— Дело в том, юный Чант, — начал он объяснять Муру, — что у нас возникли неприятности. Мой брат огорчен. — Он понизил голос, а его косящий глаз начал высматривать что-то на правой щеке Мура. — Это касается тех писем от… Ты Знаешь От Кого. Нам ничего не удается выяснить. Видимо, и Гвендолен ничего не знает. А ты, юный Чант, не знаешь ли случайно, каким образом твой высокочтимый, светлой памяти батюшка был знаком с… с… со, скажем так, Внушительной Особой, подписавшей те письма?— К сожалению, я понятия об этом не имею, — признался Мур.— Может быть, вы родственники? — предположил мистер Генри Нострум. — Чант — Хорошее Имя.— Думаю, и плохое тоже, — возразил Мур. — Во всяком случае, никаких родственников у нас с Гвендолен нет.— А может, это родство по материнской линии? — не сдавался мистер Нострум. Его странный глаз вглядывался куда-то в пустоту, а мистер Уильям и вовсе умудрялся мрачно обозревать и тротуар, и крыши одновременно.— Видишь, бедный мальчик ничего не знает, Генри, — вздохнул мистер Уильям. — Бьюсь об заклад, он не знает и девичьей фамилии своей дорогой матушки.— А вот это я как раз знаю, — обрадовался Мур. — Я же видел их брачное свидетельство. Ее девичья фамилия тоже Чант.— Странно, — произнес мистер Нострум, наводя глаз на брата.— Странно, а главное, совершенно бесполезно, — согласился мистер Уильям.Муру хотелось уйти. Ему и так уже задали столько странных вопросов, что хватило бы до самого Рождества.— Послушайте, если уж вас так все это интересует, — обратился он к братьям, — почему бы вам не написать самому мистеру… э… мистеру Крес…— Тише! — свирепо прикрикнул на него мистер Генри Нострум.— Молчи! — не менее грозно вторил ему брат.— Я хотел сказать, Внушительной Особе, — проговорил Мур, с тревогой глядя на братьев. Взгляд мистера Уильяма вновь остановился на лице мальчика, и тот испугался, что колдун тоже погрузится в транс, как и мисс Ларкинс.— Это сработает, Генри, сработает! — внезапно воскликнул мистер Уильям. Он схватил серебряную цепочку, украшавшую его жилет» и победоносно потряс ею. — Итак, за серебром!— Я очень рад за вас, — вежливо промолвил Мур. — Но, увы, мне пора.Он бросился бежать со всех ног. Когда позднее Муру снова понадобилось выйти из дому, он свернул направо — так, чтобы, пройдя мимо дома Усердного Мага, покинуть улицу Шабаша. Он избрал довольно неудобный маршрут, ведь друзья, к которым он направлялся, жили в другой стороне, но он готов был идти в обход, лишь бы не столкнуться опять с мисс Ларкинс или братьями Нострум. Из-за них он уже почти мечтал о начале школьных занятий.Вернувшись домой вечером, Мур застал Гвендолен, только что пришедшую от мистера Нострума. Как всегда, она сияла и ликовала, но сегодня она еще и напустила на себя важность и загадочность.— А тебе в голову пришла отличная идея — написать Крестоманси, — похвалила Гвендолен Мура. — Даже не знаю, почему я сама до этого не додумалась. Во всяком случае, я уже отправила ему письмо.— Почему ты? Разве мистер Нострум не мог сам ему написать? — удивился Мур.— Ну, у меня больше оснований для такого письма, — ответила сестра. — К тому же нет ничего страшного в том, что он получит мою подпись. А содержание письма мне продиктовал мистер Нострум.— А ему-то это все зачем? — недоумевал брат.— Можно подумать, что ты не хочешь узнать, в чем дело! — запальчиво воскликнула Гвендолен.— Нет, — сказал Мур просто. — Я — не хочу.Поскольку этот разговор напомнил ему об утренних событиях, он снова пожелал, чтобы скорее началась осенняя четверть, и пробормотал: «Вот бы созрели конские каштаны».