ГЛАВА ПЯТАЯ
Андрей Хованцев попросил дать ему паузу на сутки, чтобы "помозговать" над выданными Поваром материалами и составить план конкретных действий двигаться ли ему в Литву, в Калининград или прямиком в Германию, а может, и другие варианты возникнут. Игорь освободил его от всех дел, в том числе срочных и текущих.
- Не хочешь расспросить меня о Гитисе Янчаускасе, пока я не исчез до вечера? - спросил он. - Все-таки мы с ним сколько-то дружили, хоть он и был на три курса старше.
- Лучше потом, - ответил Андрей. - Я его немного помню, хотя толком никогда с ним не общался. Лучше мне сперва составить портрет, не зная того, что ты можешь мне рассказать.
- Что ж, взгляни на Дика свежим взглядом! - ухмыльнулся Игорь.
- На Дика?.. - недоуменно переспросил Андрей.
- Ну да. Так его называли, образовав от "Гитис".
- А, понятно... - Андрей кивнул.
- Ладно, зарывайся в документы, ты уже, я вижу, весь в них! рассмеялся Игорь. - И не рви когти, чтобы уложиться в сутки. Дело такое, что лучше и двое, и трое суток потратить, но зато уж потом бить наверняка! Давай, шахматист вшивый, я верю в твои компьютерные мозги!
Друзья до сих пор называли Андрея "шахматистом", хотя шахматы он забросил кучу лет назад, поступив в институт и окончательно посвятив себя германистике, которой и до того был увлечен. В шахматы он обыгрывал всех ещё бы, ведь когда-то был перворазрядником! И это оказалось одной из причин, по которым Игорь, уйдя из "органов" на частные хлеба (в жизни Игоря было столько крутых поворотов, что только держись!), привлек к делу старого друга: шахматное мышление Андрея казалось Игорю необходимым дополнением к его собственным способностям. И Игорь не ошибся... Другой причиной была та, что Андрей просто подыхал с голоду - диссертация по средневековым немецким поэтам, может, и прославила бы его в будущем, но пока прокормить не могла и Игорь взял и кинулся срочно спасать друга.
И теперь голодные времена были для Андрея позади, а всю "компьютерно-аналитическую", или "пылевыбивальную" - Игорь называл этот процесс обработки и осмысления данных по-разному - работу Игорь всегда доверял ему. Потом они садились и суммировали свои мысли и наблюдения, приходя к общему знаменателю.
Покинув Андрея, Игорь постарался как можно быстрей "закруглиться" с текущими делами и часам к четырем дня был на Миуссах, в Гуманитарном университете, где принялся наводить справки о студенте третьего курса Тадеуше Жулковском.
Несмотря на строгости внутренней охраны и пропускной системы, ему удалось убедить всех в своих добрых намерениях. Да и трагичность ситуации оказалась ему на руку.
- Понимаете, я старый друг его матери, - объяснил он. - И меня просили взять Тадеуша... под свое крылышко, так сказать. До его отъезда на похороны. А в общежитии, где он числится, он не живет.
- Да, ужасная история, - закивала замдекана, вышедшая к нему по звонку с вахты, от поста охраны. - Она ведь утонула, да? Бедный мальчик, наверно, сам не свой, он только вчера получил телеграмму... Он снимает квартиру, и я сейчас найду вам его адрес и телефон. У нас всегда все это есть - на случай, если надо будет о чем-нибудь срочно оповестить студентов...
Через пять минут Игорь ехал в сторону Чертанова. Тадеуша Жулковского он застал как раз вовремя, в последних сборах. Молодой человек возился с "молнией" саквояжа, который застегивал в коридоре, перед входной дверью - и дверь открыл, едва Игорь кнопку нажал.
- Тадеуш Жулковский?..
- Вы ко мне? - удивился Тадеуш. - Простите, я спешу, и...
