- Разрешите их просветить, товарищ генерал? - спросил Яков Ильич.
- Просвещай, что с ними делать.
- Так вот, - Яков Ильич заговорил медленно и внятно, стараясь донести каждое слово. - Эта штучка является великолепным подслушивающим устройством. Ее основное достоинство - она способна самонастраиваться, "маскируясь", так сказать, под общий электромагнитный фон определенного места, в котором она установлена, поэтому её безумно трудно обнаружить. Это - самое грубое и приблизительное объяснение, но смысл такой. То есть, мы имеем дело с практически идеальным "жучком"-"невидимкой", который и сейчас во многом опережает наше время. А если учесть, что Семен Леонидович умер, если не ошибаюсь, в восемьдесят первом году, то есть, работал над этим устройством почти двадцать лет назад, не владея всеми колоссальными техническими достижениями, которыми отметился конец нашего века... То мы вполне можем назвать вашего родственника гением. Он и прежде проявлял незаурядный талант, но это... Все знали, что в момент смерти он трудился над созданием "жучков-невидимок", но, поскольку никаких обнадеживающих результатов после него не осталось, все решили, что он потерпел неудачу. Это никого не удивило - большинство специалистов были убеждены, что он взялся за невозможное. Однако, наше ведомство поддерживало и финансировало его исследования, потому что в случае успеха все затраты окупились бы... стократно, тысячекратно, как угодно! И сейчас я увидел, что он нашел абсолютно новый принцип, неожиданный ход, связав... Впрочем, технические подробности вам, наверно, не интересны. Суть в том, что подобное устройство было создано, а мы ничего об этом не знали.
- Я думаю, вам не надо объяснять, что владеющий этим устройством получает колоссальную власть над другими людьми, - добавил генерал. - То, что все эти годы этот "жучок" существовал, а мы ничего не ведали - это ЧП крупнейшего масштаба. Теперь расскажите, как вы догадались, что в коробке может быть что-то подобное.
Андрей рассказал, как он решил ещё раз вникнуть в обстоятельства смерти своего двоюродного брата, сколько сил было брошено на смягчение наказания для убийцы, как Лиана Некрасова упомянула о какой-то магнитофонной записи, из-за которой, по её подозрениям, Леньку и могли убить, как он стал прослушивать "испорченную" запись Пугачевой... В своем рассказе он тщательно избегал всего, что было связано с Богомолом и с темой "двойных младенцев".
- Я обратил внимание на несколько странностей, связанных с этой записью. Ну, например, почему Ленька не использовал переходный шнур для записи с телевизора? Этот шнур у него был, я проверил. Еще кое-что... Но главное - и на это я, к сожалению, обратил внимание только сейчас - на пленке не только слышны шумы, присущие кухне. Кроме того, там слышно, как орут мальчишки, гоняющие футбол. Окна кухни выходят на двор с футбольной "коробкой". А окна комнаты, где стоит телевизор - в другую сторону, на улицу. Поэтому крики с футбольной площадки не были бы в ней слышны даже в том случае, если бы окно было открыто. На пленке - шум машин слышен лишь изредка. Так бывает, когда люди возвращаются на машинах с работы и ставят их во дворе. Я приблизительно представлял, чем занимался дядя Сема. Он как-то рассказывал, что в свое время создал миниатюрное устройство, которое "вело" Ги Берджеса, и что это устройство намного опередило свое время...
- Да, оно потом использовалось и в других случаях, - кивнул генерал. И что, по твоему представлению, произошло?
- Ленька включил запись концерта Аллы Пугачевой, а на кухне осталась коробка с запчастями. Ленька любил ремонтировать что-нибудь, сидя на кухне. Я не знаю, как произошел контакт с подслушивающим устройством, автоматически оно включилось или нет - думаю, сработало что-то, заложенное в программу работы "жучка" дядей Семой, но тут я пас, пусть специалисты разбираются - но на пленку пошла двойная запись, с телевизора и из кухни. Прослушав пленку, мой брат понял, что произошло нечто очень странное. Возможно, он даже догадался, что именно. Ведь насчет техники он был очень головаст.
- А дальше?
Андрей печально вздохнул.
- А дальше, боюсь, начинается история черного предательства. Ленька обращается к старому другу и коллеге отца за советом и помощью - и в скором времени после этого погибает.
- Как фамилия этого друга? - спросил генерал.
- Потавлев или Поташев, свидетельница точно не помнила. Могу позвонить тете Тане, она наверняка знает.
- Звони, - сказал генерал.
- Не надо звонить, - вмешался Яков Ильич. - Это Бурашин Василий Петрович, больше некому. После смерти Жилина принял его лабораторию и пытался завершить его разработки, а потом доложил, что ничего не получилось, что перед смертью Жилин зашел в тупик. Наши люди подтвердили эти сведения. Кстати, - добавил Яков Ильич, - Бурашин одним из первых в нашем городе ушел в частный бизнес, сперва стал генеральным менеджером какой-то фирмы, торговавшей пейджерами и сотовыми телефонами, потом ещё в какие-то предприятия влез. Сейчас, говорят, очень богат.
