— Грант…
— Сомневаюсь, что пара новобрачных когда-нибудь использовала этот номер так плохо, как мы, — сказал он.
— Грант, послушай…
— Что кровать сделана не для одного. — Он подошел ближе к ней, так близко, что она могла чувствовать слабый соленый запах моря от его тела. — Ты выглядела очень маленькой и одинокой в эту последнюю ночь.
— Когда ты?..
— Не нужно так тревожиться. Я не поднял на тебя руку. — Он скривил рот. — Черт, если бы я был в силе, я бы использовал ее вчера вместо того, чтобы пробежать десять миль по пляжу.
— Я не…
— Я толкую о крушении надежд. — Он с трудом улыбнулся. Холодный душ помогает тоже, но ты, моя восхитительная жена, закрыла доступ к душу.
— О том… о том, что я твоя жена. — Она глубоко вздохнула. — Мы должны поговорить об этом, — сказала она. — Я не могу ею быть, конечно, ты знаешь это теперь.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, затем отошел и пригладил рукой волосы назад со своего вспыхнувшего лица, странно мягким жестом и со странным выражением в темных глазах.
— Да.
— Я была уверена, что ты понял. — Сердце Ханны прыгнуло. — Я знала…
— И мы обязательно поговорим, после завтрака. Просто дай мне минутку прийти в себя, и я присоединюсь к тебе.
Это все, подумала она, когда стояла около окна в гостиной и ждала его. Скоро все будет кончено.
Хорошо. Это было то, чего она хотела, оставить все позади, чтобы потом больше не вспоминать. Она забыла бы все. Как смотрел на нее Грант, когда она сходила по лестнице к нему; как он взял ее руки в свои однажды, когда они были одни; как ее тело пело под чудом его поцелуев и его рук.
— Ханна?
Она вскочила на ноги, когда дверь спальни открылась. Грант стоял там, улыбаясь, одетый в белые джинсы и матросскую синюю блузу, и когда она увидела его, что-то произошло с ней, что-то такое сильное и неожиданное, что заставило ее задрожать.
— Ханна? С тобой все в порядке?
— Да. Я… я прекрасно себя чувствую. — Она кивнула. — Просто… Я думаю, мне нужно немного воздуха.
— Давай прогуляемся по пляжу, — сказал он, и она сумела улыбнуться ему и даже опереться на предложенную им руку.
— Это прекрасно.
Они медленно прогуливались вдоль береговой линии, и Грант очень спокойно говорил о своих ошибках во взглядах.
— Я бы не предложил это, если бы не подумал, что это сработает. Я хочу, чтобы ты поняла это, Ханна.
— Я… — Она колебалась. — Полагаю, — сказала она, откашлявшись, — я имела глупость предположить, что ты… ты согласился жениться для удобства. Думая теперь об этом, я кажусь себе такой невозможно тупой.
— Это не более безумно, чем мои идеи.
— Просто я рада, что ты меня понимаешь. Я боялась, что ты, возможно, не видишь моего подхода, что, возможно, настаивал, чтобы мы… мы…
— Нет. — Он резко засмеялся. — Нет, мне, может быть, нравятся те или иные вещи, но я не тот человек, который способен затащить женщину в постель силой.
— Тогда ты понимаешь, что наша ситуация невозможна.
— Да. — Он кивнул.
Ханна перевела дыхание. Так, она была права. Грант был не только спокойнее сегодня утром, он был практичным, дисциплинированным человеком, каким он всегда и выглядел. Ее замужество было закончено. Облегчение, слегка окрашенное чувством горечи, охватило ее.
— Я рада, что мы не ссоримся по поводу этого, — сказала она. — Хорошо, что ты увидел все в правильном свете. Я думала, ты будешь, но…
— Я уже сообщил, что мы уезжаем, и заказал машину на десять.
— Десять? У нас мало времени. Нужно начать складывать вещи.
Грант обнял ее, когда она собралась вернуться в отель.
— Горничные позаботятся об этом.
Ханна перевела дыхание, когда они снова пошли гулять.
— Затем… затем осталось решить, что мы скажем всем, вернувшись домой.
— Нечего беспокоиться.
— Что ты имеешь в виду?
— Я звонил Мэрилин сегодня рано утром и послал телеграмму в контору. — Он обнял ее. — Я обо всем позаботился, дорогая.
— Но… что ты им сказал?
— Если практика работы с законами чему-нибудь и научила меня, — Грант улыбнулся, — так это тому, что нет ничего лучше, чем давать правдивый ответ, если правда соответствует ситуации.
Ханна удивленно посмотрела на него. У нее было такое чувство, что они говорят о двух разных вещах.
— Конечно, — сказала она медленно, — но, учитывая обстоятельства… — Она провела кончиком языка по губам. — Ты не мог бы… ты не… мы не можем сказать им всю правду, Грант, особенно после того, как мы объяснили им причины нашей скоропалительной женитьбы.
— Что мы потеряли головы?
Она кивнула. Как жалко звучала теперь эта ложь.
— Я сказал тебе, дорогая. Правду.
— Ты все время говоришь, как будто это кодовое слово или еще что-то, но у меня нет представления, о чем ты говоришь.
