”Изумился и человечек. (Вот подлец!)— Да где же шик? — взвизгнул он.— Да ты шо? — обиделся за меня Интеллигентный. — Совсем, гад, слеп? А фигура? А все остальное?Мне бы здесь разобидеться: разглядывают меня, как корову на ярмарке, я же, глупая, подарила Интеллигентному свою самую ослепительную улыбку (из тех, что всегда в запасе держу) и шепнула:— Приятно, что вы разбираетесь.— А то! — самодовольно осклабился он и добавил такую нецензурщину, что до сих пор горит лицо, когда вспоминаю ту гадость, хоть и истина она настоящая.Зато человечек задумался — правда, безрезультатно.— Старье, оно и есть старье, — в конце концов сказал он, но верзилы его слушать не стали и хором возмутились.— Много на себя берешь! — загалдели они. — Есть заказчик. Ему видней. Он платит, значит знает за что. Тебе-то какая разница?Человечек, увидев их гнев, согласился.— Да, мне без разницы, — сказал он. — Раз эту заказали, значит эту и будем лишать.И из комнаты вышел, абсолютно не прояснив, чего лишать меня (умницу и красавицу!) собираются — вроде как всего, чего можно, давно уж добровольно лишилась. Почему добровольно, спросите вы? А как же, сама ведь жила эту жизнь, не заставлял же никто — в результате одни потери, одни потери! А тут снова собираются чего-то лишать!В общем, запаниковала я. Все выглядело так натурально, что становилось ясно: это не розыгрыш Фроси, не ее это прикол, а самая настоящая действительность. Я бы сказала даже, наша действительность, российская.Едва я это поняла, как сразу начала чувств лишаться. В висках застучало, колени подогнулись, еле живая стою, а в голове одна только мысль: “Меня заказали! Господи! Заказали! За что? А я-то надеялась, что это прикол”.Невозможно передать как тяжело я расставалась с последней надеждой, как грустно было осознавать, что Фрося здесь ни при чем. Как я могла сердиться из-за приколов? Приколы — чудесная штука! Я уже молила Бога, чтобы он послал мне прикол, чтобы этот кошмар оказался розыгрышем. О, как я молила, да где там, Бог меня не услышал.В комнате, между тем, воцарилось молчание — тишина стояла кладбищенская. Верзилы скучали, я коченела от страха. Нервы мои были так напряжены, что когда зазвонил мобильный, я с диким визгом подскочила метра на полтора, но машинально попыталась извлечь телефон из кармана.Вот что значит привычка!Но, к сожалению, это был не мой телефон. Интеллигентный верзила приложил трубку к уху и бодро гаркнул:— Да, батя, она давно здесь.Видимо “батя” интересовался в чем заминка, кстати, это же интересовало и меня. Интеллигентный верзила прояснил обстановку.— Ждем партнера, — сказал он. — С минуты на минуту прибудет.Я призадумалась и даже больше того.“Партнер — это кличка или состояние?” — истерически гадала я, чувствуя, что от этого зависит вся моя дальнейшая жизнь, если она у меня еще есть, жизнь дальнейшая.Вскоре выяснилось, что партнер — это состояние. Прибежал мужчина (в спортивных штанах и в майке-борцовке) и важно заявил, что он партнер и зовут его просто Арнольд. Верзилы презрительно ухмыльнулись, а я напряглась еще больше, тревожно своей участи ожидая.Партнер, должна сказать, был ничего. Особенно вышел фигурой: качок еще тот. Будь он помоложе, я, пожалуй, пошла бы и на роман.Впрочем, возраст не самый большой недостаток, были у него недостатки похуже: гуттаперчивость и шарнирность. На месте, бедняга, не мог устоять. Даже больно было смотреть на него: дергается, мускулами поигрывает. Залетел в комнату и прямиком ко мне. Я опять (ну вы знаете) приосанилась, зачем-то желая и этого сразить наповал. Он смерил меня очень мужским взглядом и презрительно протянул:— Фиии!