https://wodolei.ru/catalog/drains/pod-plitku/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Он взглянул на меня:— Не любите свинину? Я полагал, вы более современный человек. — Он покачал головой и улыбнулся. — Ваша глупость в отношении рациона питания имеет ту же природу, что и ваша глупость в отношении расследования. Я надеялся отвратить вас от пути, порожденного племенной невежественностью. Но если я не могу воспрепятствовать вашему расследованию, я надеюсь хотя бы ограничить вред, который оно наносит королевству.Это мне показалось чересчур очевидным. Он хотел сбить меня с пути, значит, все, что говорит Адельман, необходимо тщательно просеивать.— Очень хорошо, — сказал я, приготовившись проверить его новый настрой. — Что вы можете сказать мне о Персивале Блотвейте?Адельман опустил вилку.— Блотвейт? Какое отношение Блотвейт может иметь к вам?— Полагаю, мой отец имел к нему отношение. А также, — добавил я, рассчитывая на какую-нибудь реакцию, — он дал мне ясно понять, что будет содействовать моему расследованию.Адельман фыркнул с отвращением:— Он будет содействовать вам до тех пор, пока это будет подрывать репутацию «Компании южных морей». Позвольте мне рассказать вам поучительную историю, мистер Уивер. Как вы помните, четыре года назад, когда Претендент предпринял свою самую отчаянную попытку захватить остров и сесть на престол, восстановив династию Стюартов, стали ходить слухи, что его карета приближается к Лондону. Возможно, сударь, вы также помните, какую панику вызвал этот слух. Услышав, что Претендент может спокойно въехать в город как монарх, многие решили, что война закончилась поражением и что король Георг будет вынужден бежать. В действительности восстание в Шотландии было подавлено, но эти слухи не были простым вымыслом, порожденным страхом. Свиту, а также карету с гербом Претендента нашли на дороге, ведущей в Лондон.— Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне.— Ничего удивительного, — сказал Адельман. — Но скоро поймете. Когда слух о приближении Претендента дошел до Биржевой улицы, цены на акции резко упали. Все, у кого были ценные бумаги, старались продать их по любой цене, так как боялись, что, если Претендент захватит престол и станет королем вместо Георга, бумаги потеряют всякую ценность. Не хочу сказать, что все, кто покупал во время кризиса, были преступниками. Среди них были и патриоты, включая меня самого. Мы верили в способность его величества противостоять вторжению. Но мистер Блотвейт скупал ценные бумаги в большом количестве и сделал себе огромное состояние, когда выяснилось, что вторжение было мистификацией, и цены на акции нормализовались.— Ваше отношение к тому, что считать преступлением, очень изменчиво, — заметил я. — Вы сказали, что тоже покупали,когда цены упали . По-вашему, он подлец, потому что купил больше, чем вы?— Нет, он подлец, потому что он и организовал панику, — сказал Адельман, положив в рот кусок отбивной. — Блотвейт нанял кареты, велел людям изображать из себя Претендента и его свиту, а сам сидел и ждал, когда начнется паника на рынке. Это был ловкий план, и благодаря ему человек, который был просто состоятельным, стал поистине богатым.Я не стал выражать никаких чувств, надеясь, что это подтолкнет Адельмана рассказать что-нибудь еще.— Все это напоминает ложную тревогу, поднятую мистером Дарбле по поводу лотереи, — вежливо заметил я.— Полагаю, разница лишь только в масштабе. Мистер Дарбле мог расстроить планы нескольких инвесторов. Мистер Блотвейт мог погубить целую нацию. Признаюсь, в моих словах есть горечь, поскольку, когда газеты клеймят биржевых маклеров, они, как правило, бросают камни в мой огород. А я просто коммерсант, который с радостью служит своей стране. Блотвейт — вот кто действительно преступный биржевой делец. Этот человек готов погрузить в хаос — и уже погружал — финансы целой страны, чтобы добиться преимущества на бирже. Теперь решайте, будете ли вы доверять такому человеку.— Чего вы хотите от меня, мистер Адельман?— Я лишь хочу дать вам совет. Продолжайте свое расследование, мистер Уивер. Его уже обсуждают в кофейнях, но не так бурно, как можно было ожидать. Я говорю: продолжайте его, проявляя всю свою настойчивость и вызывая по возможности больше шума.А потом можете сидеть и ждать, как ваш друг мистер Блотвейт, когда цены на бирже упадут. А когда они упадут, можете скупать в больших количествах. Если повезет, вред, который вы нанесете, не будет продолжительным, а вы разбогатеете.— Что вам известно, — спросил я с нарочитой небрежностью, — о поддельных акциях «Компании южных морей»?