14 августа немецкий посол в Москве граф Шуленбург по поручению своего правительства еще раз поставил вопрос о заключении договора между Германией и Советским Союзом и заявил что Англия и Франция «…вновь пытаются… втравить Советский Союз в войну с Германией. В 1914 году эта политика имела для России худшие последствия. Интересы обеих сторон требуют, чтобы было избегнуто навсегда взаимное растерзание Германии и СССР в угоду западным демократиям».Советское правительство отклонило все эти предложения.А германское руководство, ведя переговоры с Англией, все-таки не решалось на дальнейшее сближение с западными державами. Англия и Франция, обладавшие обширными колониями и большим влиянием в системе капиталистических держав, стояли на пути германского капитализма к мировому господству. Союз с ними теперь не устраивал Гитлера, а в гарантии, которые они ему обещали, он не верил и, боясь, что западные соседи при первом же удобном случае прорвутся в Рур – индустриальное сердце Германии, не спешил развивать агрессию на Восток. Кроме того, фашистские руководители, видя, что Англия и Франция непрерывно идут им на уступки, уверовали в их слабость, а со слабыми, как известно, воевать легче. Перспектива же войны с Советским Союзом пугала Гитлера, тем более что еще не был подготовлен широкий плацдарм для нападения на СССР.Двадцатого августа 1939 года, когда английские представители сорвали переговоры военных миссий в Москве, Гитлер опять пытался достигнуть соглашения с Советским Союзом. Через свое посольство в Москве он прислал Сталину телеграмму, в которой сообщил, что между Германией и Польшей может «каждый день разразиться кризис». А это означало, что неизбежно военное столкновение Германии с Советским Союзом. «Поэтому я еще раз предлагаю Вам, – писал Гитлер, – принять моего министра иностранных дел во вторник 22 августа, самое позднее в среду 23 августа. Имперский министр иностранных дел будет облечен всеми чрезвычайными полномочиями для составления и подписания пакта о ненападении…»Итак, либо неминуемое начало войны с Германией летом 1939 года – и эта война грозила превратиться в «крестовый поход» объединенных сил капиталистического мира против СССР, либо соглашение с Германией.Советское правительство сочло благоразумным пойти на соглашение.Двадцать третьего августа Иоахим фон Риббентроп прилетел в Москву. В тот же день в Кремле начались переговоры по выработке текста советско-германского пакта о ненападении сроком на десять лет. Риббентроп был несколько удручен атмосферой сдержанности, царившей на переговорах, и всячески пытался доказать, что наступает новая эра в германо-советских отношениях – эра дружбы и полного взаимопонимания. Он даже предложил записать это в преамбуле договора. На предложение имперского министра Сталин сухо ответил:– Советское правительство не могло бы честно заверить Советский народ в том, что с Германией существуют дружеские отношения, если в течение шести лет нацистское правительство выливало ушаты помоев на Советское правительство.Прошло почти два года… Два выигранных в дипломатических битвах года позволили сделать очень многое. Но все-таки войны, кажется, не избежать. Сегодня, 21 июня 1941 года, – грозный порог, за которым разверзлась кромешная неизвестность.В Наркоминделе лежали донесения, в которых утверждалось, что именно завтра, 22 июня 1941 года, фашистская Германия нападет на Советский Союз. Шифровки сообщали, какие военные силы на советско-германской границе сосредоточило немецкое командование.Подобные бумаги, только с менее конкретными сведениями, поступали уже не раз и не два, начиная с 1940 года. Лежали шифровки, поступавшие от наших разведок – агентурной и войсковой, от дипломатических работников и командования пограничных войск, лежали обзоры выступлений иностранной прессы и радио, лежали документы с сообщениями, полученными по самым разным, подчас непредвиденным каналам. Во многих таких бумагах указывалось на грядущую германскую агрессию и точные сроки ее начала. Но те сроки уже прошли. Гроза не грянула…В первых числах марта этого года поступила шифровка с изложением беседы заместителя государственного секретаря США Сэмнера Уэллеса с советским послом в Вашингтоне Уманским. Америка тоже предупреждала Советское правительство об агрессивных по отношению к СССР намерениях Гитлера, о которых сумела узнать ее разведка… А между прочим, наркому иностранных дел было известно, что этот самый Уэллес еще совсем недавно, в феврале прошлого года, прибыв из-за океана, курсировал между Лондоном и Парижем, Берлином и Римом, беседовал там с главами правительств и тузами деловых кругов, убеждая их прекратить военные распри в Европе между «своими» с тем, чтобы создать объединенный антисоветский блок.