Ножом пырнуть! Встретить на темной улице и пырнуть… И не только тебя, но и Федьку, и меня, может быть… Федька, вон, дошколенок, а все-таки вовремя сообразил. – Председатель еще раз оглянулся, перевел дух и заговорил уже более спокойно: – Так вот, значит, намотай себе на ус: нам в это дело нечего соваться, милиция и без нас ими когда-нибудь займется.На этот раз Луна ничего не ответила. Бледная, какая-то вся окаменевшая, она смотрела на Федю, а тот молчал и делал вид, что не замечает пристального взгляда Луны.Председатель повернулся к путешественнику:– И ты, Федька, про аппарат молчи. Почему тебе не удалось удрать – это никого не интересует. Ясно? Тут главное, что ты собирался удрать и еще письмо свое дурацкое оставил.Федя молча кивнул.– И вообще знаешь что? – уже совсем благодушно продолжал Слава. – Ты, главное, не расстраивайся. Ну, обсудят тебя, ну влепят, может быть, выговор на линейке, а насчет того, чтобы из школы выгнать или из пионеров исключить – до этого дело не дойдет. Так что ты не расстраивайся.– Я и не расстраиваюсь, – пробормотал Федя.– Ну и прекрасно! И на меня не обижайся: дружба дружбой, а мне как председателю придется тебя покритиковать. Сам понимаешь. Так что не обижайся. Ну ладно, в общем… Пошли!Слава двинулся вверх по лестнице, Федя пошел за ним. Ната не шевельнулась. Она стояла на площадке и смотрела в одну точку.– Луна, пошли! – обернулся к ней председатель. Луна не двинулась. На лестнице послышался топот. Сверху сломя голову летели Женя и несколько мальчишек. Увидев Федю, Славу и Нату, они сразу остановились.– Фу! – сказал вожатый, тяжело дыша. – Куда вы делись?– Мы думали, Капустин опять удрал, – пояснил Славе Тетеркин.– Не волнуйтесь. Никуда он не денется! – сказал председатель и снова повернулся к Луне: – Луна! Тебе особое приглашение нужно?Только тут Луна вышла из своего оцепенения. Она пошла вверх по лестнице, впившись зубами в верхнюю губу, широко открытыми глазами глядя прямо перед собой. XVII Большая пионерская комната была битком набита. Собственно, сбором отряда это собрание нельзя было назвать; на нем присутствовали не только Федины одноклассники, но и много ребят из параллельных классов, и из пятых, и из седьмых. Ребята облепили длинный стол, накрытый красной скатертью, сидели на скамьях, стоящих вдоль стен, сидели на подоконниках, составив горшки с цветами на пол. Все были настроены довольно весело.– Встать! Суд идет! – крикнул кто-то.– Освободите место для подсудимых! – закричали из другого угла.Девочки, сидевшие за столом, быстро исполнили это требование и раскланялись перед Натой и Федей.– Присаживайтесь, товарищи подсудимые! Просим!Ната и не взглянула на этих девочек. Стоя с Федей возле двери, она смотрела на один из подоконников. Там, сунув руки в карманы брюк, слегка болтая широко раздвинутыми ногами, сидел Пашка Бакланов. Сидел и как ни в чем не бывало разглядывал «подсудимых». Разглядывал и ухмылялся, словно не он стащил у Капустина аппарат.Ната перевела взгляд на Федю и увидела, как тот встретился глазами с Пашкой: секунду посмотрел на него угрюмо и опустил ресницы.Почему-то вся напружившись, мягкими шагами подошла Луна к столу и села на освобожденное для «подсудимых» место. Она услышала, как рядом с ней садится отважный путешественник, отодвинулась подальше от него и сузившимися, холодными глазками стала следить за председателем и вожатым.Те прошли к концу стола. Женя поднял руку:– Внимание! Ти-ши-на!Слава стоял возле него и с очень озабоченным. видом вполголоса говорил.– Женя! Женя, послушай… Я, значит, так выступлю… – слышалось неразборчивое бормотание. – Ладно, Женя. В общем, правильно, да?– Ладно… Правильно… – рассеянно отвечал вожатый и постучал ладонью по столу. Шум затих.– Валяй объявляй! – сказал Женя. – Первое слово мне предоставишь.Ната быстро оглянулась на Пашку. Тот сидел и что-то жевал. Слава повернулся лицом к собравшимся и оперся растопыренными ладонями о стол.– Ребята! Внимание! – провозгласил он уверенным громким голосом. – Экстренный сбор отряда считаю открытым. На повестке дня вы сами знаете какой вопрос. Это вопрос о… – Он остановился, подбирая слова. – Это вопрос о непионерском поступке Феди Капустина и Наты Белохвостовой.