Эту информацию при всем желании купить было негде. Опять же знали только четверо, один – мертв. Слушай, вот черт, Нина сразу же начала защищаться: никакой выгоды она от смерти брата не поимела. Будь я не повинная, я бы об этом даже не подумала…
– Почему бы тебе не заявить в милицию?
Я чуть было не брякнула, что фактически уже заявила и, в общем-то, занялась почти самостоятельным расследованием, но вторично вовремя прикусила язык. И не потому, что не доверяла в данном вопросе своему давнему приятелю, а потому, что с некоторым опозданием вспомнила просьбу Андрея ни с кем не делиться своими подозрениями. Да и полученной информацией, наверное, тоже.
– И что я заявлю? Подозреваю, что год тому назад родная сестра моего мужа сунула ему в диван радиоактивную капсулу? Купила в ближайшем супермаркете или на рынке – и сунула. Да меня же в психушку отправят в лучшем случае. Не годится. Вот доказать бы, что меня облапошили с квартирой, тогда хоть какие-то деньги появятся. Может быть. И то – вряд ли. С сильным не дерись, с богатым – не судись, так, кажется. Предки-то наши не дурее нас были…
– Это точно. Ну, давай еще выпьем – меня что-то не берет, внутри будто кол застыл. Никак не могу поверить, что Мариночки больше нет. Все из рук валится, о делах даже и не говорю – какие теперь дела. Теряю все, дискету очень важную куда-то засунул… Кстати, скажи, пожалуйста, Марина тебе никаких дискет не давала?
Это было произнесено небрежно, как бы между прочим. Слишком небрежно. И совершенно не к месту: я ему о своих подозрениях, а он мне – о какой-то дискете. Вещи по важности совершенно несопоставимые. Как-то нелогично. А нелогичность, как и визит без предупреждения, совершенно не в Володином стиле. Господи, кажется, я скоро начну сама себя подозревать в каком-нибудь преступлении! Но, с другой стороны, Марина просила ему не говорить…
– Насколько я помню – нет, – осторожно ответила я. И тут же вспомнила, что именно так отреагировала вчера на его вопрос о том, не у меня ли Марина. Плохо, я стала повторяться. – А в чем дело?
– Да ни в чем. Просто я не могу найти одну дискету, по работе. Вот и подумал, что, может быть, Марина по ошибке… Неважно. Извини, глупости говорю. У тебя, похоже, своих неприятностей хватает, зачем тебе еще и мои проблемы?
Ага! По ошибке. И поэтому раз двадцать повторила, что Володя ничего знать не должен, чтобы я все хранила в абсолютной тайне. Что-то она еще говорила, но, как я ни напрягала сейчас память, ничего конкретного вспомнить не могла.
И вот теперь выясняется, что Володе дискета нужна позарез. Зачем? О какой работе вообще можно думать, если впереди похороны и все связанные с ними малоприятные хлопоты?
– Нет, – уже твердо ответила я, – никаких дискет мне Марина не давала, это я точно помню. Впрочем, можешь сам посмотреть, у меня их не так много – десятка полтора, половина – ненадеванные.
– Ну и ладно, проехали, – махнул рукой Володя и щедро долил мой наполовину пустой стакан. – Ты ничего не пьешь, Ната, а мне одному как-то неловко. Водка хорошая, не отравишься, не бойся.
Слишком безразличным тоном это было сказано. А уж о том, что после нескольких глотков спиртного я становлюсь сентиментально-болтливой, Володе известно едва ли не лучше, чем кому бы то ни было. И меня такую он с большим трудом выносит. Или он настолько обезумел от горя, что ему совершенно безразлично, чем и с кем заниматься? Только я собралась указать ему на то, что он ведет себя не совсем по-джентльменски – спаивает честную девушку, – как в дверь опять позвонили, и мы непроизвольно вздрогнули.
– Ты кого-нибудь ждешь? – спросил Володя с еле заметным оттенком раздражения.
Я пожала плечами. На сей раз это, безусловно, Андрей, а я уже хоть и чуть-чуть, но под хмельком, а ведь обещала ему не пить. Нехорошо…
Но когда я открыла дверь, то обнаружила, что все еще хуже. Это был не Андрей, а Масик собственной персоной. Н-да, гость, что называется, пошел косяком. И что с ними сегодня – как сговорились являться без звонка?
– Натуля, – провозгласил Масик, – я пришел мириться. На всю ночь.
Я онемела. Именно ночи любви мне теперь и не хватало для полного счастья… Как говорил в таких случаях Валерий: «Цирк, а в нем кино про войну». Или, что в моем случае больше подходит: «Пожар в бардаке во время наводнения».
Глава 6
ЖИТЬ НАДО СТРАСТЯМИ
Он представить себе не мог, что самая простая из его задумок в последнее время будет обречена на провал из-за глупейшего стечения обстоятельств. Похоже, что после того, как сложнейшая операция с удалением двух опасных свидетельниц прошла, что называется, без сучка без задоринки, он излишне расслабился и решил, что и в дальнейшем ему будет все удаваться. Нет, не расслабился – поленился продумать запасные варианты, просчитать возможные комбинации.