— Я сказал им, что влюбиться как безумный это так чудесно…
— Что?
— Так чудесно, что мы решили, что, возможно, не обойдемся однонедельным медовым месяцем.
— Что ты говоришь? — Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица.
— Это просто. Я сделал ошибку, думая, что ты была готова осуществить брачные отношения немедленно. Он говорил низким уверенным голосом. — Мы действительно не знаем друг друга. Мы работаем вместе уже несколько месяцев…
— Пять, — тупо сказала Ханна. — Пять месяцев, вот и все.
— Правильно. Пять месяцев. И в течение большей части этого времени мы просто смотрели друг на друга. — Он обнял ее за плечи, и они вновь начали прогуливаться. — Ты была мисс Льюис, я был мистер Маклин.
— Грант. — Она сухо глотнула. — Я все еще не понимаю тебя. Мы же согласились, это была ошибка.
— Да. Попытка заниматься с тобой любовью вчера была ошибкой, — сказал он грубовато. — Я виноват, прости, Ханна. Черт, я думал, что будет достаточно, чтобы мы захотели лечь в постель друг с другом, я…
— Говори за себя, — сказала Ханна, резко отодвигаясь от него.
— Не лги мне или себе, — сказал он мягко.
— Я не лгу! Если ты думаешь, что я собираюсь… собираюсь кормить твое чудовищное «эго» тем, что… что позволить тебе сказать, что дела…
Он схватил ее и поцеловал прежде, чем она смогла кончить фразу, его рот прижался к ее рту так сильно и быстро, что у нее не было времени отступить или даже отвернуть голову.
— Поцелуй меня, — прошептал он, и вдруг она стала целовать его снова и снова, ее рот открылся, чтобы ощутить его рот, ее руки скользнули вверх, чтобы обвить его шею и наклонить его голову к своей.
Когда они наконец оторвались друг от друга, ее дыхание было неровным. Грант смотрел на нее, казалось, целую вечность, а затем взял ее лицо в свои руки.
— Дом на горе, — сказал он, глядя на нее, — на миллион миль от чего бы то ни было.
— Какой… какой дом?
— Тот, который я снял для нас. Я вынужден был взять его не глядя, но агент заверил меня, что это просто совершенство для новобрачных, проводящих свой медовый месяц.
— Грант, Грант, пожалуйста…
— Там есть повар и домоправительница. И он очень уединенный, с садом и плавательным бассейном. — Он улыбнулся. — Но если мы устанем от безделья, лежа на солнце, недалеко находятся руины времен майя, и мы всегда сможем поехать в Концумель или Канцун развлечься.
— Боже мой, Грант, что ты наделал?
— Я пытаюсь рассказать тебе, дорогая, — он мягко рассмеялся, — я снял дом для нас на весь остаток месяца.
— Ты с ума сошел? Дом на месяц? Но ты сказал… ты сказал, что согласен, что наша ситуация невозможна.
— И это так. Мы, конечно, не можем продолжать идти прежним путем. Наш брак…
— Это не брак! Мы только вошли в это…
— Ты не должна напоминать мне, — прорычал он. — Поверь мне, Ханна, я знаю причину нашего союза.
— И… и ты согласился, когда я сказала, что этому нужно положить конец, ты сказал…
— Через несколько дней мы больше не будем чужими друг другу. Ты почувствуешь себя легче со мной…
— Ты думаешь, этого будет достаточно, чтобы затащить меня к себе в постель? Мне легко с… с человеком, который занимается химчисткой моих вещей, но это не значит, что я…
— Ты кое-что забываешь. — Он обнял ее. — Независимо от того, что ты говоришь себе, ты знаешь, что хочешь заниматься со мной любовью.
— Это не любовь, — с дрожью, зло прошептала она, — это… просто секс!
— Ханна! — Грант напряг челюсть. — Проклятие, я предупреждаю тебя!
— Я знаю, что предупреждаешь. Ты уже предупредил меня. Ты заставишь меня соблюдать наше соглашение до конца или погубишь меня, — дыхание раздражало ее горло. — Ну, тогда ты вынужден погубить меня, Грант, потому что у меня нет намерения быть… заниматься проституцией для тебя.
Наступило молчание. Ханна внутри вся дрожала, но она заставила себя встретить ужасный взгляд Гранта не дрогнув. Казалось, прошло много времени, прежде чем он снял свои руки с ее плеч с подчеркнутой осторожностью и наградил ее холодной улыбкой.
— Поверь мне, твое желание закончить наши отношения только соответствуют моему собственному. Я тебя уверяю, что не продлю договор ни на день более чем необходимо.
— У меня нет намерения оставаться замужем за тобой. Ты, возможно, обдумал и это.
— А ты, возможно, помнишь, что я сказал тебе прошлой ночью. Не будет никакого развода.
— Я уйду от тебя в любом случае и не беспокойся, напоминая мне, что у меня нет работы и негде жить…
— И нет возможности вернуться в Сан-Франциско, если я не заплачу за твой билет.
— Это неправда. — Ее сердце стучало так громко, что она боялась, что он может услышать его. — У меня есть собственные деньги.
