Там было темно, если не считать трепещущего голубого пламени спирта с солью, горевшего в кастрюле для помадки. Гостьи заняли места на диванных подушках и в неподходящем освещении определенно выглядели разношерстным сборищем. Пэтти безмолвно опустилась на свободную подушку и услужливо обратила внимание на Эвалину, которая в данный момент «выступала с трибуны».
– Ну так вот, знаете ли, прошлым летом у меня самой был замечательный случай. Оказавшись в гостях в лагере медиумов, я побывала на сеансе материализации.
– Что это такое? – спросила Розали Пэттон.
– Это сеанс, во время которого духи являются медиумам в материальной оболочке, которую они занимали в течение жизни, – снисходительно объяснила Эвалина. Розали была просто приглашенной гостьей. Она не принадлежала к духовному культу.
– А! – произнесла Розали, для которой ее объяснение едва ли что-то прояснило.
– Вообще-то я не ожидала, что что-нибудь произойдет, – продолжала Эвалина, – и уже думала о том, какая я дура, что зря потратила доллар, как вдруг медиум закрыла глаза и начала дрожать. Она сказала, что видит дух красивой молодой девушки, которая умерла пять лет назад. Девушка была в белом, ее одежда промокла насквозь, а в руке она держала гаечный ключ.
– Гаечный ключ! – вскричала Пэтти. – Ни черта себе…
– Я знаю не больше, чем ты, – нетерпеливо сказала Эвалина. – Я просто рассказываю, что произошло. Медиум не смогла выведать ее полное имя, но сказала, что имя ее начинается на букву «С». И внезапно я поняла, что это моя кузина Сьюзан, которая упала в колодец и утонула. Я не вспоминала ее много лет, но описание полностью соответствовало. И я спросила медиума, и мгновение спустя она ответила, мол, да, это Сьюзан, и она пришла, чтобы сделать мне предостережение.
Эвалина выдержала значительную паузу, а ее слушательницы с напряженным вниманием подались вперед.
– Предостережение! – выдохнула Флоренс Хиссоп.
– Да. Она велела мне никогда не есть лимонного торта.
Пэтти подавила непрошеный смех. Эвалина бросила на нее взгляд и продолжила.
– Медиум снова задрожала и вышла из транса, и она ничего не помнила из того, что говорила! Когда я сказала ей про гаечный ключ и лимонный торт, она была озадачена не меньше моего. Она заметила, что послания, приходящие из мира духов, зачастую не поддаются объяснению; несмотря на то, что они, казалось бы, могут быть связаны с пустяками, на самом деле в них содержится глубокая и скрытая истина. Возможно, когда-нибудь у меня будет враг, который попытается отравить меня лимонным тортом, поэтому, что бы ни случилось, я не должна пробовать его вновь.
– И ты не пробовала? – спросила Пэтти.
– Ни разу, – грустно молвила Эвалина.
На лице Пэтти возникло научно-исследовательское выражение.
– По-твоему, медиум сказала правду?
– У меня не было причины в этом сомневаться.
– В таком случае ты действительно веришь в привидений?
– В духов? – мягко поправила Эвалина. – Происходит много странных вещей, которых иначе не объяснишь.
– Что бы ты сделала, если б ее дух явился тебе? Ты бы испугалась?
– Конечно, нет! – возмущенно заявила Эвалина. – Я очень любила кузину Сьюзан. У меня нет причин бояться ее духа.
Снизу донесся аромат кипящей патоки, Пэтти извинилась и направилась на кухню. Ей показалось, что воздух духовных высот, на которых обитала Эвалина, чересчур разрежен для обыкновенного дыхания.
Леденцы находились на том этапе, когда их разливают по кастрюлям.
– Эй, Пэтти! – велела Присцилла, – ты ничего не делала. Беги в кладовую и принеси сливочного масла, чтобы наши руки не слипались.
Пэтти услужливо пошла вместе с поваром в подвал, не имея ни одной задней мысли о чем-либо, кроме масла. В кладовой на полке стоял завтрашний десерт – пятнадцать выстроившихся в ряд лимонных тортиков, верхушки которых аккуратно украшала белая меренга. При одном взгляде на них Пэтти овладело греховное искушение. Она боролась с ним одно здравое мгновение, но, в конце концов, сдалась. В то время как Нора склонила голову над бочонком масла, Пэтти раскрыла окно и ловко просунула один тортик сквозь железную решетку на наружный карниз. Когда Нора подняла голову, окно было уже закрыто, а Пэтти с невинным видом переводила надпись на этикетке на бутылке с оливковым маслом.