Наука на будущее: женщины приносят только неприятности, даже те, от которых неприятностей невозможно ждать в принципе. Ему надо было основной упор делать на лирические чувства, а он поторопился с конкретикой. Сам виноват.
И вот теперь нужно перестраиваться на ходу, учитывая, что перед ним не один противник, а двое, причем второй совершенно неизвестен, что задачу отнюдь не облегчает, скорее наоборот. Правда, наличие выпивки – это всегда плюс для того, кто умеет себя контролировать, и минус для тех, кто алкоголь, что называется, «не держит». Значит, главное – подливать и не пить, а если повезет, то попытаться избавиться от непрошеного свидетеля. Третий не бывает лишним только при вполне определенных обстоятельствах.
И еще он чувствовал, что положение начинает выходить из-под его контроля. Очень легко иметь дело с профессионалами: они прогнозируемы и логичны, их легко вычислить и просчитать. Дилетанты – это те противники, которых можно пожелать только врагу, причем злейшему.
Ничего, и с дилетантами он справится, без вопросов. Дорогу осилит идущий, а ему уже поздно возвращаться. У самолета нет заднего хода, равно как и стоп-крана.
Полагаю, что по сценарию, любовно придуманному Масиком, я должна была в совершенном экстазе повиснуть у него на шее и пролепетать что-то вроде: «Бери меня, милый, я твоя». Еще бы: он сделал такой широкий шаг на пути к совместной счастливой жизни! Но события развернулись совершенно иначе, причем ход их оказался непредсказуемым для всех, в том числе и для меня. Слишком много событий свалилось на мою многострадальную голову за истекшие сутки с небольшим и слишком много неприятностей меня еще ожидало в ближайшем будущем, которое поэтому вряд ли можно было назвать светлым. Неприятностей – это еще мягко сказано.
Не дождавшись ожидаемой реакции, Масик заглянул через мое плечо в комнату, благо размеры квартиры позволяли просматривать ее всю, практически не сходя с места, и в свою очередь онемел. Такой подлянки он явно не предвидел. Прийти к любимой женщине и обнаружить у нее другого мужчину! В глазах моего ненаглядного я прочла столь отчетливое желание придушить меня на месте, что даже слегка струхнула. Потом, правда, сообразила, что при свидетелях физическое насилие мне все-таки не угрожает, но на всякий случай покосилась в сторону Володи. Не могу сказать, чтобы выражение его лица меня успокоило или вдохновило: ему, похоже, страстно хотелось придушить Масика. Но мешало уже мое присутствие.
– Та-а-к, – зловеще протянул Масик, – теперь понятно, почему ты вместо работы занялась уборкой. Дорогого гостя ждала. Нарядилась.
Надо же, заметил! До этого у меня складывалось впечатление, что ему совершенно безразлично, в чем я его принимаю: в вечернем туалете или в тренировочном костюме и тапках на босу ногу.
Володя, по-видимому, смирился с приходом нового для него человека и уже наблюдал за развитием событий с откровенным удовольствием. Похоже, я дула на воду: совершенно забыла, что общительность не входит в число основных добродетелей моего приятеля. А уж новые лица в своем окружении он просто терпеть не мог.
– А я-то думаю, что в квартире изменилось, – прокомментировал мой Отелло. – Диван диваном, а вот чистота… Но это вряд ли из-за моего прихода, ради меня Наташа так стараться не стала бы. И наряжаться тоже. Правда, Ната?
Я ограничилась неопределенным междометием, а Масик Володю просто проигнорировал. Он явно размышлял: хлопнуть дверью и гордо уйти в ночь, так и не сделав сцены, или остаться, удовлетворить свое вполне законное любопытство и уже по результатам решать, делать сцену или не стоит. А также остаться или не остаться.
– Ната, ты бы познакомила нас, что ли, – пришел ему на выручку мой приятель. – Неудобно же получается.
– Знакомьтесь, – мрачно буркнула я. – Владимир. Ма… то есть Алексей.
– Новый поклонник? – поинтересовался Масик, в котором любопытство все-таки пересилило все остальные эмоции.
– Скорее – старый друг. А вы, по-видимому, новый друг?
– Я не друг. Я жених. Во всяком случае, мы собирались пожениться.
Володя вытаращил на меня глаза. Сколько раз он слышал, что после смерти Валерия я больше не намерена искушать судьбу и связывать себя брачными узами. А тут – извольте радоваться – вполне реальный кандидат в новые супруги. С ночевкой пришел.
– Не совсем так, – с нечеловеческой мягкостью произвела я уточнение. – Этот милый молодой человек решил, что хочет на мне жениться. Моего мнения на сей счет не спрашивали, то есть им вообще не интересовались. Согласием, кстати, тоже.
