Через се-кунду-вторую из замка закапала ржавая вода, и он стал похож на выжатый творог. После чего его соскребли с двери. Честь объявить узнику о том, что он свободен, была единодушно предоставлена великому астронавту. При этом были учтены и его величественная осанка, и прекрасно поставленный громовой голос. Но прежде чем вступить в темницу, командир вежливо постучал в дверь. — Милости прошу! Если сумеете войти. А если у вас все-таки получится, прошу заранее извинить за непрезентабельный вид моей обители, — послышался из темницы приятный баритон. Слышалось в нем нечто этакое барское. — Нет, это вы нас извините за то, что явились без приглашения, — ответил великий астронавт, распахивая дверь, точно врата, и переступая порог. — Но мы пришли объявить: «Мой друг! Вы свободны! Выходите!» — Мощный голос командира раскатился под сводами печени и впрямь наподобие летнего грома. В ответ на его трубный призыв из тьмы страшного узилища появился незнакомый мужчина. Но незнакомый лишь на первый взгляд, а на второй — земляне поняли, что знают этого человека всю жизнь. — Здравствуйте, Иван Петрович Белкин! — взволнованно приветствовал Аскольд Витальевич важного узника. — Господа, как вы меня узнали? По-моему, я не имел чести с вами встречаться раньше? — удивился тот, кого назвали Белкиным. Его недоумение вызвало у землян и Мульти-Пульти дружную улыбку. — Да как же вас не узнать?! — воскликнул командир. — Ну-ка, сыщик, вам слово! — «…был росту среднего, глаза имел серые, волосы русые, нос прямой; лицом был бел и худощав», — доложил сыщик. — Как видите, приметы совпадают! Это вы написали «Повести покойного Белкина» . У нас есть свидетель — Александр Сергеевич Пушкин! Но… свидетель также показал, что вы «покойный». А вы живы и здоровы. Вот перед нами. Как это, по-вашему, надо понимать? — спросил он в отчаянии, не в силах совладать со своей сыщицкой натурой. — Иван Петрович — персонаж. А персонажи бессмертны! — опередил Белкина командир. — Разумеется, те, кого породил истинный гений. — Но «Повести» не моя заслуга, — засмущался Белкин. — Надеюсь, вы понимаете, что их сочинил сам господин Пушкин. Хотя некоторые люди приняли его вымысел за чистую монету. Они убеждены, будто «Повести» и впрямь написал ваш покорный слуга. И у меня-де действительно остались неопубликованные рукописи. И когда же, мол, я их издам? — Признаться, я тоже думал так, — вздохнул Мульти-Пульти. — Но не знал, как вас найти. Хотел прочесть. — Вот-вот. Потому-то мой автор и нарек меня «покойным Белкиным», дабы уберечь от особо назойливых читателей и мошенников разного рода. Но, увы, это не помогло. И в конце концов я оказался здесь, — помрачнел Белкин. — Но как это могло случиться?! — вскричали все. — Меня на свою планету завлек писатель Помс. Ну где еще искать свой угол персонажу, как не на придуманной планете, среди других персонажей? Помс обещал мне уединение и покой. Но на самом деле он решил завладеть моим несуществующим романом да издать его под собственным именем. Мои уверения в том, что роман всего лишь фантазия Пушкина, отскакивали от него, точно от стены. Он топал ногами и кричал на меня: «Ты сгинешь в моей печенке, если не укажешь, где твой роман!» Но я не могу ему дать то, чего нет. И потому томлюсь здесь уже не один год. — Так закончил Иван Петрович Белкин свой печальный рассказ и опустил голову. — Но, сударь, с этой минуты вы свободны! В вашей воле покинуть и печенку Помса, и сам памятник! — с удовольствием повторил великий астронавт эффектную реплику, которую освободители произносят с особым наслаждением и которая для уха узника звучит слаще самой божественной музыки. — Господа! Примите мою глубочайшую признательность! — искренне поблагодарил Белкин. — Печенку я покину тотчас и с превеликим удовольствием. Но, с вашего позволения, я бы на некоторое время задержался в самом памятнике. Хочу заглянуть в «Книгу» Помса. Ибо меня с первых же дней заточения занимает вопрос: «Зачем нужны господину Помсу чужие рукописи, коль у него уже есть собственная, как он говорит, гениальная „Книга“? — Тогда присоединяйтесь к нам. Нас тоже интересует эта «Книга», которая, судя по всему, уже стала легендарной, — торжественно ответил великий астронавт. Белкин открыл было рот, намереваясь поблагодарить за приглашение, но сверху в этот момент донеслись отчаянные вопли: — Ваша гениальность! Они удрали! Твой желудок пуст! — В погоню! Их нужно вернуть, пока они не отняли мою Планету! После этого гулко хлопнула дверь, и Помс вместе с Бирбиром с топотом и криками пронеслись вниз по лестнице мимо печенки. — Мы должны немедля проникнуть в кабинет Помса. Пока он сам и Бирбир где-то гоняются за нами, — решительно распорядился командир. — Заодно