Они занимались любовью. И этот, второй, раз совершенно затмил первый, хотя, по мнению Хита, такое было абсолютно невозможно. А потом, после всего, его руки висели, как переваренные макаронины, а ног он вообще не чувствовал. Мередит обвилась вокруг него, точно шелк, и уткнулась лицом в шею. И пощекотала кончиком языка ему ухо. Хит открыл один глаз.— Вот уж не знала, — прошептала она. — Вот уж совершенно не представляла.— Что, милая?— Что это может быть так восхитительно. Хит, я хочу тебя любить всю ночь до утра.Каким-то образом — вероятно, Всевышний все-таки обратил на него свой взор — Хит сумел открыть оба глаза, увидел перед собой красивейшее на свете лицо и встретил жаждущий взгляд.Он породил чудовище.Господи спаси и помилуй, ему тридцать восемь лет, он не спал почти сутки! И предыдущую ночь не сомкнул глаз. С тех пор три или четыре раза был на волосок от смерти. Его били, в него стреляли, за ним гнались. Вел машину всю ночь. Украл грузовик. Распрощался с прежней жизнью. И потерял шляпу. Он вымотан, измочален. Доблесть прошлого обессилела, и целый духовой оркестр не поднял бы ее в бой. Но разве можно было отказать этим огромным голубым глазам? Нет, никогда.К счастью, в последний момент Бог услышал его SOS. И, поцеловав Мередит, совершенно счастливый Хит подумал, что надо не забыть Его поблагодарить.Но позже… намного позже. Глава 24 Мередит проснулась, когда сквозь белые хлопчатобумажные занавески просачивался солнечный свет и комнату наполняло веселое пение птиц. Она лежала одна, и единственным напоминанием, что Хит спал рядом, была вмятина на подушке от его головы. Она перевернулась и зевнула, прислушиваясь к звукам из другой комнаты.Звякнула ложка о стекло, заскрипела половица под сапогом. Мередит улыбнулась. Сознание того, что Хит здесь, успокаивало и внушало надежду, хотя в глубине души она понимала, что это ненадолго. Глен, жестокий и беспощадный, не оставит ее в покое. Опасность не миновала. Но даже если все кончится плохо, Мередит никогда не забудет эту счастливую ночь с человеком, одно прикосновение которого приводило ее в восторг.Мередит не желала расставаться с Хитом. Она хотела любить и смеяться. Поправить что-нибудь было не в ее силах. Оставалось только надеяться, что, может быть — а вдруг! — на этот раз она выйдет победителем.Выскользнув из постели, Мередит порылась в коробке, принесенной Хитом из машины. Она хотела найти что-нибудь из одежды. Но коробка оказалась не та: со старыми вещами, привезенными еще из Нью-Йорка, но так ни разу и не надетыми в Орегоне. Шерстяные кофточки, блузки, обтягивающие платья, два бюстгальтера из тех времен, когда она не пользовалась подкладками, и пара облегающих джинсов, которые не скрывали, а только подчеркивали достоинства се фигуры.В раздражении Мередит захлопнула коробку и стала разыскивать рубашку, решив, что наденет се и пойдет за другими упаковками. Но внезапно сообразила, что время контактных линз и парика по крайней мерс на какой-то срок прошло. Здесь, в охотничьем домике, ей не надо прятать красивые ноги в широченные брюки и подбивать бюстгальтер подкладкой. Она быстро вернулась к коробке и достала красную кофточку, джинсы.Хит сидел за столом на кухне, зажав в ладонях чашку горячего кофе, когда Мередит вышла из спальни. Увидев ее, он расплылся в широкой улыбке и оценивающе присвистнул.— Вот это да! — Он откинулся на спинку стула и сделал круговой жест рукой. — А ну-ка, повернись. Дай посмотреть на тебя со всех сторон.