуже. Если он и там встанет мне поперек дороги, я отправлю его в изгнание. – Король взглянул на Мадлен и улыбнулся, но ей эта улыбка показалась хищной. – Ты оказалась здесь в незавидном положении, но скоро все пойдет на лад. От тебя требуется только одно – правильно выбрать мужа.
Он сделал ударение на слове «правильно».
– Я действительно могу сама выбрать, сир? – спросила Мадлен.
– Разве я этого не сказал? – усмехнулся король. – Я привез тебе на выбор трех способных молодых людей, очень разных, но проявивших себя на войне и доказавших свою преданность.
Слова вырвались сами собой:
– Но этот… но лорд Эмери частично сакс!
Король пригвоздил ее взглядом.
– Как и я, – сказал он. – Большинство англичан признали мои права на корону, и в ответ я ставлю их так же высоко, как любого нормандца. Я выдал свою дорогую племянницу за чистокровного англичанина и обещал свою старшую дочь еще одному. Ты считаешь, что заслуживаешь лучшего?
Мадлен оцепенела, но прежде чем она успела пробормотать извинения, лицо короля прояснилось.
– Но я, конечно же, не так тебя понял. Ты отметила преимущество лорда Эмери. Его мерсийское происхождение означает, что он лучше, чем кто-нибудь другой, сумеет управиться с англичанами.
Это могло означать только одно. Мадлен оказалась в затруднении; она поняла теперь, кто считался «правильным» мужем.
– Здешних людей трудно понять, сир, – попыталась она сменить тему.
– Поговори с Эмери. Он знаком с их обычаями.
– Лорд Стивен очень привлекательный человек, – в отчаянии сказала Мадлен. – Он происходит из хорошей семьи?
– Да. И он поет прелестные песни. А Одо время от времени отпускает забавные шутки.
Взгляд Вильгельма говорил: «Увиливай, сколько хочешь, мадемуазель, в конце концов ты поступишь, как мне угодно».
Выйти за этого сакса, с его длинными волосами, с его грузом золота и сверкающими зелеными глазами, которые напоминали ей о жестоко разбитой мечте…
– Что тебе известно о человеке, называющем себя Золотым Оленем? – внезапно спросил король.
– Золотым Оленем?
Секунду спустя после того, как Мадлен повторила эти слова, она вызвала их в своей памяти, беспокоясь, заметно ли что-нибудь по ее лицу. С чего бы ей волноваться? Если Эдвальд попал в руки короля и будет ослеплен или искалечен, какое ей до этого дело?
– Я понял со слов лорда Поля, что этот разбойник – настоящий бич вашей местности, – продолжал король, внимательно наблюдая за ней. – Он обвиняет этого человека во всех своих неудачах.
– Мой дядя говорил о нем, – сказала Мадлен осторожно. – Он сваливал на него все наши несчастья, но у меня не было возможности выяснить правду. Люди сбегали, и ходили слухи, что им помогает Золотой Олень, но они бежали от невыносимых условий. Иногда, – отважно добавила она, – я думаю, что Золотой Олень – это такой же миф, как феи.
Король слишком уж пристально смотрел на нее.
– Возможно, ты изменишь мнение о феях, леди Мадлен, поговорив об этом с Уолтофом, сыном Сьюарда. Он внук феи-медведицы. – Прежде чем она успела ответить на это заявление, король добавил: – Что до Золотого Оленя, то он достаточно реален. Его влияние ощущается и на других территориях. Значит, ты не согласна со своим дядей, что, прочесывая окрестные леса, можно выкурить его отсюда? Поль рассказал мне историю, как этот человек напал на вас с Одо.
Мадлен колебалась. Настал момент открыть, что ей известно.
– На нас напала небольшая шайка бандитов, сир, – неожиданно для себя сказала она. – Если кто-то из них был Золотым Оленем, то он далеко не такая магическая личность, как о нем говорят.
Что с ней случилось? Ведь ей хотелось увидеть его в цепях!
– Никто из них и не был, – сухо сказал король, задумчиво рассматривая ее. – Однажды я схвачу негодяя и докажу это.
Он посмотрел ей за спину.
– А, Эмери!
Мадлен заметила тень, упавшую ей на колени, и, подняв глаза, увидела Эмери де Гайяра, появившегося возле нее. Король поднялся.
– Составь компанию мадемуазель, Эмери. Я должен переговорить с лордом Полем, раз он отправляется в путь завтра.
Мадлен не взглянула на своего нового собеседника, когда он уселся рядом. Она пыталась придумать предлог, чтобы ускользнуть.
– У вас усталый вид, – сказал он сдержанно.
– Сегодня был беспокойный день.