Девятнадцатого апреля на стол легло адресованное Сталину письмо Черчилля, переданное английским послом Стаффордом Криппсом… Вот оно, это письмо. Черчилль пишет, что он «получил от заслуживающего доверие агента достоверную информацию о том, что немцы после того, как они решили, что Югославия находится в их сетях, то есть после 20 марта, начали переброску в южную часть Польши трех из находящихся в Румынии пяти бронетанковых дивизий… Ваше превосходительство легко оценит значение этих фактов».Две недели Стаффорд Криппс пытался попасть на прием к Сталину или Молотову. Сталин, не зная, что английскому послу поручено передать ему личное послание от Черчилля, не пожелал встретиться с ним и посоветовал Молотову тоже уклониться от встречи.– Пока нам неизвестны истинные намерения Гитлера, не будем усложнять отношения с ним, – сказал тогда Сталин. – Встречу с английским послом в тайне не сохранишь. Больше того, я подозреваю: англичане намеренно хотят продемонстрировать Гитлеру, что ведут с Советским правительством тайные переговоры… Они мастера провоцировать. И уж если мы пошли на закрытие у себя дипломатических миссий стран, поглощенных Германией, не будем вступать в контакты на высшем уровне с послом государства, которое находится в состоянии войны с Германией.Впрочем, письмо Черчилля ничего нового не прибавляло к тому, что было известно Советскому правительству. «Три танковые дивизии…» В поступающих донесениях называются многие десятки дивизий… С западной границы занесен меч… Сталин полагает, что еще не поздно заставить Гитлера мирно опустить его… 9 В просторном кабинете со сводчатым потолком и стенами, обшитыми панелью из светлого дуба, прохаживался по ковру и дымил трубкой невысокий, коренастый человек в полувоенном костюме и сапогах. Его лицо, его трубка были знакомы, наверное, всем людям на планете. Неспокойный прищур глаз в тяжкой задумчивости, сухие и жесткие губы под седеющими рыжеватыми усами. Кажется, что в усах запуталось облачко табачного дыма, а в глазах навсегда поселилась озабоченность.Несколько шагов от письменного стола в направлении дверей, вдоль другого стола, длинного, покрытого зеленым сукном, за которым проводятся заседания, несколько шагов назад.Было похоже, что Сталин, оторвавшись от дел, смертельно утомивших его, сейчас ждал чьего-то прихода. И действительно, в кабинет вошел Молотов.Сталин встретил Молотова вопросительным взглядом.– Ничего нового, – поняв тревогу Сталина, сказал Молотов. – Только сейчас созванивались с Берлином, в ставке Гитлера какое-то важное совещание, и все там.– На сообщение ТАСС тоже не отреагировали, – не спрашивая и не утверждая, произнес Сталин.– Да, товарищ Сталин… Вся мировая пресса кипит, а немцы даже не опубликовали нашего сообщения, – ответил Молотов. – Это ничего хорошего не сулит.– Если ни Гитлер, ни Риббентроп не находят нужным хотя бы изворачиваться, – в словах Сталина зазвучало раздраженное беспокойство, – да еще уклоняются от встречи с нашим послом, – это очень дурной признак.– Американские и английские газеты все изощряются в описании наших приготовлений к нападению на Германию. Приводятся подробности, какие-то факты.– Вот видишь! – Сталин взмахнул рукой с зажатой в ней трубкой. – Как же можно верить их предупреждениям?.. Предупреждают нас об угрозе агрессии, а сами занимаются провокациями, чтобы как можно быстрее эту агрессию развязать.– Я вот сейчас сидел над документами, – раздумчиво заговорил Молотов,– и вспомнил о прошлом. Все время лезет в глаза двойная игра англичан, которую они ведут с нами.– Не только с нами, а и с Германией! – уточнил Сталин и прислушался к доносившемуся перезвону курантов на кремлевской башне. – Мы давно разгадали главную формулу их политики. То они все время ставили дилемму перед Гитлером: или нападай на Советский Союз, или мы сговоримся с ним и раздавим Германию. А для убедительности вели с нами переговоры. Чем не двойная игра?.. А теперь, когда рухнула Франция, когда грозит вторжение Германии на Британские острова, Англия предупреждает нас об опасности. Ведь совершенно ясно, что эти предупреждения не продиктованы искренностью… Начнись поход Германии против Советского Союза – это спасение для Англии.– Да, логично, – согласился Молотов, – если вспомнить, что совсем недавно Англия вместе с Францией добились выдворения нас из Лиги наций, а наш конфликт с Финляндией едва не использовали для нападения на Советский Союз с севера и с юга.– Вот-вот! – Сталин оживился и, пососав трубку, выдохнул облако дыма.