— Конские каштаны! — с величайшим презрением воскликнула Гвендолен. — Ума — палата! Да пройдет еще месяца полтора, пока они созреют.— Да знаю я, — вздохнул Мур.Выходя из дому в течение следующих двух дней, он каждый раз сворачивал направо.Стояли чудесные золотые деньки, которые выпадают в начале осени, когда август перетекает в сентябрь. Как-то Мур и его друзья гуляли по берегу реки. Они обнаружили забор и влезли на него. За забором оказался сад, где ребятам посчастливилось найти дерево, усыпанное сладкими белыми яблоками-скороспелками. Ребята набрали полные карманы и шапки яблок. Приметивший их садовник в гневе погнался за ними с граблями. Друзья бросились врассыпную. Мур с гордостью принес домой целую шапку сочных плодов.Миссис Шарп любила яблоки, и Мур надеялся, что на сей раз, она пощадит его и не станет печь пряничных человечков. Вообще-то эти человечки приводят детей в восторг. Они спрыгивают с тарелки и пускаются наутек, причем бегают так проворно, что, поймав их после долгой погони, ты чувствуешь себя вправе их съесть. Это честная игра, и некоторым человечкам удается удрать. Однако пряничный народец, испеченный миссис Шарп, вел себя иначе. Ее человечки лежали на тарелке, вяло шевеля конечностями, и Муру не хватало духу их съесть.Мур так углубился в размышления, что даже не обратил внимания на экипаж, стоявший неподалеку от их дома. Вбежав через боковую дверь, он влетел на кухню со своей шапкой, полной яблок, и закричал:— Миссис Шарп, вы дома? Поглядите, что у меня есть!Миссис Шарп, видимо, еще не пришла. Зато посреди кухни стоял высокий и необычайно хорошо одетый мужчина. Мур с опаской посмотрел на него. Богатый посетитель наверняка был новым членом городского совета. Только люди этого круга носят брюки в такую элегантную полоску, пиджаки из такого роскошного бархата и цилиндры, блестящие не меньше их туфель. Черные волосы гостя выглядели так же безупречно, как и его шляпа. Мур тут же понял, что это Темный Незнакомец, явившийся, чтобы помочь Гвендолен в управлении миром, И уж конечно, кухня была малоподходящим местом для такого человека. Посетителей вообще всегда проводили прямо в гостиную.— Здравствуйте, сэр. Не угодно ли вам пройти сюда, сэр? — выдохнул Мур.Темный Незнакомец смотрел на него в недоумении. «И его можно понять», — подумал мальчик, рассеянно оглядываясь по сторонам. На кухне царил привычный беспорядок. Плиту покрывал толстый слой золы. На столе Мур с досадой обнаружил следы приготовления пряничных человечков. Все, что требовалось для ритуала, было сложено на одном конце стола (разные неряшливые газетные свертки и жалкие склянки), а сами пряники лежали посредине. На другом конце стола мухи слетелись на мясо для ланча, выглядевшее весьма неаппетитно. В общем, картина была самая удручающая.— Кто ты? — спросил Темный Незнакомец. — Мне кажется, я тебя знаю. И что у тебя в шапке?Растерянно озираясь по сторонам, Мур пропустил мимо ушей слова гостя. Но последний вопрос он услышал и сразу повеселел.— Яблоки, — ответил мальчик, протягивая шапку Незнакомцу. — Чудесные сладкие яблоки. Я тут нарвал немножко… Уф, еле удрал…Незнакомец помрачнел.— Рвать чужие яблоки, — произнес он, — в некотором роде воровство.Мур и сам это знал, но ему казалось, что даже члену городского совета не стоит об этом упоминать.— Я знаю. Но, спорим, в моем возрасте вы и сами рвали яблоки в чужом саду?Гость слегка кашлянул и сменил тему:— Ты так и не представился.