Мередит почувствовала, что у нее краснеет шея, и чуть не убежала за своими старыми джинсами. У нее были маленькие груди и довольно широкие бедра. Что, если Хит сравнил ее со своими прежними женщинами — ведь все это время он считал, что у Мередит пышный бюст. Некоторые мужчины придают этому очень большое значение.От страха все сжалось внутри. Она не переживет, если потеряет его. Хит молчал. «Почему? — отчаянно думала Мередит. — О Боже, он разочарован! Он, наверное, любит высоких, изящных женщин с высокой грудью». Поднимая глаза, Мередит приготовилась к худшему.А Хит, откинувшись, сидел, молчал и смотрел. Ей безумно хотелось превратиться в воду и просочиться сквозь щели в полу.— Глазам своим не верю, — наконец произнес Хит. Мередит не ожидала, что он настолько черств. Но, перехватив его взгляд, заметила в нем озорные искорки.— Боже! Вижу, что работенки мне хватит. Сэмми — вылитая ты. Значит, мне придется с пистолетом отгонять от нее парней. — Хит поманил Мередит пальцем. — Иди сюда!Но ее ноги будто приросли к полу.— Значит, ты считаешь, что я… Ну, сам знаешь…— Медведи в лесу не шутят. Дорогая, ты потрясающая! Кто бы подумал, что под камуфляжем ты так хороша!— Камуфляжем?— Ну, теми ужасными штанами. Я балдею от твоих ног в джинсах.— Но если тебе не нравилось, как я раньше выглядела, почему ты… мной заинтересовался?— У меня такой взгляд, что может проникать сквозь стены. И когда ты отворачивалась, я взглядом раздевал тебя донага.— Неправда. Ты всегда был настоящим джентльменом.— Просто задурил тебе голову. Вежливым — да, но не бесчувственной скалой. К тому же меня привлекло не твое тело, а фантастические волосы и огромные, красивые глаза.«Которые теперь совершенно иного цвета», — в смятении подумала Мередит, и ей ужасно захотелось заплакать. Хит полюбил темноокую брюнетку с пышным бюстом, которой, оказывается, никогда не существовало.— Извини, — проговорила она.Брови Хита сошлись у переносицы.— За что?— За то, что не такая, как ты думал.Он долго-долго вглядывался в се глаза.— Мередит, раньше ты была симпатичной, а теперь красивая. Надо же, прятать такое! От твоей фигуры у меня лезут на лоб глаза. А волосы? Стоит мне на них посмотреть — так и хочется запустить руки. А глаза? В жизни не видел ничего подобного. Когда ты вышла из спальни, я чуть не проглотил язык.Такая лесть казалась в высшей степени подозрительной. Мередит вгляделась в смуглое лицо Хита. А он действительно очень хотел ее приободрить. И как ни странно, ему это удалось. Не то чтобы Мередит хотя бы на секунду поверила, что он чуть не проглотил свой язык. Просто поняла, насколько сильно он ее любил. Ему было не важно, большие у нее бедра или грудь. Он ее любил такой, какая она была.Мередит робко подошла. Хит привлек ее, посадил себе на колени, стал целовать, пока у нее не закружилась голова. Затем потянул ее кофточку вниз только что выбритым подбородком и запустил язык за край бюстгальтера. Каким-то образом ему удалось извлечь ее грудь. И на кухне, средь бела дня, принялся целовать сосок и до мучительной истомы слегка покусывать его.— Хит… ну нельзя же… Хит, а если…Она хотела напомнить ему о Сэмми, но слова так и остались непроизнесенными. Мередит почувствовала, что ее кости начали таять, и так и не сумела выговорить имя дочери. Зато испытала страстное желание потащить Хита за волосы в спальню. Однако он с довольным блеском в глазах натянул кофточку ей на плечи.— С добрым утром. Не хочешь чашечку крепкого кофе?— Только-то? После всего, что ты сейчас делал, я получу всего лишь чашечку кофе? — И Мередит наклонилась, собираясь его поцеловать, но Хит увернулся.— Ну нет, придется подождать.— Сколько?— До вечера. Днем времени не будет.— Ну ты и негодяй!— Негодяй? Ничуть. Просто теперь ты будешь думать об этом весь день. И ночью сама придешь в мои объятия.— Я и сейчас сама иду в твои объятия.