- Об этом и пойдет разговор, - Игорь приглядывался к рыжеватому сухощавому пареньку. - У тебя уже есть билет?
Да, худощавый, крепкий при этом, и эти темно-серые глаза, их разрез...
"Не может быть!" - подумал потрясенный Игорь.
И переспросил:
- А?..
Узнаваемая для Игоря - красноречивая - внешность молодого человека произвела на него такое впечатление, что он прослушал ответ на свой вопрос.
- Я говорю, нет, билета ещё нет. Но я возьму "билет последней минуты". Сейчас это не проблема... Так кто вы такой?
- Меня зовут Игорь. Игорь Терентьев. Я учился в институте вместе с тем человеком...
- ...Из-за которого погибла моя мать? - Тадеуш насторожился.
- Не "из-за которого", а вместе с которым, - поправил Игорь. - Ведь они держались друг за друга до самых последних секунд, ты это знаешь?
- Я вообще ничего не желаю знать об этом человеке! - запальчиво, чуть не в крик, заявил молодой человек.
- А придется кое-что узнать, - вздохнул Игорь. - Потому что от этого может зависеть твоя судьба.
- Что вы имеете в виду? И кто вы вообще такой?
- Я уже сказал.
- Нет, кто вы по профессии, я имею в виду?
- Сейчас я частный детектив.
Молодой человек приумолк на секунду, потом фыркнул.
- Понимаю! Вас наняли родственники этого человека? Они сомневаются, что действительно произошел несчастный случай? Или вы действуете по собственной инициативе?
- Никаких родственников у него не было. Но действую я не по собственной инициативе, - Игорь старался говорить как можно спокойней и мягче. - Дело в том, что до того мне довелось послужить в "органах". И рекомендовал меня в "органы" тот самый человек.
Тадеуш вздрогнул, потом начал бледнеть.
- Вы... вы работали в КГБ?
- Ну да. Или как это там теперь называется, - Игорь пожал плечами.
- Но этот человек... Моя мать не могла с ним... Она всегда...
- Хочешь сказать, ненавидела все, что связано с коммунизмом, с подавлением Польши, с уничтожением свобод, с лагерями и доносами? Все так. Но, допустим, она не знала...
- А когда узнала, то перевернула лодку, чтобы утопить его - вместе с собой? Вы это подозреваете?
- Полная чушь, - сказал Игорь. - Там произошло нечто странное - и если бы знать, что... Ответь мне на один вопрос. Ты можешь себе представить, чтобы человек не любил какой-то город, но почти постоянно жил в нем много лет? По доброй воле, заметь, при возможности выбрать любое другое место на земле.
- Наверно, - Тадеуш заколебался. - Наверно, такое возможно, если человека что-то держит... Какая-то привязанность.
- Я тоже так думаю, - кивнул Игорь. - Так вот, Гитис Янчаускас не любил Париж.
Тадеуш изумленно поглядел на Игоря.
- Он был литовцем, этот ваш... гэбист?
- Такой же "твой", как и "мой", - ответил Игорь. - Потому что он вошел в твою жизнь, и никуда от этого не денешься.
- Нет! - молодой человек сел, обхватив голову руками. - Я не могу этого пережить... Чтобы мать... при всей её гордости, при всей боли за Польшу... Выходит, она все время невольно предавала отца?.. Не в личном смысле, а... Ну, вы понимаете... Рассказывала этому литовцу о "Солидарности", о жизни польской эмиграции то, что ему не надо было знать?.. И вы расскажете отцу... окончательно опозорите её в его глазах, раструбите всем... если я не сделаю чего-то, что вам надо?
- Мне надо только одно, - сказал Игорь. - Уберечь тебя от глупостей. Я не знаю, стоит ли тебе вылетать в Польшу. Если их убили, то следующим на очереди можешь оказаться ты.
- Но почему?!