Верзилы напряглись похлеще меня и с угрозой ему завопили:— Что — фиии?— А то, что не подходит она, — заявил Арнольд и еще раз смерил меня очень мужским взглядом.Я ответила ему женским и на всякий случай сказала:— Урод.Но, увы, он не услышал, ему было не до меня: на него наступали мои похитители и защитники в одном лице — точнее, лиц было много и все они были поборники справедливости, хоть и мерзкие хари.— Ты кто? — кричали верзилы, грозно потирая свои кулаки. — Партнер ты или не партнер?— Я партнер, — мгновенно согласился Арнольд.Верзилы успокоились.— А она партнерша, — почти ласково сказал Интеллигент. — Она — партнерша, ты — партнер, следовательно не кобенься.“Вот оно что! — прозрела я, не зная ликовать или плакать. — Так он мой партнер! Если мой, то в чем?”Арнольд, между тем, призадумался. Верзилы опять напряглись.— Знаешь что, — возмутился самый громадный, — ты, пацан, тут в распятие не впадай. Дело есть дело. Это работа твоя, и совсем не сложная. В конце концов, бабки отстегивают за то, что я и даром бы делал.Я окончательно запаниковала: “Что этот гоблин мне делал бы даром? Надеюсь, не дырки в моей голове?”Пока я паниковала, Интеллигентный рассвирепел.— Хватит уламывать недоноска! — взревел он и тяжело посмотрел на Арнольда. — Раз эту бабу нам заказали, значит выбора нет. Батяня звонил, заказчик уже понтуется, весь на изменах, так что резину тут не тяни. Выполняй, бля, заказ!— Фиг с вами, — согласился Арнольд, и у меня подкосились ноги.“Господи! Неужели гибель моя пришла?!” — подумала я, уже не надеясь дожить до развязки, так от страха к смерти была близка.Казалось вот-вот испущу дух без всякой посторонней помощи.“Господи! Господи!” — стучало в моих висках.К Всевышнему обратился и мой партнер.— Господи, — с укором глядя на верзил, сказал он, — помоложе не могли привезти. Неужели мне с таким антиквариатом придется заниматься сексом? Кому рассказать, не поверят.Я мгновенно вернулась к жизни и завопила:— Что-оо? Сек-соом?— Конечно, — подтвердили верзилы, — а для чего еще мы тебя сюда привезли? Не похоже, что ты на другое способна.— Так вы не будете меня убивать? — на всякий случай уточнила я.— Нет, не будем, — заверил интеллигентный верзила.Иногда я бываю придирчива, потому и спросила:— Почему?Интеллигентный меня просветил:— Не заслужила пока.“Ну это я быстро у вас заслужу!” — подумала я, но промолчала. Глава 4 Так уж устроен человек: не ценит того, что имеет. Как только выяснилось, что убивать меня не собираются, сразу обнаружились и другие проблемы.Тем более, что речь о сексе зашла — здесь я чрезвычайно разборчива. Разумеется, стало ужасно обидно, что предложили мне — МНЕ!, умнице и красавице! — такого недостойного партнера.Если честно, когда думала, что меня собираются жизни лишать, жутко испугалась, но теперь пришла в еще больший ужас.“Легче умереть, чем переспать с этим уродом”, — мгновенно решила я и завопила:— Убейте меня! Лучше убейте, чем мучить!Верзилы опешили:— Ты что, баба, сказилась?Партнер тоже оторопел.— Что с ней? — спросил он у верзил.Но я сама его просветила.— Урод, ты в отцы мне годишься! — гордо заявила я, и он (какой неженка) пошел красными пятнами.Чтобы окончательно его добить, я пояснила:— А мой бывший муж, пожалуй, сгодится тебе и во внуки. Лучше вены себе перережу, чем лягу с таким на одну кровать!И на всякий случай я завизжала тем дурным голосом, которым пугала всех своих бывших мужей.