Мадлен рискнула посмотреть на него. Когда она впервые увидела его в зале, он привлек ее внимание непривычностью развевающихся белокурых волос и яркой одежды, но теперь на его фоне другие мужчины выглядели бледно. Почему, спросила она себя, она так уверена, что не должна выходить замуж за Эмери де Гайяра? Когда он не отпускал шуточек и не насмехался над ней, он был очень привлекателен. Она не должна позволить его сходству с неким распутным мерзавцем сбивать себя с толку. Эдвальд был грубый лесной разбойник. Когда она отказалась удовлетворить его похоть, настроил против нее местных жителей. Эмери де Гайяр был нормандец и благородный человек.
– Почему вы так на меня смотрите? – спросил он резко.
– Разве я смотрела? – спросила она смущенно. – Прошу меня извинить. Просто я задумалась.
– Вам пора ложиться спать, – сказал он почти нежно. – Завтра будет еще более беспокойный день, – добавил он, – а эти мужчины здорово залили мозги вашим элем и медом.
Она огляделась и покраснела, сообразив, что мужчины сильно напились. Тон разговоров и песен изменился и стал откровенно непристойным. Мадлен вскочила на ноги, Эмери поднялся следом.
– Я провожу вас в вашу комнату, – сказал он.
Она шла впереди, внезапно испугавшись за свою безопасность. В присутствии этих чужаков она почувствовала себя незащищенной.
Когда они подошли к ее комнате, Эмери отогнул полог, чтобы она могла пройти.
– Не волнуйтесь, мадемуазель. Я не думаю, что кто-нибудь сваляет дурака и побеспокоит вас. Но все же я поставлю охранника, которому можно доверять. Вам необходимо выспаться, чтобы завтра принимать серьезные решения.
Солнце уже село. Помещение освещали только красные отблески от ближайшего факела и тусклый вечерний свет из маленького окошка ее комнатки. Его поднятая рука, придерживавшая тяжелый полог, отчетливо вырисовывалась в дверном проеме. Сильное мускулистое предплечье, опоясанное золотом, усыпанное золотистыми волосками, располагалось прямо перед ее глазами.
Мадлен задрожала, и вовсе не от страха.
– Почему вы не хотите жениться на мне? – прошептала она.
– У меня вообще нет желания жениться, леди Мадлен.
– Вы дали обет безбрачия? – Она надеялась, что полумрак скрыл ее смущение.
Она увидела белизну его зубов, когда он усмехнулся.
– Нет.
– Есть… есть кто-нибудь, кого вы любите, но не можете жениться?
– Нет. – Он положил другую руку ей на спину и слегка подтолкнул в комнату. – Спокойной ночи, леди.
Тяжелый полог опустился между ними.
То место на ее спине, которого коснулась его рука, горело, словно она прислонилась к раскаленным камням очага. Мадлен подняла руки к пылающим щекам. Почему ее так тянет к нему? Почему он ее отверг?
Дороти оставила ей воды. Мадлен умыла разгоряченное лицо, разделась до льняной сорочки и улеглась в постель. Она попыталась сосредоточиться на других искателях ее руки и состояния. Об Одо не могло быть и речи, хотя король об этом ничего не знал. Однако лорд Стивен казался блестящим выбором. Он был красив, обходителен, умен и сносно пел о приятных вещах…
Но не так, как Эмери де Гайяр. Его песня явилась удивительным даром, особенно для людей, чьим ремеслом была война. У него был чистый звонкий голос. И очень выразительный. Когда он пел об этой ужасной битве, Мадлен как бы перенеслась на поле боя. Какие чувства пришлось бы ей испытать, если бы он запел о любви?
Она проснулась среди ночи от запутанного возбуждающего сна, осознав что-то жизненно важное. На мгновение ей это стало ясно, но затем исчезло.
Эмери вернулся в зал и отыскал Лео. Вместе они прикончили изрядное количество меда. Лео хотелось обсуждать возможности поместья Баддерсли, попади оно в хорошие руки. Его брат же старался увести разговор в область соколиной охоты. Эмери мысленно искал способ избавиться от назойливости наследницы. Ему стоило больших усилий не утратить враждебного отношения к ней, и он вынужден был признаться в душе, что ему далеко не безразлично ее будущее.
Эмери считал недопустимым позволить ей выбрать Одо. Даже если бы она решила закрыть глаза на его попытку ее изнасиловать, Одо, с его тяжелой рукой, был бы жестоким мужем и лордом, почти столь же губительным для Баддерсли, как и его отец.
Стивен стал бы достаточно добрым супругом, если бы Мадлен не вмешивалась в его амурные авантюры. Однако он не вникал бы в дела Баддерсли, а только высасывал из него все, чтобы отослать в Нормандию, в свое небольшое и полностью разоренное имение, которое очень любил.
Представляя Мадлен в постели с Одо или Стивеном, Эмери испытывал неимоверную горечь.
– В чем дело? – спросил Лео.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45