Ему повезло: в учительской была мисс Ходж. Как верно подметили Тереза Муллетт и Эстель Грин, мистер Крестли был влюблен в мисс Ходж. Но, разумеется, он никогда и ничем этого не выдавал. Вероятно, во всей школе об этой страшной тайне не подозревала только сама мисс Ходж. Мисс Ходж была маленькая и аккуратненькая, она носила аккуратненькие серенькие блузки и юбки, а прическа у нее была даже аккуратней и прилизанней, чем у Терезы Муллетт. Мисс Ходж раскладывала книги на столе в аккуратненькие стопочки и не прервала этого занятия, пока мистер Крестли срывающимся голосом не рассказал ей про записку. Тогда мисс Ходж удостоила записку беглого взгляда.— Нет, не знаю, кто это написал. — Она качнула головой и снова взялась за книги.— Но что же мне делать? — взмолился мистер Крестли. — Даже если это правда, сколько же злобы в этом ребенке! А вдруг это действительно так? Вдруг кто-то из них… — На него было больно смотреть. Ему страшно хотелось, чтобы мисс Ходж хотя бы голову подняла, но ведь слова вроде “колдун” или “ведьма” при дамах не произносят! — Не хочу произносить это слово при даме…— Меня с детства приучили с состраданием относиться к ведьмам и колдунам, — ровным тоном заметила мисс Ходж.— О, и меня тоже! Нас всех так воспитали, — поспешно оправдался мистер Крестли, — просто я не знаю, как поступить…Мисс Ходж подравняла очередную стопку.— Скорее всего, это просто глупая шутка, — сказала она. — Не обращайте внимания. Разве вам не пора на урок в четвертом “икс”?— Да-да, пора, — с побитым видом согласился мистер Крестли. Пришлось ему поспешить прочь, а мисс Ходж так ни разу и не взглянула на него.Мисс Ходж старательно выравнивала стопку книг, пока не удостоверилась, что мистер Крестли наконец ушел. Тогда она пригладила и без того гладкую прическу и устремилась наверх — искать мистера Уэнтворта.Мистер Уэнтворт был завуч и поэтому располагал кабинетом, в котором одиноко сражался с расписанием и прочими поручениями, поступавшими от мисс Кэдвалладер. Когда мисс Ходж постучала в дверь, мистер Уэнтворт бился над особенно заковыристой задачей. В школьном оркестре семьдесят человек, из них пятьдесят поют в школьном хоре, а из пятидесяти двадцать занимаются в театральной студии. Тридцать мальчиков-оркестрантов числятся в разных футбольных командах, а двадцать девочек состоят в школьной хоккейной сборной. Примерно треть из них играет еще и в баскетбол. Все волейболисты занимаются в театральной студии. Спрашивается: как составить расписание работы секций и кружков так, чтобы не получилось, что всем придется быть в трех местах одновременно? Мистер Уэнтворт отчаянно скреб оставшуюся на затылке шевелюру.— Войдите, — буркнул он, увидел раскрасневшуюся, сияющую, взволнованную мисс Ходж и понял, что сил на разговоры с ней у него решительно нет.— Сколько злобы в ребенке! И как только такое возможно? — донесся до него голос мисс Ходж. — Но я, кажется, знаю, как разоблачить писавшего! — Теперь голос звучал бодро и радостно. — Это кто-то из второго “игрек”! Может быть, мы подумаем над этим вместе, мистер Уэнтворт? — Она призывно склонила головку к плечу.Мистер Уэнтворт никак не мог понять, о чем это она. Он снова поскреб шевелюру и уставился на посетительницу. Судя по всему, речь идет о какой-то интриге, которую следует подавить в зародыше.— Анонимные записки часто пишут просто для того, чтобы почувствовать собственную значимость, — отважился он на эксперимент. — Не стоит принимать их всерьез.— Но у меня прекрасный план! — запротестовала мисс Ходж. — Только послушайте…“Ну вот, подавление не состоялось…” — огорчился мистер Уэнтворт.— Нет-нет, — поморщился он. — Ладно, что там было, в этой записке? Слово в слово.Мисс Ходж немедленно приняла вид потрясенный и шокированный.— Это ужасно! — Она перешла на театральный шепот. — Там сказано, что во втором “игрек” есть колдун!Мистер Уэнтворт в очередной раз убедился в силе собственной интуиции.— Ну, что я говорил? — сказал он с облегчением. — На подобные выходки, мисс Ходж, не стоит обращать никакого внимания.— Но ведь у кого-то во втором “игрек” обнаружились нездоровые наклонности! — прошептала мисс Ходж.Мистер Уэнтворт мысленно перебрал в голове тех, кто учится во втором “игрек”, в том числе собственного сына Брайана.— Да там у всех нездоровые наклонности, — вяло буркнул он. — Или они повзрослеют, или к шестому классу все поголовно оседлают метлы.Мисс Ходж отшатнулась. Подобная грубость изрядно ее покоробила. Однако она нашла в себе силы рассмеяться. Само собой, она прекрасно понимает, что это шутка.