До Тамарки, разумеется, мне далеко, но и я беспредельничала как могла, пользуясь тем, что мой “фейс” верзилам жизни дороже: и ногтями орудовала, и каблуками молотила куда ни попадя и выражений при этом не выбирала.Верзилы пришли в отчаяние. У Интеллигентного крошка летела с зубов, но он взял себя в руки и терпеливо начал меня уговаривать, словно маленькую.— Ну чего ты боишься, дурочка? — увещевал он. — Ты же баба. Секс — дело конкретно твое, тебе дело привычное. И не пыльное, мы же не картошку сажать тебя заставляем.Много чего говорил, но я оставалась неумолимой — такой выдала им концерт! Бенефис еще тот!Маловато, жаль, зрителей было.— Удавлюсь, а на промискуитет1 не пойду! — дурным голосом вопила я, сражая верзил эрудицией. — В моногамности выросла в ней и умру! Что скажет мой восемнадцатый муж?! Что скажут единственные подруги, соседи?!Верзилы опешили и изумились.— У нее есть муж! — закричал самый огромный. — Про это базара не было.— Хорошо, что муж. Так даже прикольней, — успокоил его Интеллигентный и пояснил: — Больше кипешу будет.— Ах, так! — разъярилась я и активизировалась нечеловечески, удивляя верзил и радуя себя потрясающим здоровьем. И энергией.Есть еще порох в пороховницах, а свекровь все пилит меня, что я уж не молода — такого шороху я не производила даже в двадцать пять лет — дай бог здоровья и моему третьему мужу, если он еще жив.Или четвертому? Или пятому?Впрочем, неважно. Речь не о том.Хочу сказать о партнере. Партнер мой очухался от удара и, скрестив на груди руки, с наслаждением наблюдал за премьерой своей потенциальной коллеги, то бишь меня. Было видно, что о женской чести он где-то слыхал, но не ведал, что ею так дорожат. Мои боевитость и здоровый азарт его ублажили, партнер улыбался. Сокрушая верзил, я краем глаза за ним наблюдала и мысленно констатировала, что он уже симпатизирует мне, а значит не держит зла. Радовало меня и его спокойствие, поскольку в недрах сознания я готовила партнеру сюрприз. Люблю контрасты. Чем спокойней сейчас он, тем громче будет орать потом, когда я вцеплюсь ногтями в…Короче, меня радовало его спокойствие. А вот за верзил порадоваться я никак не могла. Уже с огромным трудом они держали себя в руках. В конце концов рассвирепел даже миляга Интеллигентный.— Как хотите, — заявил он безвкусно, — но я эту стерву сейчас пристрелю!— Так бы сразу и говорили, — ответила я, мгновенно обретая спокойствие.“Пора бы уже осуществить свое коварное намерение да вцепиться в рабочий орган Арнольда”, — подумала я и, решительно оттолкнув верзил, сама бодро вошла в распахнутые двери.Вошла и остановилась… Глава 5 Комната была пуста. Во всяком случае, никакой кровати я там не обнаружила. Лишь дорогая видеокамера стояла на штативе в углу да несколько стульев расположились перед темной потрепанной шторой.Я растерялась:— Где же мне раздеваться?Верзилы пришли в изумление:— Раздеваться?!— Ну да.— Зачем?— Как — зачем? — рассердилась я. — Мы что же, одетые будем порно снимать?Маленький человечек вдруг психанул — бывают же такие уроды.— Вы что, ничего ей не рассказали? — взвизгнул он и давай убиваться: — Нет, так невозможно! — вопит. — Никаких условий нет для искусства! В такой пошлой обстановке я не могу свои шедевры творить!— Шедевры? — рассмеялась я. — Со мной вы собрались творить шедевры? В сексе? В скучном постельном деле? Ха! Слышали бы это мои мужья! Сдохли бы со смеху! Все двадцать! Или тридцать человек, сколько там их было? Мелочей я не помню.Человечек обиделся.