Ната встала и отодвинула стул.– Непионерском, да? – процедила она сквозь сжатые зубы. – Непионерском, да? Непионерском? Непионерском?..И вдруг на секунду Луна исчезла. Какой-то растрепанный ком сорвался с того места, где она только что сидела…Трах! – и Пашка Бакланов полетел с подоконника на пол.– Белохвостова! – вскрикнул Женя.– Натка! – ахнул Слава.Красная, с перекошенным от злости лицом, Луна повернулась к нему.– А-а-а! – вдруг завизжала она и бросилась туда, где стоял председатель.Хлопнула затрещина. Председатель с дико вытаращенными глазами отлетел к стене и плюхнулся на колени сидевшей возле нее девочки.Женя схватил Нату за руки. Начался переполох.– С ума сошла!– Что с ней?– Воды дайте! Воды принесите!Все повскакали со своих мест, все устремились к вожатому, который боролся с Луной. А та вырывалась, заливаясь слезами, и выкрикивала:– Трепетесь, трепетесь!.. Мужество! По-пионерски! А сами воров боитесь, воров скрываете…Вдруг она увидела, что Пашка за спинами ребят пробирается к двери. Со страшной силой Луна вырвалась из рук Жени, растолкала ребят и вцепилась в Бакланова.– Не пускайте! Держите его! Он у Федьки аппарат украл! Он хочет брата предупредить! Он брату отдал аппарат, а тот Капустину пригрозил! Держите его!– А ну, пусти! Во, дура… Пусти, ну! – бормотал Бакланов, стараясь освободиться.Первым смекнул, в чем дело, Гриша Тетеркин.– Эге! – сказал он Сурену. – Баклан, кажется, попался.Сурен приблизился к Нате, тронул ее за плечо и, когда она обернулась, демонстративно подсучил оба рукава.– Натка! Отпусти, не уйдет! Я здесь. Давай спокойно рассказывай.Луна несколько пришла в себя. Горячо, но уже связно она рассказала все, что узнала от Феди, передала, что говорил по этому поводу Слава.– Чего ты врешь, чего ты врешь! – закричал притихший было Бакланов. – Ты видела, да? Спроси у него, я брал аппарат? Капустин, скажи, я брал? – И Пашка уставился в сторону путешественника, слегка прищурив левый глаз.Все повернулись к Феде, который как поднялся со своего места, так и стоял, опустив голову. Все разом притихли.– Брал, – ответил Федя чуть слышно, потом повернулся к Пашке и повторил уже отчетливей: – А вот и брал!Вожатый стоял среди этой суматохи, вертел ярко-рыжей головой и машинально протирал снятые с носа очки. Он посмотрел на Пашку и припомнил его старшего брата, о котором ходили темные слухи и которого даже десятиклассники боялись. Жене стало немножко не по себе. Но, как только он понял, что начинает бояться, он сунул платок в карман, надел очки и бросился к двери. На пороге он обернулся:– Внимание! Слушайте! До моего прихода никого отсюда не выпускать и никого не впускать! Понятно вам?– Понятно!– Не выпустим!– Сурен! На твою ответственность!..– Есть на мою ответственность!Когда Женя ушел, Пашка снова рванулся:– Пустите! Мне умыться… Она мне лицо разбила! Пустите, ну!– Сиди! Ничего не разбила. Синяк поставила. – сказал Сурен и силой усадил Бакланова на стул.– Он не зря спешит! Он не зря спешит! – приговаривал Тетеркин. – Наверное, плохо спрятал аппарат, вот и спешит…– Он брата хочет предупредить. Брат в первой смене учится, – догадался еще кто-то.Пашка внезапно выпрямился и повернул к Нате злое, залитое слезами лицо:– Ну, сволочь!.. Теперь узнаешь! Теперь будет тебе!Маленькая Тося Кукушкина подскочила к Бакланову и показала ему кукиш:– А это видел? Ничего ей не будет! Мы Луну всем классом станем провожать, вот!– Мы за вас все примемся! – подхватили ребята. – Комсомольцы возьмутся! Мы бас, как клопов, из школы выведем!Лишь два человека держались в сторонке от окруживших Бакланова ребят. Это были председатель и отважный путешественник. Слава стоял спиной ко всем у окна, Федя присел на краешек стула в углу. Никто на них не обращал внимания. Только однажды к путешественнику подошла Луна.– Мешочек, который я шила, при тебе? – процедила она вполголоса.– При мне… – чуть шевеля губами, ответил Федя.– А ну отдай!