— Забудьте, — устало отмахнулся мистер Уэнтворт. — Забудьте, мисс Ходж. — Ну вот, наконец-то можно спокойно заняться расписанием…Мисс Ходж вернулась к аккуратненьким стопочкам книг, но дух ее не был сломлен — во всяком случае, не настолько, насколько полагал мистер Уэнтворт. Ведь мистер Уэнтворт пошутил с ней! Раньше он так никогда не поступал. Это достижение! Ни Тереза Муллетт, ни Эстель Грин не подозревали, что мисс Ходж хочет выйти замуж за мистера Уэнтворта. Мистер Уэнтворт был вдовец. А когда мисс Кэдвалладер удалится на покой, мистер Уэнтворт наверняка станет директором Ларвуд-Хаус. Это вполне устраивало мисс Ходж — ведь ей надо было содержать старенького папу. Ради этого она была готова смириться и с лысиной, и с вечно озабоченным видом, и с неловкими манерами… Смущало мисс Ходж лишь то, что, смирившись с мистером Уэнтвортом — придется мириться и с Брайаном. При мысли о Брайане Уэнтворте гладкий лобик мисс Ходж прорезала морщинка. Несомненно, этот мальчик заслуживает того, как к нему относится остальной второй “игрек”. Ну ничего. В конце концов, переведем его в другую школу!Между тем на уроке музыки мистер Брубек вызвал Брайана и велел ему петь соло. Второй “игрек” с трудом продирался сквозь гимн “Словно птицы лесные порою ночной”. Завывали дети так, словно это был похоронный марш.— Лучше уж ночью в лесу, чем тут! — шепнула Эстелъ Грин своей подружке Карен Григг.Потом все запели “Что за чудо — кукабарра!”. Даже из этой развеселой песенки второй “игрек” умудрился сделать панихиду…— Что такое “кукабарра”? — шепотом спросила Карен.— Тоже птица такая, — ответила Эстель. — Австралийская.— Это никуда не годится! — разбушевался мистер Брубек. — Ну что вы как простуженные петухи? Один Брайан поет хоть сколько-нибудь пристойно!— Одни птицы на уме! — хихикнула Эстель.А Саймон Силверсон, который искренне и твердо верил, что на всем белом свете лишь он сам достоин похвалы, смерил Брайана презрительным взглядом.Мистер Брубек был так увлечен своим делом, что вздорные идеи второго “игрек” совершенно его не волновали.— “Поведай мне, кукушечка…”, — возвестил он. — Брайан, спой эту песню перед классом.Эстелъ снова хихикнула. Опять птицы! Тереза тоже хихикнула, потому что ей всегда было ужасно смешно, когда кого-то вызывали к доске. Брайан поднялся и раскрыл песенник. Вообще-то смутить его было нелегко, но тут, вместо того чтобы петь, он прочел первые строчки — так, словно глазам своим не верил.— “Кукушка — пташка вещая, кукует поутру. Поведай мне, кукушечка, когда же я умру…” — Сэр, а почему мы все про птиц да про птиц? — невинно спросил он.Чарлз подумал, что Брайан поступил очень умно — учитывая взгляд, которым его наградил Саймон Силверсон.Но Брайану это не помогло. Никто в классе его не любил. Девочки почти в один голос возмущенно фыркнули: “Брайан!”. Саймон сказал то же самое, но язвительно.— Тихо! — рявкнул мистер Брубек. — Брайан, иди сюда и пой! — Он ожесточенно ударил по клавишам рояля.Брайан застыл с песенником в руках, явно не зная, что делать. Если он не будет петь — не миновать ему нагоняя от мистера Брубека. А если будет — его точно отметелят одноклассники… Пока Брайан медлил, колдун, затаившийся в рядах второго “игрек”, взял дело в свои руки: высокое окно с треском распахнулось и в актовый зал хлынул целый поток птиц! По большей части птицы были самые обыкновенные — воробьи, скворцы, голуби, дрозды. Они кругами летали по залу, роняли перья и гадили на мебель. Однако среди них мелькали две странные взъерошенные твари с огромными клювами — они все время жутко хохотали на разные голоса, и нечто красно-желтое, орущее “Ку-ку!!!” — несомненно, попугай.К счастью, мистер Брубек решил, что окно распахнул ветер. Остаток урока все выгоняли птиц наружу. К тому времени хохочущие птицы с большими клювами уже исчезли: должно быть, колдун решил, что это слишком. Но все во втором “игрек” их точно видели!— Если это снова произойдет, — важно заявил Саймон, — нам следует собраться вместе и…Услышав это, Нирупам Сингх обернулся, отмахиваясь от хлопающих крыльев и падающих перьев, и спросил:— А откуда ты знаешь, что все это не объясняется исключительно естественными причинами?Саймон этого не знал — и счел за лучшее замолкнуть.К концу урока выгнать удалось всех птиц, кроме попугая. Попугай уселся на карниз высоко под потолком, где его было не достать, и орал оттуда свое “Ку-ку!”. Мистер Брубек выставил второй “игрек” в коридор и позвал сторожа, чтобы добраться до зловредной птицы. Чарлз вместе со всеми потащился прочь, от души надеясь, что шахматам, которые он предсказал в дневнике, конец. Он ошибался. Это было только начало.