— Почему они сдохли бы? — капризно оттопыривая губу, спросил он. — Почему сдохли бы со смеху?— Да потому, что шедевры творить я могу только в скандале, чем и занимаюсь с утра до вечера. В постели же я отдыхаю.Верзилы переглянулись.— Отдыхаешь? Каким образом? — поинтересовался Интеллигентный.— Как все жены: лежу, будто бревно, на потолке мух считаю, гадаю, не пора ли нам делать ремонт. Но чаще сплю, вижу сны эротические, знаете ли такие-эдакие сны…Верзилы открыли рты, партнер заржал, а человечек взбесился.— Зачем она все это нам тут рассказывает? — зло и растерянно спросил он у верзил.Те равнодушно пожали плечами. Пришлось мне самой за них отвечать.— За тем, — закричала я, — чтобы вы знали: для секса я слишком порядочная. За тем, чтобы вы не повторяли ошибок моих мужей и не слишком рассчитывали на меня в смысле постели. Сделайте первые кинопробы, посмотрите и подумайте хорошенько, стоит ли переводить на меня время и пленку.Человечек начал задумчиво грызть ногти, я же подошла к видеокамере и сделала вид, что собираюсь раздеться. Человечек ужаснулся и завопил:— Что она делает?! Сейчас же прекратите! Здесь вам не бардак!— А что же здесь? — искренне удивилась я, вполне составив мнение о доме, где нахожусь.— Здесь приличное место, — пояснил партнер. — И вас никто не собирается в самом процессе снимать.— Да-да, — поддержал его человечек. — Дилетантов я не терплю, особенно в таком важном виде искусства.Верзилы дружно заржали. Слава богу, до них, наконец, дошло.— Ты что, в натуре решила, что тебе доверят порнуху? — спросил самый огромный. — Ты еще на групповуху, блин, замахнись.— Ну да, так и думала, что раз порно, значит групповичок, и я первая в списке. Неужели вы из списка меня уже вычеркнули? — с ревнивым волнением поинтересовалась я.— Тебя туда не заносили, — ответил огромный и поразился: — Ну и баба! Чего хочет, не знает сама.— Ну да, я обычная женщина, — согласилась я и обиделась: — А почему это не занесли меня в список участников группового секса? Чем другие достойней меня?Интеллигентный меня просветил:— Да ты нам всю “малину обхезаешь”.Я рассердилась:— При чем здесь ваша малина?— При том, — ответил самый огромный. — Это тебе не картинки, бля, малевать. В порнухе настоящий талант потребен. Снимем щас несколько поз в чем стоишь, чтобы компьютерщики могли твою рожу куда надо приделать, а дальше профессионалка сработает.Человечек оживился:— Да-да, я работаю только с профессионалами. К тому же, мне не подходит ваша фигура.— Да как она тебе подойдет, — озлобилась я, — когда ты вообще гомик.Признаться, думала он (капризный) разозлится и всех нас: и меня, и верзил на три буквы пошлет, он же с гордостью согласился:— Да, я гомик, чего желаю и вам.— Ну спасибо, — ответила я, — и без ваших желаний с трех лет только мужчинами интересуюсь. Правда, сама не знаю зачем.Верзилы хором заржали, а партнер озабоченно посмотрел на часы и спросил:— Так мы работаем? Времени у меня в обрез, через час должен быть в главной студии.Человечек захлопал в ладоши:— Все! Все! Работаем! Работаем! Посторонние из помещения вон!Верзилы послушно вышли из комнаты, я попыталась увязаться за ними, но партнер мне путь преградил. Дверь захлопнулась; я растерялась:— И что прикажете делать?Человечек направился к видеокамере.— Вам ничего делать не надо, просто стойте, — сказал он и обратился к партнеру: — Арнольд, начинай, дорогой, потихоньку.Арнольд искусственным движением сбросил майку и неистово прикусил губу. Страстно закатывая глаза, он медленно пошел на меня.