— Не выйдет. Нам надо поговорить и заняться делами. — Хит снял ее с колен и отправился за кофейником, а когда вернулся, сказал уже серьезно: — Я все думаю и, кажется, придумал, как вытащить тебя из этого дерьма.— Да ну? — Эта новость заставила Мередит забыть о том, что минуту назад она рвалась в спальню. — Как?Хит сел напротив нее, оперся руками о стол и наклонился вперед.— С тех пор как проснулся, я все пережевываю это дело: есть же способ перехитрить Глена Календри и сыграть с мафией по нашим правилам. И кажется, я его нашел. Не забыла о письме, которое тебя вынудили написать под диктовку? Я хочу, чтобы ты вспомнила его дословно. А заодно и все остальное, что может свидетельствовать против Глена, — Зачем? Какой от этого прок?— Не спрашивай. Я хочу услышать все, что мне нужно, до того как проснется Сэмми.Перекатывая чашку в руках, Мередит отпивала кофе, стараясь вспомнить прошлое.— Был такой человек… его звали Питер Колдуэлл… Я думаю, нет, я уверена, что его убили. — Мередит опустила глаза и несколько секунд разглядывала чашку. — Я говорила тебе вчера, что стыжусь очень многого. Тебе не понравится, если ты узнаешь, что я ничего не предприняла, не остановила преступников, не сообщила в полицию?— Что ты могла сделать?— Не знаю. Ну, что-нибудь. А я вместо этого делала вид, будто ничего не слышала.— А что бы сделали Глен и Дэн, узнай они, что ты обратилась в полицию? Дэн бы понял, что это ты?— Конечно. Я была единственным человеком, кто знал. Когда они обсуждали подобные вещи, то заранее отпускали прислугу. И я понимала: что-то намечается, так как все — от повара и дворецкого до горничных — получали оплачиваемый отгул.— Значит, в случае чего они бы поняли, что выдала их ты? И что бы они с тобой сделали?— Убили бы. Поэтому у меня и не хватало смелости сделать решительный шаг.— Смелости? Сколько тебе было лет? Двадцать пять?— Двадцать три, когда я выходила замуж. И почти двадцать четыре, когда родилась Сэмми.— Другими словами, очень молодая и до смерти напуганная. Забудь, Мередит, и не вини себя. Когда человек оказывается в проигрышной ситуации и любой неверный ход грозит ему смертью, начинает действовать инстинкт самосохранения. Ты была молода, морально и физически подавлена и ждала ребенка. Что тебе оставалось делать? Переть на жестокого мужа, а заодно на всю мафию?— Все это правильно. Но благодаря моему бездействию погибли люди, и это меня мучает.— Послушай, милая, звучит это, наверное, жестоко, но большинство убитых скорее всего сами были преступниками. Решая связаться с Гленом, они понимали: чуть что не так — и им крышка. Они на это напрашивались. А теперь скажи: должна ли молодая женщина с ребенком жертвовать двумя жизнями, чтобы спасти такое отребье? И если ответишь «да», пожалуйста, бей себя в грудь и казнись до конца жизни.— До этого я считала, что всегда сумею делать то, что надо; выскочу перед машиной и выхвачу из-под колес ребенка или спрыгну с моста и спасу утопающего. Я верила, что могу совершать храбрые поступки. А теперь понимаю, что стояла бы и смотрела, как погибают другие. И от этого у меня на душе очень гадко.