Однако, добилась совсем не того, чего от мужей получала. Парнер, как ни странно, от визга пришел в себя и обнаглел. С чувством превосходства он посмотрел на меня, но обратился к верзилам.— Бабенка завалит все дело, — сказал он. — Зря думаете, что это легко. Это искусство, приходится тщательно выверять движение каждое, а вы предлагаете мне психопатку.Верзилы за меня по обычаю встали горой.— Никакая она не психопатка, — возмутился самый огромный, — просто ты, Арнольд, не в ее вкусе. Не обижайся, ты качок и все прочее, но, будь я бабой, еще не так заорал бы, сосватай мне кто тебя.Услышав это, я попыталась издать вопль отчаяния прежнего пострашней, но поперхнулась, закашлялась и вынуждена была вести себя тихо.— Видите, — сказал партнер, — у нее явный непорядок с мозгами: то кричит, то молчит.— Бабе мозги совсем не нужны, — философски заметил Интеллигентный. — Баба другим местом сильна.— Оно так, — согласился партнер, — но при снятии нашей порнухи нужны крепкие нервы, эта же — настоящая истеричка. Разве может она трахнуться гениально?— Гениально я все могу! — с гордостью начала я, но тут случайно вдруг поняла истинный смысл сказанного презренным партнером.А я еще собиралась быть паинькой. Мои благие намерения как корова слизала.— Что-ооо? — завопила я тем самым голосом, которым собирался вопить верзила, будь он бабой вместо меня. — Так речь идет о грязной порнухе?! Вам втемяшилось снимать меня в порно?!И я поступила как порядочная женщина: саданула своему партнеру коленом между ног и попыталась выпрыгнуть в раскрытое окно.Но не успела: верзилы меня схватили и… устыдили.— Ну-у, что ты, глупая, в распятие так впадаешь? — добродушно распекал меня Интеллигентный, со злорадным сочувствием глядя на коченеющего от боли Арнольда. — Вон, мужика до тоски довела, а ведь ему еще предстоит этим органом важным работать на благо нашего дела.— Это мой самый рабочий орган, — сквозь зубы выдавил Арнольд, страстно сжимая срамное место руками. — Будешь, сука, платить мне пенсию по инвалидности, — пригрозил он, не зная, что я платить не умею.С детства я не привыкла платить.— Зачем платить, — ответила я, — если в нашей стране хватает того, что плохо лежит. Нагнись и бери бесплатно.Здесь я помянула свою бизнесменку-Тамарку, которая воровством пирожков в школьном буфете проложила себе дорогу в светлое будущее, наступившее для нее сразу же, как нашу страну скоропостижно скрутила рыночная демократия. Тамарка была в первых рядах тех, кто с демократическим свободолюбием превращал нашу страну в рынок, типа базар. Натренировавшись на пирожках, она потянула из закромов родины такие богатства, каких там, казалось, и не было. Теперь Тамарка владелец заводов, газет, пароходов…Говорила я вдохновенно, как всегда говорю, осуждая подруг. Верзилы умнели на глазах и слушали меня с неослабевающим интересом, а вот Интеллигентный с чего-то вдруг поглупел и взбунтовался, рявкнув:— Молча-ать!Разумеется, я не замолчала, поспешно сообщив, что Тамарке плевать на долги — суды она все купила.Интеллигентный махнул на меня рукой и не на шутку встревожился, глядя на синеющего Арнольда.— Что, братан, и в самом деле так плохо? — спросил он. — Неужели работать не сможешь?— Да работать-то я смогу, член в моем деле не главное, — весьма противоречиво успокоил его Арнольд, будто забыл, что совсем недавно утверждал обратное. — Работать я буду, только не договаривались мы так. Не знал я, что мне подсунут дикую стерву. Партнерша опасна. За риск надо платить. За травму тоже.