– Что ты хочешь этим сказать? – взвился Масик. – Я за тобой ухаживал по всем правилам, ты не возражала, когда я говорил, что мы поженимся, а теперь – поворот на сто восемьдесят градусов. Мнение, согласие… Кому вообще интересно мнение женщины?
Обстановка накалялась на глазах. Я не феминистка, но и «Домострой» для меня не настольная книга. Ну что ж, кто предупрежден – тот вооружен. У Масика был один шанс из тысячи на счастливый союз со мной, и этот самый шанс он только что уничтожил одной-единственной фразой. Впрочем, сам он мое молчание расценил как признание вины, а посему продолжил:
– Значит, тебя вчера провожал этот вот Владимир?
– Я Нату вчера не провожал, – быстро отреагировал мой приятель. – Я вообще вчера еще был женатым человеком.
– А сегодня стали холостым и пришли в гости с бутылкой водки? С вами все ясно, но ты, Натали, меня просто поражаешь. Вчера тебя провожал какой-то мужчина, сегодня ты выпиваешь с другим и, конечно, куришь. Хотя мое отношение к спиртному и никотину тебе отлично известно. Тебе делает предложение молодой и красивый мужчина, другая бы на твоем месте оценила это счастье по достоинству…
Володя в буквальном смысле слова «отвалил челюсть», я же бровью не повела, поскольку давно привыкла к тому, что комплименты мой ненаглядный делает себе. Всегда. И по любому поводу. Я пыталась донести до его сознания, что лучше бы все-таки делать комплименты женщине и от нее получать встречные – ну, не лучше, так по крайней мере естественнее, – но понимания с его стороны не встретила. И махнула рукой, как и на все остальные странности моего разлюбезного.
– Я оценила это счастье именно по достоинству, – прервала я страстный монолог Масика. – И, по-моему, ты сейчас напрасно тратишь красноречие, чтобы убедить меня в очевидном, которое так невероятно.
Все-таки не удержалась – съязвила.
– Между прочим, – попытался снизить пафос сцены Володя, – давайте вернемся за стол. Ната, ты бы дала еще один стакан… жениху. Выпьем за знакомство, обмоем вашу помолвку.
Я молча достала еще один стакан. Пить так пить, сказал котенок, когда его понесли топить. Мне уже нечего было терять. Сейчас появится третий кавалер, и одному богу известно, что после этого будет. Но мне повезло: зазвонил телефон и Андрей попросил прощения за то, что задерживается. Сможет быть через час, не раньше. Я светским тоном заверила его, что ничего страшного не происходит, можно и через час, и через два, как ему удобно. Володя – спасибо ему большое! – занимал в этот момент Масика, так что тот не слишком прислушивался к моим телефонным переговорам. Появление «жениха» в конце концов подействовало на моего приятеля благотворно, и он несколько отошел от своих переживаний.
К моему великому изумлению, Масик от выпивки не отказался. Это после неоднократных и многословных утверждений о том, что спиртное он на дух не переносит. Более того, мой ненаглядный еще и закурил, причем не сказала бы, что неумело. Мужчинам все-таки верить нельзя. Обязательно надуют, хотя бы в мелочи.
– Значит, выпьем за знакомство, – продолжила я беседу с того места, на котором меня прервал телефонный звонок. – Остальное во благовременье. Имеется в виду помолвка. Насколько мне известно, при этом еще и кольцо дарят. Ты купил кольцо, солнце мое?
– Какое кольцо? – поперхнулся «Абсолютом» Масик.
– Обручальное, естественно. С бриллиантом и этими, как их там, каратами? Не купил. Значит, и пить не за что… пока.
– А ты, оказывается, корыстная женщина, – не отказал себе в удовольствии мой ненаглядный. – Во главу угла ставишь материальные ценности, а не духовность.
– Обязательно. Брак, дружочек, – это серьезный шаг, чтобы на него решиться, нужны какие-то веские аргументы. Если хочешь, материальные доказательства – не ценности, а именно доказательства, подкрепляющие обещания. Я, если тебе интересно, дважды была замужем, поэтому…
– Кстати об обещаниях, – увернулся мой суженый, который меня явно уже не слушал. – Я обещал тебе помочь разобраться с дискетой…
– Какой дискетой? – живо заинтересовался Володя.
Язык мой – враг мой. Зачем вообще надо было посвящать Масика в мои компьютерные дела? Темы для разговора, что ли, не хватило в один из его визитов? Теперь придется расхлебывать, импровизируя по ходу разговора, причем у меня уже не один оппонент, а целых двое. И как удивительно точно ошибся мой ненаглядный, как, черт побери, некстати перепутал, о чем именно шел наш с ним разговор. Будто нарочно.
– Не с дискетой, а с программой, чтобы переводить материалы без проблем. Обещала подруге…
– Какой подруге?
Мой приятель явно перегибал палку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22