— Неужели? Извините, — вежливо промолвил Мур. — Я Эрик Чант, правда все зовут меня Муром.— Так Гвендолен Чант — твоя сестра? — спросил Незнакомец. Его взгляд стал строже и в то же время сочувственней. Видимо, предположил Мур, кухня миссис Шарп представляется гостю обителью греха.— Да, сестра. Не угодно ли вам пройти сюда? — Мальчик всеми силами старался увести Незнакомца с кухни. — Там прибрано.— Твоя сестра написала мне, — продолжил гость, не сходя с места. — Из ее письма у меня сложилось впечатление, что ты утонул вместе с родителями.— Это не совсем так, — рассеянно возразил Мур. — Я не утонул, потому что держался за Гвендолен, а она колдунья. Ну пойдемте же, там чище.— Понятно, — задумчиво проговорил Незнакомец. — Кстати, меня зовут Крестоманси.— Ох, — так и выдохнул Мур. Нужно было немедленно что-то делать. Мур швырнул шапку с яблоками прямо на волшебные свертки и склянки, надеясь разрушить чары. —тогда вы просто обязаны сейчас же пройти в гостиную.— Почему? — удивился Крестоманси.— Да потому что, — воскликнул Мур, выходя из себя, — вы слишком важный человек, и вам нельзя здесь оставаться.— Но почему ты считаешь меня таким уж важным? — все еще недоумевал Крестоманси.Муру хотелось схватить посетителя за плечи и хорошенько его встряхнуть.— Ну а как же? Вы так хорошо одеты. И миссис Шарп так считает. Она говорила, мистер Нострум оба глаза отдаст за три ваших письма.— И мистер Нострум отдал глаза в обмен на мои письма? — в изумлении воскликнул Крестоманси. — Едва ли они того стоят.— Нет, он всего лишь дает Гвендолен уроки в обмен на них, — успокоил его Мур.— Что? В обмен на собственные глаза? Как это неловко! — усмехнулся Крестоманси.К счастью, послышались быстрые шаги, и в кухню, запыхавшись, влетела сияющая и ликующая Гвендолен.— Мистер Крестоманси?!— Просто Крестоманси, — поправил ее Незнакомец. — Он самый, А ты, вероятно, Гвендолен?— Да. Мистер Нострум сказал мне, что там экипаж, — выдохнула она.За ней, на цыпочках и почти не дыша, впорхнула миссис Шарп. К радости Мура, они принялись наперебой беседовать с гостем. Крестоманси, наконец, позволил увести себя в гостиную, где хозяйка почтительно предложила ему чашку чая и блюдце еле живых пряничных человечков. Мур с симпатией заметил, что и Крестоманси не хватило духу их съесть. Он только выпил чашку чая — пустого, без молока и сахара, — и спросил миссис Шарп о том, как Гвендолен и Мур оказались в ее доме. Та, понятное дело, изо всех сил пыталась внушить важному гостю, что опекает детей совершенно бескорыстно, из одного только добросердия. Ей так хотелось, чтобы Крестоманси, подобно членам городского совета, взял на себя ее расходы.Но Гвендолен решила проявить честность.— Наше содержание оплачивает город, — невозмутимо пояснила она, — поскольку все переживают из-за несчастного случая.Мур облегченно вздохнул, хотя и почувствовал, что сестра уже вот-вот выбросит миссис Шарп, как старое платье.— Что ж, тогда я должен побеседовать с мэром, — объявил Крестоманси, вставая и вытирая свой роскошный цилиндр элегантным рукавом.Хозяйка заметно сникла. Ей тоже стало понятно, что затевает Гвендолен.— Не беспокойтесь, миссис Шарп, — ободрил ее гость. — Никто не станет вводить вас в убыток. — Прощаясь за руку с Муром и Гвендолен, он сказал: — Мне, конечно же, следовало навестить вас раньше. Простите меня. Понимаете, ваш отец был ужасно груб со мной. Надеюсь, мы скоро увидимся снова.Затем Крестоманси сел в экипаж и уехал, оставив миссис Шарп раздосадованной, Мура — обеспокоенным, а Гвендолен — ликующей.