— А-аа, вот ты о чем, — успокоился Интеллигентный. — За травму доплатим как за производственную. Риск еще выше оценим.Я возмутилась:— Ему, развратнику, значит, доплатите! А мне, порядочной женщине, как же?— Ты тоже в обиде не останешься, — туманно заверил меня самый огромный верзила, очнувшись от повести про Тамарку.Терпеть туманностей не могу — я повторила попытку бежать. С криком “я не такая!” бросилась к окну, и опять неудачно. Меня снова схватили и поволокли к двери, за которой (я не сомневалась) была съемочная площадка.— Ни за что! Никогда! Даже и не надейтесь! — вопила я, храбро и не жалея французского костюма отбиваясь от пятерых верзил.Клянусь, они уже раскаивались, что связались со мной. Царапалась и лягалась я так, будто делала это последний раз в жизни, они же обращались со мной осторожно, поскольку боялись повредить мой “фэйс”, как выразился Интеллигентный — видимо, полиглот и большой любитель английского.— Никогда! Ни за что! — страшно орудуя ногтями, вопила я.— Тихо, тихо, — уговаривали они.В конце концов верзилам надоело. Самый огромный воскликнул:— Мы заплатим тебе, черт возьми!— Платите, сволочи, в евровалюте! — заявила я, мгновенно стихая.Меня отпустили.Ну, в “евро” не в “евро”, но Интеллигентный отслюнявил дрожащей рукой триста долларов и мрачно протянул мне купюры.Три жалкие бумажки! Я рассмеялась ему в лицо.— Да-аа? — удивленно пропел Интеллигентный и отслюнявил еще две.— Здесь не панель, — сказала я, твердо решив вцепиться в рабочий орган Арнольда бульдожьей хваткой сразу же, как предоставится случай.Интеллигентный тревожно взглянул на часы, сокрушенно покачал головой, вздохнул и отслюнявил еще две бумажки.— На, зараза, бери и больше просить не смей, — процедил он.Я удивилась:— С чего это вдруг?— Больше у меня нет с собой, — буркнул Интеллигентный, нахально запихивая обратно в карман толстенную пачку “зеленых”.— Как нет? — возмутилась я. — Как это нет, когда глаза у меня на месте.— Пока, — уточнил самый крутой, чем насмешил Арнольда.Мой партнер просветлел, представив меня безглазой — настроение у него поднялось.У меня же, напротив, совсем “опустилось”, но виду я не подала.— Чем глядеть на тебя, лучше и вправду родиться слепой, — небрежно бросила я Арнольду и обратилась к жлобу-Интеллигентному: — “Бабки” гони. Работать я не привыкла, даром — тем более.— “Бабок” нет у меня, — нагло ухмыляясь, ответил он.— А что в карман положил?— То не мое, то пахана.Я рассудила: “Пахан он потому и пахан, что с ним не договориться”.— Фиг с тобой, — согласилась я, тщательно укладывая то, что урвала, за лиф комбидреза и не собираясь добровольно расставаться с этим ни при каких обстоятельствах.Выполнять прихоти верзил и партнера я тоже не собиралась, но об этом умалчивала, кротко и глупо похлопывая глазами.Таких дур мужики обожают, поэтому верзилы вздохнули с облегчением и расслабились, да поспешили — не знали они, что я за штучка. Вдруг одна из дверей распахнулась, оттуда выбежал маленький человечек и пропищал:— К съемкам все готово.Демонстрируя супер реакцию, я сразу вцепилась в “фэйс” крутого верзилы — он ближе стоял.— Никогда! Никогда! — визжала я, безбожно царапаясь и лягаясь.А зачем себя ограничивать, раз уж так повезло, что и я попала в неприкасаемые — не все же одной Тамарке иметь привилегию так беспредельничать и борзеть, что даже самый отъявленный чиновник (взяткобратель, мерзавец и плут) тронуть ее не смеет — боится руки испачкать.
1 2 3 4 5