— У тебя в кошельке пятьдесят долларов. — Он улыбнулся во весь рот. — Я позволил себе проверить это сегодня утром. С этим далеко не уедешь, дорогая.
— У меня есть кредитные карточки.
— Больше нет.
— Ты забрал их? — Ее глаза расширились от ужаса. — Ты не имел права!
— У меня все права. Ты моя жена.
— Ты… ты… — Она брызнула слюной. — Ты животное! Ты сукин сын! Ты — ты…
— Четыре недели, Ханна. — Его голос был спокоен, что еще больше привело ее в ярость. — Едва ли это гак уж долго.
— Нет. Но более чем достаточно, чтобы возненавидеть тебя так, как я не ненавидела никого в жизни!
Она повернулась и направилась к отелю, но Грант догнал ее и схватил за руку.
— Так не пойдет, — сказал он.
— Я уже знаю. Ты готов проломить стену ради достижения своей цели. — Ее руки сжались в кулаки. — И пойдешь на все, даже на то, чтобы держать меня в плену.
— Ты все неправильно понимаешь. — Его руки заскользили по ее рукам и схватили ее за запястья. — То, что я делаю, это оберегаю свою жену.
Ханна молча посмотрела на него. Он не приблизился к ней и не сделал попытки приблизить ее к себе, но одного воспоминания о его близости и прикосновениях было достаточно.
Она приглушенно вскрикнула, вырвалась и пошла по песку в относительную безопасность отеля.
Глава десятая
Ханна наблюдала с холодной отчужденностью, как все бросаются выполнять приказания Гранта. Когда они вернулись в отель, их багаж был упакован и ждал в вестибюле, счет был готов и представлен для подписи, а перед дверями отеля их уже ожидал сверкающий черный «лендровер».
— Пойдем, — сказал Грант оживленно. Он обнял ее рукой, и его жест, с виду любящий, на самом деле был словно железная хватка.
— Тебе не нужно надевать на меня наручники, — сказала она холодно. — Я не собираюсь устраивать сцену.
Она высвободила свою руку, направилась к «лендроверу» и распахнула дверцу. Она сидела в машине неподвижно, пока он наблюдал за погрузкой их багажа, и пошевелилась только тогда, когда носильщик попрощался.
— Поезжайте с Богом, — сказал он по-испански, вежливо улыбнувшись.
Ханна едва сдержалась, чтобы не сказать ему, что она уезжает не с Богом, а с дьяволом.
Они проделали довольно долгий путь по главной дороге. Мелькали знаки с надписями на испанском языке, но скоро они остались позади, они проехали через город, затем маленькие деревеньки. Она все ждала, что Грант снизит скорость и завернет в одну из них, но он все время жал педаль газа. Дорога становилась более узкой и поднималась все выше и выше в горы.
— Если указания агента верны, то мы скоро будем на месте.
Грант внимательно смотрел на дорогу впереди, его руки легко сжимали руль. Он разговорился.
— Ну-ка взгляни туда. Черт, вот это вид! С ума сойти! Он повернулся к ней и сверкнул быстрой улыбкой. — Черт, я согласился снять дом не глядя, а теперь выясняется, что он находится на вершине горы в десять тысяч футов.
Десять тысяч футов? Неужели это серьезно?
— Правда, агент клялся, что поездка стоит этого. — Двигатель заворчал, когда он переключил рычаг передачи. — Он говорит, что лес подступает прямо к задней двери. И простирается настолько, насколько хватает глаз. Он говорит… — Грант оглянулся и протяжно свистнул. — Красота! — прошептал он.
Красота? Ханна сжала челюсти. Что означает «красота»?
— Это верно, насколько хватает глаз, — бормотал он. — Надеюсь, у этой машины хорошие тормоза.
Он пытался добиться от нее реакции. Ладно, она не собирается связывать себя обязательствами. Все же она не могла противостоять тому, чтобы не обернуться и не взглянуть на дорогу.
— О Боже. — Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица, и со страхом прижалась спиной к сиденью. — Это не десять тысяч футов, это десять миллионов.
— Это больше похоже на три тысячи, — согласился Грант. — Во всяком случае, нам не потребуются кислородные маски.
Это была шутка, она это знала. Но, как все шутки, она содержала долю правды. Воздух все же казался здесь другим. Она глубоко вздохнула.
Стал он более разреженным? Нет. Вовсе нет. Просто он был более чистым. Более острым. У него был резкий запах как… как у сосны.
Она подняла глаза на горы, возвышающиеся вокруг них. Деревья — большей частью сосны — были густо-зеленого цвета, цвета изумруда на ее пальце, и они пронзали небо такой синевы, какой она никогда не видела раньше, разве только в детстве в коробке с красками.
Прекрасно, подумала она.
— Да, — сказал мягко Грант. — Это так, верно?
— Я не говорила…
— Тебе не нужно было говорить. — Он быстро улыбнулся, затем оглянулся на дорогу. — Этот твой вздох все сказал.
— Какой вздох?
— Тот легкий звук, что ты издаешь, когда тебе что-нибудь нравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18