— Стоп! Стоп-стоп-стоп! — завопил человечек и пришел в отчаяние: — Не-ет, я так не могу! Почему эта баба стоит?Баба?! Я рассвирепела:— А что я должна, по-вашему, делать? Вы сами мне велели стоять!— Но не с таким же дурацким видом. Кто во время любви так таращит глаза?— Еще и не так таращат, — поделилась я жизненным наблюдением.— Может быть, но мне все это противно. Натурализма терпеть не могу. Я весь в искусстве.— И что прикажете делать?Человечек топнул маленькой ножкой:— Не знаю, что угодно, но только не то, что вы делаете, и не по-дурацки.— Прикрой глаза, — нервно поглядывая на часы, посоветовал мне Арнольд.Я плюнула и прикрыла. Естественно, сразу лишилась возможности наблюдать за партнером. А в комнате, между тем, интересное нечто происходило. Нечто такое, что нравилось человечку. Он радостно приговаривал:— Хорошо, хорошо, дорогой, ты гений, Арнольд, ты гений не только в постели.Любопытство одолело меня, я открыла глаза и разочаровалась. Арнольд в спортивных трусах стоял на стуле и каким-то странным образом лениво витал надо мной. Вдруг он состроил дикую рожу, издав рев молодого быка, вступившего в первый брачный сезон. Я обалдела и, как последняя идиотка, открыла рот.— Оч-чень хорошо, — сказал человечек. — Вы весьма эротично на него посмотрели. Ну все. Думаю, хватит. Одевайтесь. Впрочем, что это я? Вы же не раздевались.— Вот именно, сами не дали раздеться, — с обидой напомнила я. — Между прочим, сглупили. Но, что о том, все в прошлом, как и моя фигура.Человечек колдовал над камерой и не обращал на меня внимания.— Съемка закончена? — уточнила я.Он безразлично кивнул.— И что я должна теперь делать?Человечек пожал плечами:— Что хотите. Вы мне не нужны.— Вы мне тем более, — буркнула я.— Значит мы оба свободны, — благодушно пропищал человечек.Я обрадовалась:— Значит можно идти?— Конечно идите.— А куда?— Я вас провожу, — сказал Арнольд, неожиданно переходя на “вы”.Он взглянул на часы и, торопливо натягивая майку, порадовался:— Прекрасно, еще успеваю в главную студию. Поспешите за мной.Не будь дурой, я поспешила. Вышли мы не через ту дверь, в которую вошли с бандой верзил, а через другую. Попали в пустую комнату, судя по всему, играющую роль прихожей. Арнольд полез в шкаф, достал теплую куртку, штаны, натянул это все на себя и удивленно воззрился:— На кого вы похожи!Я оглядела себя, несуразно облепленную рабочей Фросиной блузой, и рассердилась:— В чем дело? Что вас не устраивает во мне?— Где ваше пальто? — с ядовитой усмешкой поинтересовался Арнольд.— Дома, — ответила я и задумчиво уточнила: — У подруги. Меня привезли на машине.Арнольд опять усмехнулся:— Ясно. После того, что вы вытворяли, вряд ли вас повезут обратно.— Того же мнения, — впервые согласилась с ним я.Он растроганно вздохнул и промямлил:— Ну что ж, пойдемте, раз навязались на мою бедную голову.Голова его и в самом деле была небогата по части волос, о чем я сразу ему сообщила. Арнольд грустно взглянул на меня и признался:— Как вы мне надоели.— Сорок лет прекрасно жила без вас, — с гордостью сообщила я, утаив год-другой.— Так много? — поразился Арнольд. — Я думал, вам не больше двадцати девяти.Я обиделась:— Что ж тогда антиквариатом меня обзывали?— В нашем деле двадцать девять — возраст запенсионный, — пояснил Арнольд, забегая вперед и галантно распахивая передо мной дверь.Мы вышли из дома, и я сразу поняла, почему он ядовито усмехался отсутствию моей верхней одежды: на улице был собачий холод, а мы явно находились далеко от Фроси, где-то за городом.