- Если б я знал... - Игорь вздохнул. - Тут ещё один вопрос возникает. Почему ты выбрал для учебы Россию, а не какую-нибудь другую страну? Ведь тебе, наверно, вся Европа была открыта.
- Мать настояла, - несколько растерянно ответил Тадеуш.
- При её, мягко скажем, критическом отношении ко всему русскому - ведь "русское" и "советское" были для неё синонимами? - осведомился Игорь. Тебе это не кажется странным?
- Ну... она говорила, что... Все равно, это одно из лучших образований... И все равно надо знать славянскую культуру в полном объеме, а Россия - это сейчас основа славянской культуры, как ни крути... Но, вообще, да... Ее настойчивость... Она хотела, чтобы я был поближе к этому человеку? Чтобы он всегда мог защитить меня, если что?
- Этот человек почти безвылазно сидел в Париже, - напомнил Игорь. - И, не забывай, твоя мать не знала, кто он на самом деле такой и как велики его возможности оградить тебя в Москве от всех неприятностей.
- Но тогда почему?..
- Возможно, для того, чтобы ты и в самом деле в полном объеме изучил славянскую культуру, - усмехнулся Игорь. Он вытащил сигареты и пододвинул к себе пепельницу, полную окурков. Похоже, до его прихода Тадеуш курил не переставая - вон, у него даже голос подсел. - Ответь мне на ещё один вопрос. Когда ты в последний раз видел свою мать?
- В зимние студенческие каникулы.
- Ты не заметил ничего странного? Может, сейчас, задним числом, ты можешь припомнить мелочь, которая тебя смутила?
Тадеуш задумался.
- Ну... не сказать, чтобы... Мы были дома, потом ездили под Краков, к бабушке... Там хорошо, и вообще... Нет, ничего особенного... Хотя...
- Да? - Игорь насторожился.
- Мне показалось, у мамы с бабушкой произошел какой-то серьезный разговор.
- Показалось или ты уверен?
- Почти уверен. Меня отпустили - вытолкнули, можно сказать - кататься на лыжах. А потом весь вечер они были... ну, какие-то слишком церемонные, что ли.
- Как бы, с трудом разговаривали, дулись друг на друга?
- Нет, наоборот. Очень... то есть, очень сердечно общались, как всегда, никакой скрытой обиды не чувствовалось. Но чувствовалось... не знаю... какая-то постоянно висящая пауза, что ли. И бабушка периодически посматривала на меня искоса, с таким любопытством, как будто видела впервые. Наверно, присматривалась, замечаю я что-нибудь или нет.
- Да, вполне вероятно, - кивнул Игорь. - То есть, разговор у них был на какую-то важную тему - но без ссоры, без обиды друг на друга?
- Да, мне показалось, что так, - Игорь, похоже, достиг своего: парень втягивался в воспоминания как в своего рода наркотик, заглушающий боль. Послушайте... - Тадеуш выпрямился. - А может, мама впервые рассказала бабушке об... об этом человеке, и оттого бабушка приглядывалась ко мне: гадая, какой будет моя реакция, когда догадаюсь и я?
- Самое вероятное объяснение, - согласился Игорь. (А про себя подумал: "Скорее, её волновало, какой будет твоя реакция, когда ты узнаешь, что... Если узнаешь когда-нибудь, если мать решится тебе рассказать.") - Но тут напрашивается и следующий вывод. Раз узнала твоя бабушка и предстояло узнать тебе - значит, твоя мать собиралась наконец уйти к этому человеку, уйти открыто и навсегда. И он готов был открыто с ней соединиться, несмотря ни на что. И вот... они встретились, чтобы принять окончательное решение и погибли. Кто-то не захотел, чтобы они были вместе. Если, конечно, их смерть - не трагическая случайность.
- Кто? - глаза Тадеуша вдруг блеснули гневом. - Надеюсь вы не намекаете на отца? Убийство из ревности - это настолько глупо, надо его знать...