— Чему ты так радуешься? — поинтересовался Мур у сестры.— Он так проникся нашей сиротской участью, — торжествовала она. — Теперь он будет опекать нас. Моя судьба решена!— Не болтай чепухи! — огрызнулась миссис Шарп. — Твоя судьба ничуть не изменилась. Хоть он и явился сюда во всей красе, он ничего такого не говорил и уж тем более ничего не обещал.— Но вы же не видели того душераздирающего письма, которое я ему написала, — самонадеянно ухмыльнулась Гвендолен.— А что толку? Было бы что раздирать! — парировала миссис Шарп.И Мур был склонен с ней согласиться. К тому же он с ужасом понял, что до появления Гвендолен и миссис Шарп он каким-то образом умудрился так же оскорбить Крестоманси, как это некогда сделал его отец. И если Гвендолен об этом узнает, ему несдобровать.К крайнему изумлению Мура, права оказалась Гвендолен. В тот же день их посетил мэр и объявил, что Крестоманси уладил все дела. Теперь Мур и Гвендолен могут поселиться в его доме, став членами его семьи.— И вряд ли мне нужно объяснять вам, дружочки, как крупно вам повезло, — сказал мэр, глядя на Гвендолен, которая с радостным воплем бросилась обнимать угрюмую миссис Шарп.Мур еще никогда так не волновался. Он дернул мэра за рукав:— Прошу вас, сэр, объясните мне, кто такой Крестоманси.Мэр ласково потрепал его по затылку.— Это весьма значительный джентльмен, — важно произнес он. — Вскоре, мой мальчик, вы будете запанибрата со всеми коронованными особами Европы. Ну, что ты об этом думаешь, а?Мур не знал, что ему об этом думать. Слова мэра ровным счетом ничего ему не объяснили, а только еще больше взволновали. Видимо, Гвендолен действительно написала очень трогательное письмо.Итак, в жизни Мура должна была произойти еще одна важная перемена, и он подозревал, что и эта перемена — к худшему. Всю следующую неделю, пока жены членов городского совета покупали им новую одежду, а Гвендолен становилась все более взбудораженной и ликующей, Мур скучал по миссис Шарп и всем остальным (даже по мисс Ларкинс) так сильно, будто уже расстался с ними. Когда ему и Гвендолен пришло время садиться в поезд, город устроил им великолепные проводы, с флагами и оркестром медных духовых. Это еще больше огорчило Мура. Он нервно ерзал на краешке сиденья, боясь, что впереди его ждет неизвестность, а может, даже и всякие напасти.А Гвендолен, напротив, была в отличном расположении духа. Она разгладила на коленях нарядное новое платье, изящно поправила миленькую новую шляпку и элегантно откинулась в кресле.— У меня получилось! — победоносно воскликнула она. — Разве я не молодец?— Нет, — печально проговорил Мур. — Я уже скучаю по дому. Что ты наделала? Чему ты так радуешься?— Тебе не понять, — снисходительно ответила Гвендолен. — Но я, пожалуй, кое-что тебе объясню. Наконец-то я выбралась из этого захолустья с его пустоголовыми членами городского совета и никчемными колдунами! А главное, сам Крестоманси оробел передо мной! Хоть это ты заметил?— Ну, не знаю, — протянул Мур. — Я видел, как ты старалась ему понравиться…— Замолчи сейчас же, а то я тебе такие судороги устрою! — разозлилась Гвендолен. И когда поезд, издав прощальный гудок, медленно пополз вдоль перрона, она изящно помахала духовому оркестру затянутой в перчатку ладошкой — ни дать ни взять особа королевской крови. Мур понял, что сестра всерьез готовится править миром. Глава третья Через час поезд уже прибыл в Боубридж, где брату с сестрой и надо было выходить.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4