и посмотрим на талант Помса. Если вы помните, писатель, уходя, оставляет его в своем кабинете. Я встречал тысячи талантливых людей, но, признаться, мне еще не попадался сам талант в натуральном виде. Интересно, на что он похож? На экзотический фрукт или диковинного зверька? — И нам любопытно! Нам тоже! — загорелись и земляне и планетяне вместе с Мульти-Пульти. А Белкин лишь улыбнулся. Видимо, натуральный талант ему не был в новинку. Но время подгоняло. Наши герои покинули печень и поднялись по лестнице, освещенной талантом Помса, на самый верхний этаж. Здесь, в голове памятника, они увидели роскошную дверь, украшенную бронзой и музейной табличкой «Ум гения». Это и был кабинет живого классика. — Командир! Там страшное чудовище! — напомнил юнга. — Что будем делать? Ворвемся как буря? — Прежде всего мы поступим, как воспитанные люди, — хладнокровно возразил великий астронавт. — Постучим в дверь. Даже к чудовищу негоже врываться без стука, каким бы опасным оно ни было. И он вежливо постучал в дверь. — Так и быть, можете войти! — откликнулся чей-то нечеловеческий голос, но явно нехожий на грозное рычание. Видимо, чудовище было очень уверено в своем могуществе и не считало нужным наводить ужас. Теперь у командира не осталось ничего другого, как открыть дверь и предстать перед чудовищем, дабы не прослыть невеждой. — Ну что ж, у меня появилась прекрасная возможность погибнуть героем, — сказал он просто, без рисовки. — Надеюсь, вы продолжите мое дело. — Командир! Мы войдем вместе с вами! — воскликнули все. — Тогда мы поступим нечестно: нас много, а он один. Нет, поединок есть поединок, — грустно улыбнулся командир. И, не дав опомниться своим соратникам, он распахнул дверь и отважно вошел в кабинет. Его товарищи невольно зажали уши, готовясь к страшным звукам, производимым гигантской битвой, — к оглушительным взрывам, яростным крикам и жалобным стонам. Им не пришлось ждать долго. Из кабинета донеслось леденящее душу шипение, и невидимое чудовище пригрозило: — Только посмейте к ней прикоснуться. И я вас разорву, точно подушку. Выпущу перья и пух! — Клянусь ее не трогать! Иначе мне больше не видеть приключений! — горячо пообещал Аскольд Витальевич. Его товарищи не поверили своим ушам. Великий астронавт без боя отказался от «Книги»! Такого еще не бывало никогда. Знать, и вправду страж был невероятно силен. Друзья астронавта не мешкая бросились к нему на выручку. Сталкиваясь в дверях плечами и лбами, мешая друг другу, они влетели в кабинет и обнаружили своего командира живым и невредимым. И… кроме него, в комнате никого не было. — А где же оно, чудовище?! — изумились все, выискивая взглядом нечто огромное и дышащее огнем, бьющее смертоносным хвостом и скребущее стальными когтями. — Прошу не обзывать! Пошлите меня на выставку, и там я займу первое место. По неописуемой красоте, — послышался оскорбленный голос. Наши герои глянули под стол и увидели рыжего кота. Тот сидел в позе копилки и стерег миску со сметаной. — Что уставились? Небось, узнали? — спросил он самодовольно. — Мы видим вас впервые. И вы нас, конечно, извините. Но коты не говорят по-человечьи, — твердо молвил сыщик. — Они только мяукают, мурлычат. И орут под окнами по ночам. — Остальные — да. А те, кого создал истинный гений, если нужно, вдобавок и споют, и спляшут. Гений может все! — сказал кот с апломбом. — Ну что? Наконец-то догадались? Никак?.. Неучи! Надо читать Пушкина! «И днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом», — продекламировал рыжий. — Ученый кот — это я! Теперь собираюсь издать «Руслана и Людмилу» с указанием подлинного автора. Книга будет выглядеть так. Он тронул лапой лежащий перед ним лист бумаги, пододвинул к нашим героям. Это был набросок обложки. По краям белой страницы кто-то старательно нацарапал виньетки, а в центре красовались имя автора и название книги: КОТ УЧЕНЫЙ РУСЛАН И ЛЮДМИЛА Литературная запись А. С. Пушкина — Это моя сказка, — вызывающе произнес рыжий, готовясь к защите. — Да и Пушкин не скрывает этого сам: «…и кот ученый свои мне сказки говорил. Одну я помню: сказку эту…», «Руслана и Людмилу», значит. Только не говорите Помсу. Он мигом присвоит себе. — И кот поспешно убрал листок под стол. — Ну, а вас-то что сюда занесло? — поинтересовались люди. — О, меня сюда занесли мои грандиозные планы! — ответил с пафосом кот. — Бьюсь об заклад, вы еще не видали таких сногсшибательных планов. А дело было так. Подхожу я к Помсу в одном кафе… где я обитал на кухне… и говорю со всей прямотой: «Я тот самый кот…» Он прямо-таки затрясся: «Ах, ах! Давай выклаывай все сказки». — «Только при одном условии, — говорю. — Если будешь меня кормить до отвала, отдам тебе все мои сказки. А нет, так