— Мерри, это неправда. Вспомни тот вечер, когда ты познакомилась с Голиафом. Ты его очень боялась. Но чтобы спасти Сэмми, готова была схватить пса голыми руками. А бегство из Нью-Йорка? Разве оно не потребовало большого мужества? Когда действуешь импульсивно, спасая человека в экстремальной ситуации, не хватает времени испугаться. Ты что-то делаешь, а потом люди называют тебя героем.Ты же боялась собак, но не отступила перед Голиафом. Боялась, когда уходила от Дэна, боялась, когда удирала из Нью-Йорка, и все-таки поступала так, как считала нужным. На это способны не многие. Ты храбрая женщина. Ты защищала себя и своего ребенка и не могла отвечать за поступки Глена и Дэна. И ты не мессия, от которого ждут, чтобы он спас мир. Ты могла лишь погибнуть. Ну-ка скажи: «Я не виновата».— Я не виновата, — тихо произнесла Мередит.— Громче! И смотри на меня! Не опускай голову, как будто чего-то стыдишься.Она посмотрела ему в глаза.— Я не виновата. Так громко?— Хорошо, — улыбнулся Хит. — А теперь вернемся к Питеру Колдуэллу. Его угробили, ты это знала, но, слава Богу, ничего не предприняла. Теперь рассказывай детали.Мередит невольно рассмеялась. Какое счастье, что рядом такой человек. Впервые за долгое время она чувствовала себя в безопасности.Мередит часто задавала себе вопрос: почему именно с ней случилось столько ужасных вещей? Может быть, вела себя неподобающим образом и это наказание за неправедные поступки? Но теперь Мередит поняла, что шла по дороге — страшной и трудной дороге — к этому человеку. В этом не оставалось никаких сомнений, и другого итога быть не могло. Что-то или кто-то вел ее к Хиту Мастерсу. Она закрыла глаза, ткнула пальцем в карту и выбрала в целом Орегоне маленький городишко Уайнема-Фоллз. Из тысяч населенных пунктов ее палец попал именно в его город, в его округ. По бедности она сняла развалюху на загородном шоссе, где поблизости не было ни одного дома, кроме его дома.Ну разве это не судьба? Да, им суждено быть вместе, всегда было суждено.Хит Мастерс в целом мире был се единственным суженым. Он заполнил ее пустоту, вылечил раны, поддержал в беде. Дом. Как все эти годы она хотела домой! И теперь, за тысячи миль от того места, которое считала родным, обрела очаг. Не на ферме, где выросла и где старые дубы бросали тени на неспешный мир. Не с отцом в неизменном комбинезоне, с трубкой в зубах, не с приветливо улыбающейся матерью, которая стряпала на благоухающей свежим хлебом кухне. Дом — это вообще не какое-то определенное место.— Эй, Мередит, ну-ка спускайся на землю.Она улыбнулась.— Я здесь. Все хорошо. Вернемся к Питеру Колдуэллу.
Примерно через пять часов изнурительного пути по лесным проселкам от охотничьего домика к ферме отца Хит остановился в трех четвертях мили от главной усадьбы. И, оставив измученный грузовичок в густом сосновом перелеске, отправился дальше пешком, но не по шоссе, поворачивающему к дому, хотя это был самый удобный путь. Он не хотел рисковать на случай, если подоспевшие головорезы Глена уже следили за дорогой.Резким движением Хит оборвал электрический провод и улыбнулся.— Вот так. Не нужно искать ключи от ворот.Мередит не улыбнулась в ответ.— Хит, пожалуйста, может быть, передумаешь? Я не в восторге от этой идеи. Ведь придется просить отца. Для себя ты бы никогда не попросил. Так почему нужно просить ради меня?— Ты симпатичнее меня. — Он пропустил Сэмми и Голиафа. — Я принял решение, Мередит. Так что перестань спорить и пошли. До дома еще идти и идти.Сэмми с Голиафом были уже впереди. Мередит посмотрела им вслед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46