Когда сторож, ворча, пришел со своей болонкой, чтобы выгнать попугая — птицы уже и след простыл… Глава вторая На следующий день мисс Ходж решительно взялась за разоблачение автора записки.За всю школьную жизнь Нэн Пилигрим и Чарлза Моргана более кошмарного дня еще не выпадало. Утро Чарлза началось как обычно, а Нэн опоздала к завтраку — у нее порвался шнурок. За опоздание она получила выволочку дважды — от мистера Тауэрса и еще от дежурного! Свободное место оказалось только за столом, за которым сидели одни мальчишки. Нэн пробралась к столу, багровая от смущения. Все гренки уже съели — остался всего один ломтик. Когда Нэн села, Саймон схватил последний гренок. — Не везет тебе, толстуха! С дальнего конца стола на Нэн глядел Чарлз Морган. Он хотел посмотреть на нее с сочувствием, но получился, как всегда, холодный двуствольный прицел… Нэн притворилась, будто ничего не заметила, и принялась, не поднимая глаз, жевать мокрый бледный омлет…На уроках Нэн обнаружила, что Тереза и ее компания увлечены новой модой. Ничего хорошего это не сулило. Заводя новую моду, Терезины подружки выпендривались больше обычного — даже сегодня, когда все затевалось, конечно, только для того, чтобы не думать про птиц и колдунов. Новой модой было вязанье из беленького пушистенького мохера. Чтобы не запачкать, вязанье надо было заворачивать в полотенце. В классе стоял ровный гул: “Накид, две лицевые, две изнаночные…”Ближе к полудню дела приняли совсем скверный оборот. Был урок физкультуры.В Ларвуд-Хаус физкультура, как и дневники, полагалась каждый день. Второй “игрек” объединили со вторыми “икс” и “зет” — и мальчики пошли бегать на стадион, а девочки отправились в гимнастический зал. Там висели канаты.Тереза, Эстель и прочие, радостно заверещав, с омерзительной легкостью полезли на канаты. Нэн попыталась укрыться у шведской стенки. Сердце у нее так и ухнуло в кроссовки. Это даже хуже прыжков через коня. Нэн попросту не могла лазить по канату. У нее, наверное, от рождения не было нужных мускулов.А поскольку такой уж был день, мисс Филлипс тут же заметила Нэн:— Давай-ка, Нэн, ты еще не пробовала. Тереза, Делия, Эстель! Слезайте поживее, дайте Нэн тоже забраться по канату!Тереза и прочие с готовностью слезли — они прекрасно знали, что сейчас будет.Нэн увидела, какие у них лица, и скрипнула зубами. Нет уж, на этот раз она все сделает как надо. Она залезет под самый потолок, и нечего Терезе так скалиться! И тут ей показалось, что до канатов идти едва ли не километр. Нэн почувствовала, что ноги у нее в широченных физкультурных штанах стали толстыми-претолстыми и лиловыми-прелиловыми, а руки обмякли, как вареные сосиски. Когда она наконец добралась до каната, оказалось, что узел на конце болтается у нее где-то над головой. А ведь надо было как-то умудриться встать на узел!Нэн толстыми вялыми руками ухватилась за канат и подпрыгнула. В результате узел больно ударил ее в грудь, а ноги сорвались — и снова оказались на полу. Терезина компания обрадованно захихикала. Только этого еще не хватало! Им было смешно! Все даже хуже прежнего! Нэн почувствовала, что не может даже ноги от пола оторвать! Она снова ухватилась за канат и опять подпрыгнула. Еще раз. Еще…. Она прыгала и прыгала, подскакивая и шлепаясь, словно пухлый кенгуру, узел бил ее в грудь, а ноги больно стукались об пол. Хихиканье стало явственней — и в конце концов все громко расхохотались. И вот наконец, когда Нэн была уже совсем готова сдаться, она нащупала узел, перехватила веревку и повисла на канате — раскачиваясь, как ленивец, задыхаясь и обливаясь потом. Руки у нее быстро совсем онемели. Это был просто ужас! И надо еще лезть по канату! Может, лучше отпустить канат, рухнуть на пол и сломать себе шею?Мисс Филлипс стояла рядом: — Ну давай, Нэн. Вставай на узел!Нечеловеческим усилием Нэн удалось выпрямиться. Она плавно описывала в воздухе круги, а мисс Филлипс, лицо которой находилось вровень с дрожащими коленями Нэн, в сотый раз ласково и терпеливо объясняла, как залезать по канату.Нэн стиснула зубы. Надо залезть. У всех получается — значит, в принципе это возможно. Нэн закрыла глаза, чтобы не видеть усмешек одноклассниц, и стала делать все так, как говорила мисс Филлипс. Она крепко и надежно ухватилась за канат над головой. Осторожно пропустила канат между ступнями. Глаз не открывала, подтянулась на руках. Решительно подобрала ноги. Снова ухватилась за канат. Снова подтянулась — это стоило ей неимоверного напряжения. Получается! Получается!!! Наверное, дело в том, что надо хорошенько зажмуриться?
1 2 3 4 5