– Давай анализировать дальше. Вспомни лето тридцать девятого. Англия подписывает договор о взаимопомощи с Польшей, а когда через несколько дней Гитлер нападает на Польшу, она и пальцем не шевельнула! А почему?.. Надеялась, что, перешагнув через Польшу, германские войска пойдут дальше на восток. Более того, находясь в состоянии войны с Германией, Англия и Франция могли тогда одним ударом поразить своего противника в самое сердце!.. Ведь основные силы немецких войск были заняты в Польше, а на линии Зигфрида стояло всего каких-нибудь два десятка немецких дивизий резервистов, тогда как французы имели больше сотни дивизий!.. И сколько дивизий английского экспедиционного корпуса!.. Не решились. Не захотели. Им важно было сохранить силы Германии для нападения на СССР… Мы раскололи их блок, избежали войны на два фронта: на Востоке силой оружия и гибкостью политики укротили Японию, а на Западе получили гарантии от Германии.Сталин поднял руку, собираясь что-то еще сказать, помедлил, подбирая слова…Все факты и события, занимавшие его сейчас, давно уже в своей причинной связи подвергались разносторонним анализам, рассматривались в дискуссиях на Политбюро. Но сейчас Сталину надо было еще раз все обдумать, чтобы принять единственно правильное решение. И он продолжал снова и снова разгадывать причинные связи всего происходящего.– Элементарная логика свидетельствует о том, что англичане не отказались от своей старой тактики – раздавить нас руками Германии. Но зачем же тогда они предупреждают нас?.. И далее… Мы правильно обратили внимание на то, что в тот день, когда перелетел Гесс, Германия прекратила воздушные налеты на Великобританию. И опять загадка… С одной стороны, Черчилль шлет мне личное послание, в котором предупреждает об агрессивных намерениях Гитлера, поступают шифровки из Лондона от посла Майского о его беседах с Кадоганом и Иденом, они тоже предупреждают об опасности; Антони Иден даже обещает военную и экономическую помощь… А с другой стороны, англичане принимают у себя Гесса, несомненно, доверенного Гитлера, и ведут через него сговор с Германией… Какой же все-таки вывод? Посылая нам предупреждение, господин Черчилль наверняка надеется, что у Советского правительства нервы не выдержат и мы приведем в движение весь наш военный механизм. Тогда у Адольфа Гитлера будет прямой и оправданный повод начать против СССР превентивный поход… Но готов ли Гитлер к такому походу? Пусть даже если Англия дает ему гарантии безопасности с запада… Или англичане надеются, что к Гитлеру присоединятся буржуазные страны Европы и Америка?.. Может, я чего-то не учитываю, но думаю, что Гитлер, нависнув над нашими границами всей ударной силой своей армии, намерен предъявить какие-то претензии, вплоть до территориальных… – Сталин умолк, устремив взгляд в окно, будто споткнулся на этой мысли. Потом заговорил опять: – Есть серьезное основание полагать, что так и будет… Значит, надо втянуть Германию в переговоры, надо во что бы то ни стало выиграть хотя бы два-три месяца… Любой ценой!.. А если бы год!.. Мы бы успели завершить многое из того, что наметили и что уже делаем…Он подошел к открытому окну и, сдвинув легкую штору из белого шелка, долго всматривался куда-то ввысь. Может, виделся ему Урал с дымящими трубами заводов? Может, перед мысленным взором проходили тяжелые железнодорожные составы с новыми танками, самолетами, пушками, минометами, снарядами, автоматами? Ведь только-только пошли первые эшелоны, только стал налаживаться поток… Сколько раз заседало Политбюро ЦК, обсуждая задачи обороны страны и проблемы перевооружения армии! Сколько раз на этот длинный стол выкладывали самые различные образцы стрелкового оружия! Сколько перебывало здесь наркомов, конструкторов, оружейников, директоров предприятий! И сколько споров, сомнений, огорчений, радостей… Вот совсем недавно в кабинете звучал голос наркома черной металлургии Тевосяна. Кипуче-деятельный, способный привлекать людей, заряжать их верой и энергией… Державного масштаба человек. Сумел обеспечить оборонную промышленность металлами высочайшего качества. Способные, деловые люди сделают свое дело. Талантом конструкторов Кошкина, Морозова и Кучеренко – людей неусыпного поиска – создан танк Т-34, лучшая боевая машина… А чародей броневой защиты профессор Емельянов внедрил литье танковых башен… Создано еще невиданное оружие – реактивные минометные установки… А энергия людей, их удивительный организаторский дар!.. Много их, поднявшихся после Октября из народных недр и сейчас засверкавших самобытными дарованиями, готовых отдать все свои силы для укрепления первого в мире государства рабочих и крестьян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115