Подобно герою Овидия, мистер Адельман мгновенно переменился. Он вскочил и, схватив меня за руку, угрожающе, но едва слышно прошипел:— Никогда не говорите о подобных вещах! Вы не представляете, какой вред вы способны причинить. Такие слова подобны магическому заклинанию. Если их произнести вслух в неподходящем месте, они могут погубить королевство. — Адельман немного успокоился. Он сел на место. — Простите мою горячность, но есть вещи, в которых вы ничего не понимаете., Я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как вы губите то хорошее, что было создано нами.— Бы говорите, что служите стране, но ничем не отличаетесь от Блотвейта, который преследует личную выгоду. Я твердо уверен: то, о чем вы попросили меня не упоминать, в действительности существует. Я намерен продолжать эту линию расследования, поэтому можете с тем же успехом рассказать мне все, что вам известно.— Это не более чем злые слухи, — сказал Адельман после недолгого раздумья, — пущенные Блотвейтом. Такая же мистификация, как с каретой Претендента. Насколько мне известно, он выпустил поддельные акции, чтобы придать достоверность своему вымыслу. Но, поверьте мне, это лишь уловка, с помощью которой он стремится подорвать доверие к нашей компании. Вы, мистер Уивер, лишь орудие в руках тех, кто к этому стремится.— А что вы скажете, если я сообщу вам, что мой отец верил, будто поддельные акции существуют — и выпускаются кем-то внутри «Компании южных морей»?— Я скажу, что вас кто-то вводит в заблуждение. Ваш отец был слишком проницательным маклером, чтобы поверить в такой неправдоподобный слух.Я выждаk какое-то время, надеясь, что у Адельмана сдадут нервы.— У меня есть доказательство, — наконец сказал я.Я решил не уточнять, есть ли у меня доказательство существования поддельных акций или того, что в их существование верил отец.— Какое доказательство? — Лицо Адельмана под белым париком стало пунцовым.— Могу лишь сказать, что доказательство это довольно веское.Я несколько преувеличивал свое доверие к отцовскому сочинению. На самом деле ничего, кроме высокопарной риторики, я в нем не увидел. Но я полагал, что рукопись давала мне бесспорное преимущество перед Адельманом и хотел использовать его полностью.— Что это? — требовательно спросил Адельман. — Поддельная акция? — Он произнес эти слова почти беззвучно, одними губами. — Если речь об этом, уверяю вас, это всего лишь подделка. Ничего подобного не могло выйти из «Компании южных морей». Что бы это ни было, оно преследует цель убедить вас в том, чего на самом деле нет и быть не может.— Подделка подделки? — Я готов был рассмеяться. — Обман в обмане? Как мило. Вероятно, противники фондовой биржи правы, говоря, что это — дьявольщина.— Назовите цену вашего доказательства. Забудьте на миг мои слова, что оно ничего не доказывает. Я готов заплатить, чтобы остановить распространение слухов.Надеюсь, я не разочарую моего читателя, если скажу, что на мгновение я задумался, прикидывая, какую можно было бы назвать цену. Чем таким я был обязан отцу, что могло бы помешать отказаться от платы за то, что я и так пытался сделать все эти годы — забыть его? Что ожидал Адельман услышать, когда просил назвать цену? Тысяча фунтов? Десять тысяч фунтов? Может, следовало уточнить, прежде чем отказаться?Я всегда испытываю некоторое разочарование, когда понимаю, что не способен совершить зло или действовать по расчету, даже если это в моих интересах. Возможно, чтобы скрыть внутренний конфликт, я напустил на себя возмущенный вид.— Моя цена? Моя цена — это ответ на вопрос, кто убил моего отца и Бальфура и почему. Другой цены быть не может.— Черт вас возьми! — Он резко бросил нож и вилку на стол.Признаюсь, я наслаждался этим мигом власти и не видел причины отказывать себе в этом удовольствии.— Вы сказали — черт меня возьми? Не соблаговолите ли вы встретиться со мной завтра на рассвете в Гайд-парке?Кровь отлила от лица Адельмана, и оно стало такого же цвета, как его парик.— Уверяю вас, сударь, я не участвую в дуэлях. Это варварский обычай, и практикуется он среди равных. Вам должно быть стыдно, что вы осмелились предложить подобное.— Дуэль — вещь опасная, — согласился я, — но бросать оскорбление прямо в лицо человеку, мистер Адельман, не менее опасно. Признаюсь, мне надоело, что вы пытаетесь препятствовать моему расследованию. Я не отступлю от своей цели. Меня нельзя купить. Я прекращу расследование, когда найду ответы на все вопросы, и не раньше. Если мне придется при этом вывести на чистую воду «Компанию южных морей», Банк Англии или кого-либо еще, кто имел отношение к этим смертям, я сделаю это не колеблясь.Я встал и посмотрел сверху вниз на этого важного человека, который, может быть впервые за много лет, не знал, что ответить.— Если желаете продолжить данный разговор, вы знаете, где меня можно найти. Всегда к вашим услугам.