Генерал снял трубку одного из телефонных аппаратов, стоявших у него на столе.
- Голубчик, - сказал он. - Как можно быстрей подними мне, кто в свое время курировал Бурашина Василия Петровича, специалиста по средствам электронной связи. И самого Бурашина срочно взять под наблюдение. Не трогать, но глаз с него не спускать... - он положил трубку и хмыкнул. Дела!.. Как ты думаешь, - спросил он у Андрея, - почему не изъяли эти устройства, которые ты нашел? Ведь проще простого было забраться в квартиру под видом грабителей...
- По тому, что я знаю, - осторожно проговорил Андрей, - можно предложить два объяснения. Либо Ленька заверил Бурашина, что это устройство - единственное, и больше у него дома таких нет, либо признался, что нашел два или три опытных образца, сделанных его отцом - но что оставшиеся образцы он спрятал не в квартире. Зарыл, мол, в земле, запаковав в водонепроницаемый пакет, в ему одном известном месте. Или что-то такое... Ленька был парень очень сообразительный. И, думаю, что-то в реакции Бурашина его насторожило, поэтому он предпочел соврать. В итоге, Леньку решено было прибрать, поскольку он слишком много знал. Но его убийцы пришли к выводу, что искать оставшиеся образцы бессмысленно. Не вычислишь, где он их спрятал. А если на них наткнется кто-нибудь посторонний, то все равно не сообразит, что это такое - примет за севшие батарейки от часов да и выкинет в мусор. Приблизительно так...
- Да, наверно, - кивнул генерал.
Один из телефонов на его столе затрезвонил. Генерал снял трубку.
- Слушаю!.. Так... Так... поговорить с ними надо, а потом разберемся. Разумеется, информацию в Москву - и немедленно!
Положив трубку, он поглядел на присутствующих, нахмурившись ещё больше.
- Два офицера, Фролов и Зубов, в свое время курировавшие участок работы Жилина и Бурашина, уволились из органов несколько лет назад. Зубов сейчас подвизается главой охранной службы одного "нового русского", а Фролов перебрался в Москву. По имеющимся сведениям, он достаточно тесно контачит кое с кем из той частной лавочки, вокруг которой сейчас бушует скандал насчет подозрений в прослушивании президента и его семьи... Может, эти сведения не стоило сообщать даже вам, но вы славно потрудились, и заслуживаете того, чтобы знать. И, кроме того, должны представлять себе масштаб того, с чем соприкоснулись. "Жучки" Жилина работают - причем не на нас. Не удивительно, что за них так дрались, так старались прибрать к рукам...
- И не удивительно, что этот Задавако так перетрусил! - буркнул Федор. - Он-то, кроме всего прочего, был уверен, что офицеры с красными книжечками действуют не сами по себе, а исполняя поручение свыше.
- Да, Задавако... - пробормотал генерал. - Пусть живет спокойно, ведь теперь он будет ручным...
Адвокат его сейчас не очень интересовал.
- Надо прикинуть, где вы могли наследить, - сказал генерал после паузы. - Чтобы предотвратить удар, который вам могут нанести. И где они могут начать рубить хвосты. Сами понимаете, если они умудрились столько лет сохранять в тайне эти подслушивающие устройства, которые им даже перед нами дают определенное преимущество, то они будут драться зубами и когтями, чтобы и дальше сохранить эту тайну. Или чтобы, по крайней мере, мы от корешков не добрались до вершков. Во все тяжкие могут пойти...
- Я думаю, адвокат будет молчать и не кинется им звонить, проверять, действительно ли мы столько знаем от них, а не из других источников, сказал Федор.
- Разумеется, не кинется, если ему жизнь дорога. Ведь его первым подчистят, - кивнул генерал.
Федор вдруг выпрямился.
- На пуговице не было отпечатков пальцев! - сказал он. - А ведь вырвана с мясом была, якобы в борьбе...
Генерал вряд ли был в курсе, что за пуговица - но и не стал этого выяснять. Основное он понял.
- Где сейчас эта пуговица? - спросил он.
- В лаборатории, - ответил Федор.
Генерал взял одну из своих телефонных трубок.
- Алло, лаборатория? Пуговица, которую вам передал полковник Сметников, у вас? Вы можете её разломать? Да, разломать, к чертям собачьим!.. Исполняйте. Жду.
Он ждал минуты две. Потом выслушал ответ.
- Неважно, откуда я знал! - сказал он в трубку. - Доставьте эту штуковину Якову Ильичу, он разберется, - положив трубку, он обвел всех взглядом. - Вот так. вы сами все слышали. Не подвел тебя твой нюх, полковник.