Путешественник покраснел и заморгал ресницами. Неловко, задевая за нос и уши, он снял через голову тесемку и отдал Нате голубой мешочек, предварительно вынув из него ученический билет. Но в мешочке еще что-то шелестело. Луна раскрыла его и извлекла исписанный листок: «Труп принадлежит бывшему ученику Третьей черемуховской средней школы Капустину Федору»…– На, «труп»! – сказала Ната и, сунув бумажку Феде, отошла к ребятам.Дверь открылась, появился Женя.– Бакланов, Капустин, Белохвостова и Панков! К директору! – объявил он. * * * Здесь, пожалуй, можно закончить эту историю. Когда Луна, Пашка и Федя появились в кабинете директора, там их уже поджидали два сотрудника милиции. Пашка продолжал отрицать, что взял аппарат.Десятые классы занимались в первую смену. В кабинет директора привели брата Пашки, Виктора Бакланова. Тот был настолько уверен, что Федя не станет жаловаться, что даже не потрудился спрятать как следует аппарат. Смекнув, что обыска не избежать, он заявил, что его младший братишка вчера действительно принес какую-то фотокамеру, сказав, будто он взял ее на время у товарища и что эту камеру он положил на шкаф. Тут Пашка разревелся и выложил всю правду.Феде снова пришлось рассказать, как все произошло, и его рассказ записали в протокол. При этом путешественник все время чихал и шмыгал носом.Когда братьев Баклановых увели, директор пощупал Федин лоб.– У тебя, брат, температура, – сказал он. – Иди домой да ложись в постель.Когда Федя вышел на улицу, он вспомнил о дружках Виктора Бакланова, но мысль о них теперь не испугала его. Наоборот, ему даже хотелось, чтобы эти парни напали на него, избили, пусть даже искалечили бы… Идя домой, он мечтал о том, как он, больной, изнемогающий, дерется с этими парнями до тех пор, пока не теряет сознание, а позднее ребята узнают о его изумительной стойкости и поймут, что не такой уж он трус. Но никто на Федю не напал. Придя домой, он бросил на диван подушку и лег не раздеваясь.Скоро появилась Варвара. Всю дорогу домой она с удовольствием думала о том, как будет читать нотацию старшему брату. Но только Варя раскрыла рот, как Федя так на нее посмотрел, что она сразу испарилась из его «кабинета».До вечера Федя брался то за одну книжку, то за другую… То включал радио, то выключал его… Часов в восемь вечера к нему пришел Слава.– Здравствуй! – буркнул он. – У тебя что, грипп? Я подальше сяду от твоих вирусов.Он сел на стул метрах в трех от Феди и, угрюмо глядя на больного, продолжал:– Я по поручению отряда. Проведать… Температура высокая?– Не мерил, – сквозь зубы ответил Федя. Ему стало очень обидно, что ребята послали именно Славу. Председатель поморгал, потирая коленки.– Твой аппарат, говорят, уже в милиции. Тебе расписаться за него надо будет.Федя сел, подперев голову рукой:– Что потом было? Когда я ушел…– Ничего. Ребят отправили домашнее задание делать. – Слава усмехнулся. – Луну полкласса провожало: нападения боялись. И в школу она под конвоем шла: Сурен и еще шестеро мальчишек. Завтра снова сбор устроят – всякие реформы будут проводить. – Слава опять усмехнулся. – Меня из совета отряда – вон! Думают, я очень расстроюсь!..Слава принялся нудно рассуждать о том, что он-де боролся за честь отряда и потому не хотел поднимать шума из-за Бакланова, что Бакланова можно было бы самим перевоспитать и это было бы по-настоящему, по-пионерски. Постепенно он увлекся и стал доказывать, что Луна и Женя Снегирев – плохие патриоты своей школы, что именно из-за них на всю дружину, на всю школу легло темное пятно.Федя слушал председателя и думал: а не вскочить ли ему с дивана и не влепить ли Славке такую же затрещину, какую влепила ему сегодня утром Луна! Но Слава вовремя почувствовал, что с Федей творится что-то неладное, и поспешил удалиться.В девять часов Федя постелил постель и лег спать. Варя была с Анной Валерьяновной на кухне, а за шкафами мерно посапывал Вовка. Ему сегодня пришлось особенно тяжело. После всего, что случилось, Варя решила, что недостаточно занималась его воспитанием, и принялась наверстывать упущенное. Весь этот день она так Вовку воспитывала, что он сам раньше времени запросился в постель и сразу заснул как убитый.

1 2 3 4 5 6 7