Я повернулся и вышел, довольный собой. Впервые после того, как я начал искать правду, стоящую за смертью отца, я почувствовал, что обладаю какой-то силой.Я желал поскорее вернуться домой, так как встреча с Адельманом меня необычайно утомила. Но мои мечты снять обувь и выпить стаканчик вина рухнули, когда я увидел свою домовладелицу, ожидавшую меня на пороге. По ее лицу я понял, что отдохнуть мне удастся не скоро. Я заметил, что у нее встревоженный и усталый вид. Если бы не собственная усталость, я также мог бы заметить страх в ее впавших глазах и необычайную бледность.— Мистер Уивер, в гостиной вас дожидаются какие-то мужчины, — сказала она прерывающимся голосом.— Какие-то мужчины, — пробормотал я. — Надеюсь, это джентльмены не христианского вероисповедания, миссис Гаррисон? Может быть, индийский раджа со своей свитой решил почтить меня визитом?Она молитвенно сложила руки.— Они в гостиной.За несколько секунд, что отделяли меня от гостиной, в моей голове пронеслось множество вариантов. Может быть, пришел констебль, чтобы арестовать меня за убийство Джемми? Войдя в гостиную, я увидел пятерых довольно прилично одетых мужчин, но их злобные глаза свидетельствовали, что и платье и парики были обманчивыми. Трое сидели на диване, нагло расставив ноги. Двое стояли позади дивана: один из них теребил в руках китайскую вазу миссис Гаррисон; другой поглаживал выпуклость в кармане камзола, где, без всякого сомнения, лежал пистолет.Это были не люди констебля.— Ах, — сказал человек с вазой в руках. Он поставил ее на место с такой силой, словно хотел, чтобы она раскололась. — Вот наконец пожаловал и сам великий мистер Уивер. Мы вас ждали весь день. Это несколько невежливо, вы так не думаете?Миссис Гаррнсон не стала заходить вместе со мной в гостиную, но осталась в прихожей, чтобы ей было слышно, что происходит.Я не имел ни малейшего представления, кто эти люди, но их присутствие меня заинтриговало. Я понимая, что мне может грозить серьезная опасность, но мне казалось, что я вскоре узнаю нечто важное о загадочных смертях, которые расследовал.— Если у вас ко мне дело, — сказал я строго, — изложите его. Если нет — уходите.— Только послушайте его, — сказал один из сидевших па диване, — он думает, что может указывать нам, что делать.— Мистер Уивер, — сказал главный, — мы пришли, чтобы отвести вас на встречу. Наш хозяин приглашает вас намести ему визит. И чтобы вы не потерялись, он попросил вас к нему доставить.— А кто ваш хозяин?— Вы это узнаете в свое время, — сказал главный. — Если не станете сопротивляться, вам не причинят вреда. У нас достаточно сил, да и пистолеты есть тоже, чтобы не позволить вам выкинуть какую-нибудь штуку.Миссис Гаррисон за моей спиной пронзительно взвизгнула. Я повернулся к ней.— Не бойтесь, — сказал я. — Эти люди причинили вам какой-нибудь вред?Она помотала головой.— И не причинят. — Я обратился к главному: — Пойдемте.Будь я одни, я, может, и решился бы на применение силы, но рисковать безопасностью миссис Гаррисон я не мог. Безусловно, она была малоприятной женщиной, но мой долг не позволял мне ввязываться в потасовку, в которой она могла пострадать.— Экая галантность, — заметил один из мужчин, когда они выводили меня из дома миссис Гаррисон.Увидев ожидающий экипаж, я прибавил шагу, чтобы поскорее закончить этот инцидент. На улице посмотреть на странную процессию собралась небольшая толпа, и я про себя подумал, что, по крайней мере, мне нечего бояться при таком количестве свидетелей. Но не успел я так подумать, как почувствовал резкую боль в затылке. Боль парализовала все мои чувства. Во времена моих выступлений мне часто приходилось получать удары в голову, но одно дело, когда соперник бьет тебя кулаком в лицо, и другое — когда тебя бьют сзади твердым предметом. Боль была неописуемая в буквальном смысле этого слова, она была тупой и пронзительной, горячей и холодной одновременно. «Этого не может быть, — подумал я, — так больно не бывает».Инстинктивно я схватился за место, откуда исходила эта нестерпимая боль. Я не должен был этого делать, поскольку другой мужчина тут же нанес мне сильный удар в живот. У меня перехватило дыхание. Я согнулся и почувствовал еще один удар, в поясницу, который свалил меня с ног.Мне казалось, что, если только я смогу перевести дыхание, я встану на ноги и измолочу этих людей. Но едва я оказался на земле, меня снова ударили по лицу и в бок, и, прежде чем я смог оказать сопротивление, я почувствовал, как мне заломили назад руки и связали веревкой. До того как мне на голову накинули полотняный мешок, я успел увидеть лица зевак, которые смотрели, как меня избивают прямо перед собственным жилищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67


А-П

П-Я