- Ужас! - Федор провел рукой по лбу, как будто вытирая пот. - Хорошо, я сразу отослал её на экспертизу. Ведь если б она завалялась у меня в кармане...
На самом деле, она никак не могла бы заваляться у него в кармане, подумал Андрей: полковник был профессионалом до мозга костей и никогда не замешкал бы с отправкой в лабораторию любых вещественных улик.
- Откуда эта пуговица? - полюбопытствовал Яков Ильич.
- Из Имжей, - ответил Федор.
- Если слежку вели за кем-то в Имжах, значит, и принимающее устройство находится там, - сказал Яков Ильич. - Тут вы в любом случае были в безопасности. От такого передатчика сигнал даже на двадцать километров не принимается, а между нами и Имжами все пятьдесят. Так что даже если бы пуговица была у вас в кармане, они бы все равно не услышали ни вашего разговора с адвокатом, ни других разговоров, которых им не стоило знать. Можно, конечно, "вести" передатчик, следуя за ним или передавая от одного приемника к другому - но я сильно сомневаюсь, чтобы в данном случае было так.
- Есть ещё одно, - сказал полковник. - Лишний труп.
- Что за лишний труп? - спросил генерал.
Федор доложил - коротко и четко.
- Да, было бы только логично попробовать связать этот лишний труп и передатчик, - сказал генерал. - В общем, работы на всех хватит... Но сперва нам стоит отпустить нашего друга, от души его поблагодарив.
Андрей понял, что дальше предпочитают обходиться без него, и что есть вещи, о которых ему знать не следует.
- Постой, я попрошу, чтобы тебя на машине доставили, - сказал Федор, когда Андрей поднялся со стула.
Это оказалось совсем нелишним. После всего напряжения и всех потрясений Андрей двигался словно в тумане. Его общее состояние было сродни состоянию человека в начале гриппа - даже озноб его периодически пробирал.
Он мечтал только о том, чтобы добраться до своего диванчика и на какое-то время вытянуть ноги. Учительницу навещать теперь не имеет смысла, к закрутившемуся расследованию его вряд ли привлекут, так что весь вечер он свободен, и проведет этот вечер очень тихо...
Но дома его ждал ещё один удар.
- Это ты? - сказала тетя Таня. - А я решила, что Ленька.
- Его до сих пор нет? - Андрей поглядел на часы. Было около половины пятого.
- Да. Опаздывает почти на час. Ума не приложу, куда он делся.
- Может, загулялся с одноклассниками?
- Но он ведь знает, что я волнуюсь!
Андрей обессилено опустился на табуретку при входе.
Только не это, мысленно взмолился он, только бы не это, только бы Ленькино опоздание не имело ничего общего со всеми грянувшими событиями!..
И тут зазвонил телефон.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
"На сей раз мы едем не в "профсоюз", а прямиком в букинский особняк, за глухую эту трехметровую кирпичную ограду. Шипов ворота сам открывает, но возле ворот человек высунулся, поглядел, кто едет, и успокоился. Мы въезжаем, останавливаемся, я из машины вылажу, голову запрокидываю, прикидываю: ничего себе хоромы, полк не полк, а батальон разместить можно. И всюду всякие фигушечки-завитушечки, тут флюгер, там лепнина, там кирпичная кладка узором идет, там решетки витые или цветное стекло вставлено в верхнюю, полукруглую такую, часть окна. Словом, наворочено, не приведи Господь!
И Букин тут же выходит, встречает меня.
- Очень рад, что вы так быстро приехали, Михаил Григорьич, - говорит. - Давайте в дом пройдем.
И ведет меня через комнаты, в которых танцевать можно.
- Знатный дом, - говорю, по сторонам головой вертя да скользя по паркетам.
- Эх! - отвечает он. - Воспоминание о прежней хорошей жизни. Раньше, как завод работал, так и директорская зарплата была такая, что можно было вот такой хороший дом поставить. А сейчас даже на уход за этим домом всех моих денег не хватает, еле тяну, но жалко продавать, потому что сроднился я с ним...
Я никак в толк не возьму: и чего он плачет, прибедняется, неужто ждет, что я ему поверю? А потом меня осенило - он и не рассчитывает, что я поверю в его нищету и трудности, а плачется так, по привычке. По инерции, так сказать, чтобы из образа не выпасть.
Так вот, заходим мы с ним в кабинет такой, с одной стороны с полукруглым выступом, где большое окно, и со столиком, где уже всякая закусочка приготовлена.
- Садитесь, - говорит он мне. - А я сейчас достану, из-за чего я вас пригласил.
Я сажусь, он к секретеру подходит, отпирает и достает небольшой конвертик.
- Вот, возьмите.
Я заглядываю в конвертик... Батюшки! Там паспорт лежит. Открываю Васильича паспорт, все точно.
- Я должен был вам сразу сказать, что паспорт у меня, как только услышал от вас, что этим паспортом милиция интересуется, - говорит Букин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46