- Да ни в коем случае! - ответил Игорь. - Разумеется, выбрось это из головы.
- Тогда кто же? Ваше КГБ?
- Ну, уже не КГБ, а... - Игорь покачал головой. - К нашим спецслужбам можно относиться по-разному, так же, как к спецслужбам всего мира, но, уверяю тебя, они тут ни при чем.
- Откуда вы так уверены?
- Хорошо, скажу тебе все, - Игорь загасил сигарету, сразу достал другую и принялся разминать её в пальцах. - Там тоже на ушах стоят. Смерть Гитиса явилась для них полной неожиданностью. Да, агенты иногда гибнут, но тут ничего не предвещало беды. Но главной неожиданностью для них явилась связь Гитиса с твоей матерью. Он тоже скрывал её от всех. Ты понимаешь? Игорь встал и прошелся туда и сюда. - Важнейший работник скрывает то, чего скрывать не должен: многолетнюю связь с женой одного из людей, некогда близкого к руководителям "Солидарности", и до сих пор, наверно, представляющего определенный интерес. Ради твоей матери Гитис обманывал свою службу... Совершил то, что спецслужбы всего мира очень часто запросто называют "предательством". Меня уже вызывали...
- И допрашивали? - спросил Тадеуш.
- Не допрашивали, а расспрашивали. Во-первых, я все-таки "свой", во-вторых, никакого криминала за мной нет. Интересовались, не знал ли я хоть что-нибудь об их связи. Мне оставалось лишь руками развести - для меня это оказалось таким же шоком, как и для других.
- Тогда кто... кто мог это сделать, если это убийство?
- В том-то и вопрос! И, если это убийство, то почему надо было убирать их обоих? Гитиса можно было подстеречь одного - и спрятать его тело так, чтобы оно навеки исчезло, чтобы никто не знал, где, когда и как он кончил свои дни.
- Они могли решить, будто моя мать тоже что-то знает, опасное для них... - медленно проговорил Тадеуш.
- Кто - "они"? - в свою очередь вопросил Игорь.
- Откуда мне знать, если даже вы не знаете?
- То-то и оно! Поэтому я и говорю, что тебе сейчас нельзя ехать в Польшу. Если за смертью Гитиса и твоей матери кто-то стоит, этот "кто-то" может припомнить, что мать отправила тебя учиться в Россию - наперекор своим убеждениям и характеру - и решить, вполне логично, что ты тоже в игре. Что Гитис вовлек тебя в неё с подачи матери. А значит, что ты последний носитель какого-то смертельно опасного знания. Если это так, то, поверь мне, вне Москвы тебя всюду может ждать удар из-за угла.
- Но что же мне делать?..
- Заболеть! Исчезнуть! Запить с горя до той стадии, когда человек уже не отвечает за свои поступки! Что угодно! Если хочешь, я устрою твое "похищение" - отсидишься пока что на какой-нибудь подмосковной даче, где тебя никто не вздумает искать!
- И надолго?
- Пока не будет твердо доказано, что двойная смерть на Острове Влюбленных - действительно несчастный случай. Или пока не станет ясно, что разборки, из-за которых они погибли, не касаются тебя никаким боком и тебе ничто не угрожает. Или пока мы не найдем убийц и не обезвредим их. Видишь, сколько вариантов? Самый худший - третий, потому что тогда тебе придется отсиживаться непонятно сколько. Если один из двух первых - то не больше нескольких дней.
Тадеуш был настолько ошарашен и выбит из колеи, что практически потерял способность принимать решения. Игорь посматривал на него с сочувствием: ещё бы, сразу после известия о смерти матери узнать такое!.. Но это жесткое, почти хирургическое, вмешательство было необходимым - ради безопасности самого Тадеуша.
Парень, однако, быстро сумел собраться.
- Но, если эти таинственные "они" считают необходимым убрать и меня, то разве нельзя выманить их на меня как на живца?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21