нет». Мы сели в его корабль, и вот я здесь. Только боюсь, Помс не дождется ни единой сказки. Он кормит и кормит. А мне все мало и мало! Да и во всем мире не найдется столько сметаны и сливок, чтобы ублажить здорового кота! — Он хохотнул и похлопал себя по тугому пузу. За его спиной до самого потолка высилась гора картонных пакетов из-под сливок и сметаны. — Но вы не тот кот, — задумчиво произнес Белкин. — Настоящий ученый кот был черно-белым. Я встречал его в Болдине, в светелке у Арины Родионовны, няни господина Пушкина. — А вы-то сами кто такой? — возмутился кот, но в его зеленых глазах замелькало беспокойство. Ему объяснили, и разоблаченный самозванец тут же потерял способность говорить по-человечьи. Он что-то возмущенно замяукал, но его никто не понял. Я^ык-то у него теперь был кошачий. Решив, что ему лучше смыться подобру-поздорову, рыжий плут подцепил зубами пакет со сметаной и выскочил за дверь. Но людям уже было не до него. Их взоры жадно устремились к письменному столу Помса, где лежала «Книга». Это был толстеннейший фолиант, наверное, в тысячу страниц, в малиновом переплете с затейливым золотым тиснением. Под его красивой обложкой скрывалась самая секретная тайна! Первым не выдержал Мульти-Пульти и с отчаянным криком: «Дайте почитать!» — кинулся к столу. За ним устремились все остальные и мигом окружили книгу. — Ну, ну, ваше величество! Смелее! Откройте «Книгу». Вы это заслужили, — подбодрил командир вдруг оробевшего императора. И в комнате возникла вакуумная тишина, ибо все присутствующие затаили дыхание. Мульти-Пульти набрался сил, перевернул обложку, и под ней оказалась… чистая страница. Чистой были и вторая страница, и третья… Император поспешно перелистал «Книгу» от начала до конца, но все ее страницы были белы, как свежий снег. Ни единой тебе буквы, ни единой запятой и точки. Не говоря уж о восклицательном знаке. — Теперь мы знаем, почему Помс прятал свою гениальную «Книгу», — произнес великий астронавт, не теряя присущего ему хладнокровия. — Потому что она не написана! Ее нет! — Тогда, выходит, памятник Помсу поставили зря? — спросил простодушный юнга. — А вы думаете, легко быть памятником? — вдруг раздался посторонний голос, и кто-то тяжко вздохнул. Удивленно оглядевшись по сторонам, наши герои поняли, что с ними заговорил сам памятник. Только на самом деле это был не голос, ибо памятники, даже самые знаменитые, лишены дара речи. Аскольд Витальевич и его соратники, находясь в голове памятника, услышали его мысли. И если они были похожи на голос, то лишь по одной причине: памятник думал басом. — Да, многие нам завидуют, — продолжал памятник. — Мол, как это здорово: стоишь и не дуешь в ус, а тебе оказывают знаки уважения — почетные караулы и к ногам цветы. Букеты! Венки! И никому невдомек, как тяжела наша жизнь. Летом — зной и дожди. Зимой — снег и холод. Но если бы только это! Невыносимей всего душевные муки, которые нам приходится сносить. Насмешки тех, кто уверен, что тот, кому поставили памятник, этой чести не заслужил. И кое-кто в тебя исподтишка плюет. А то и швырнет гнилой помидор, — пожаловался памятник. — Не может быть! Чтобы в вас? Здесь, на Планете? — не поверили все. — И в меня тоже. Я, увы, не избег этой горькой участи. Уже давно среди планетян появились люди, которые сомневаются в величии Помса. Но если это и так, при чем тут я? Разве я воздвиг себя сам? Вот и плачут памятники по ночам, когда их никто не видит, обливаются горькими слезами по всей Вселенной. Люди утром думают: это-де роса. А я даже нажил себе язву. — Наверное, это из-за нас, — повинились бывшие узники желудка. — Хотя мы вроде бы не острые и не кислые. И даже, наоборот, веселые люди. — Я это понял сразу. Вам не в чем себя винить. Причина тому — мои душевные муки. Думаете, я не понимаю, кто такой Помс? — грустно улыбнулся памятник, как догадались его собеседники. — Но у него все же появился талант, — возразил добрый Саня, стараясь утешить памятник. — И может, он напишет свою гениальную книгу? Когда-нибудь. — А где, кстати, талант Помса? — спохватились все. Но никто не знал, как выглядит талант. — И все же мы о нем кое-что знаем. Он светит! — напомнил сыщик. Только теперь все обратили внимание на отверстие в полу, вырезанное в центре кабинета. На его краю стояла настольная лампа с желтым абажуром. Она была включена! Ее свет падал вниз, освещая недра памятника. — Вот никогда бы не подумал, что талант похож на обычную настольную лампу. Хотя повидал на своем веку всякое, — признался великий астронавт. В этот момент на лестничной площадке кто-то затопал в четыре ноги, запыхтел в четыре ноздри, и в комнату влетели Помс и Бирбир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36