— Что же мне делать? — спросила я, сжимаясь под порывами ледяного ветра и совсем не надеясь на свой французский костюм и рабочую блузу Фроси.— Я на автомобиле, — сжалился он. — Если хотите, могу подвезти.— Он еще спрашивает! Конечно хочу! — обрадовалась я.Арнольд на своем авто (рухляди такой не видала!) довез меня до дома Фроси и умчался, я же, ругаясь на чем свет стоит, потопала к квартире подруги. В голове рой мыслей. Что это было? Кто похитил меня? С какой целью снимали порно? Почему отпустили?А ну как творчество лысого человечка увидит кто-нибудь из читателей!Из моих читателей!Нет, внешне Арнольд вовсе не плох, лишь из вредности его я ругала — но волновало меня на тот момент нечто другое. Представить страшно: всеми уважаемая писательница, певец нравственности — Софья Мархалева и где? В грязной порнухе! Стыд и срам!Вспомнив про своих строгих читателей, я по-настоящему пришла в ужас — даже про мужа забыла. Впрочем, мой Роберт живет в науке — за формулами своими он может и не заметить, что это именно я голой скачу на экране. Если он вообще еще помнит какая я голая, если еще не забыл, что я, Софья Адамовна Мархалева, его родная жена.Нет, с Робертом все очень просто — гораздо сложней с читателем: вот кто все подмечает и уж точно помнит мое лицо. Конечно, читатель-то видит меня почаще чем муж — муж телевизор не смотрит и не слушает радио, а я загрузила собою почти все каналы и весь эфир. Как говорится, из утюга лишь не выскакиваю.“Какой кошмар, — страдала я. — Какая беда! Все пущено на самотек! Черт знает кому эти верзилы теперь лицо мое предоставят…Доверия и к лысому человечку нет у меня. Один бог знает какую он подберет мне фигуру. А ну как приделает торс Шварцнегера?Гомик есть гомик, ясно какой его вкус. Да и все эти порно звезды зачастую так бывают уродливы, будто взялись бороться с пороком: если кому чего и хотелось, так, взглянув на звезду, расхочет грешить в тот же миг.Ай-яй-яй, как все плохо!”Признаться, я не на шутку загоревала. Больше всего удручало то, что не могу самолично выбрать себе дублершу. Так, вся в печали, к подруге своей и ввалилась.Фрося была уже дома. Увидев меня, чертовка обрадовалась и бросилась целоваться.— Сонечка, милая, — твердила она, — как хорошо, что ты вернулась! Как же я волновалась!Должна сказать, что я не только переживала из-за фигуры дублерши, но и другими полезными делами была занята, пока добиралась до города из вертепа. К примеру, анализировала происходящее.В результате, пришла к выводу, что схватить собирались Фросю, а не меня. Ведь верзила ясно сказал: “Это тебе не картинки, бля, малевать, здесь настоящий нужен талант”. Следовательно, бандиты приняли меня за художницу. Да и блуза рабочая была на мне, и стояла я у картины, и схватили меня прямо в доме у Фроси…Волосы зашевелились на голове и мороз продрал кожу, когда я отчетливо поняла, что через эту ужаснейшую процедуру должна была пройти моя Фрося, чистая, юная. Ладно я, бывалая баба, как говорится, обремененная дурью и опытом. Меня трудно обидеть — если надо, кого хотите сама изнасилую, что не раз и случалось, в переносном, конечно, смысле.Да, что там греха-то таить, и в прямом смысле бывало…Но это все я, а вот Фрося…Я самовольно решила: “Нет, Фрося для порно не создана!”Давая себе страшные клятвы молчать о таинственном происшествии, как бы ни хотелось разболтать все прямо с порога, я ввалилась в квартиру подруги.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5