Посасывая леденцы в укромном уголке кухни, Пэтти оживленно поведала свой план Конни и Присцилле. Конни неизменно была готова пойти на любое затеваемое озорство, тогда как Присциллу приходилось иной раз убеждать. Она начинала – и это было в высшей степени некомфортно – совершенствоваться в моральном плане, и двум ее подружкам, которые пока были лишены добродетелей и не напрягались по этому поводу, иногда было трудно к чему-либо ее принудить.
Наконец Присцилла дала ворчливое согласие, а Конни с энтузиазмом вызвалась достать гаечный ключ. Являясь капитаном спортивной команды, она могла справиться с делом лучше, чем Пэтти. Во время своего мимолетного визита на конюшню, якобы для того, чтобы посоветоваться с Мартином относительно свежей разметки теннисных кортов, она выбрала на свое усмотрение гаечный ключ из его слесарного инструмента, накрыла его невзначай свитером и благополучно вынесла. Свои трофеи они с Пэтти тайными окольными путями переправили в Райскую Аллею. Во время перехода они пережили массу тревожных моментов, над которыми приглушенно хихикали, и, наконец, гаечный ключ и торт – со слегка помятой шапкой из меренги, но в котором все еще определенно можно было признать лимонный – были благополучно спрятаны в тайник под кроватью Пэтти, где стали дожидаться своей роли в ночном приключении.
Сигнал к отбою, как обычно, прозвучал в полдесятого, но никто его не слышал. Повсюду царил дух неугомонного веселья. Младшие девочки из Детского Сада шумно резвились в коридорах, бросаясь друг в друга подушками, пока сама Вдовушка сурово не велела им отправляться в постель. Было почти десять часов, когда любители тянучек из патоки вымыли свои липкие руки и поднялись наверх.
Пэтти ждала делегация участников картофельного соревнования с новостью, что она выиграла приз. Любопытная толпа собралась посмотреть, как она откроет коробку. В ней оказался погребальный венок из жести, который этой зимой выставлялся в витрине сельского гробовщика, – Козочка купила его по дешевке, благодаря насиженным мухами пятнам, которые невозможно было соскрести. Венок водрузили на конец примитивной хоккейной клюшки и промаршировали с ним по коридору под мелодию «Тело Джона Брауна», в то время как Мадмуазель напрасно ломала руки и умоляла не шуметь.
– Mes ch?res enfantes … уже десять часов. Soyez tranquilles . Пэтти… Mon Dieu … Какая плохая ты! Маргарита Маккой, ты меня не слушать? Nous verrons ! Идите в свою комнату, сию минуту! Вы не из моего холла. Дети! Я умоляю. Ложитесь спать… все… tout de suite !
Процессия зааплодировала и продолжила свое шествие, пока из Восточного Коридора не спустилась мисс Лорд и не велела замолчать. Разгневанная мисс Лорд оказывала эффективное воздействие. В Райской Аллее ненадолго установился мир после войны, и она вернулась в свой «лагерь». Но все снова разгалделись, когда обнаружили, что по всем кроватям в Аллее кто-то щедро рассыпал гранулированный сахар. Подозрение пало бы на Пэтти и Конни, если бы их собственные постели не собрали обильный урожай. Только через полчаса кровати перестелили, и школа, наконец, погрузилась в сон.
Когда дежурная учительница совершила свой последний обход и все стихло, Пэтти откинула покрывала на постели и осторожно ступила на пол. Она была полностью одета, только сменила обувь на комнатные тапочки на мягкой подошве, более подходящие для ночных приключений. К ней присоединились Присцилла и Конни. К счастью, высоко в небе светила полная луна, и искусственный свет им не понадобился. С помощью своих двух ассистенток Пэтти обернула вокруг себя простыни со своей постели, превратив их в два широких крыла, и надежно закрепила их английскими булавками. На голову ей напялили наволочку и углы завязали в виде ушей. На мгновение они замешкались с ножницами наготове.
– Скорее сделайте прорезь для носа, – шепнула Пэтти. – Я задыхаюсь!
– Какая жалость портить отличную наволочку, – заметила Присцилла, испытывая легкий приступ вины.
– Я брошу немного денег в ящик для пожертвований, – обещала Пэтти.
Были сделаны прорези для носа и глаз; при помощи жженой пробки добавили оскаленный рот и дьявольски изогнутые брови. Наволоку крепко обвязали вокруг шеи, дабы она не могла соскользнуть с головы, перекошенные уши болтались. Это был самый удивительный призрак, который когда-либо покидал почтенную могилу.
Эти приготовления заняли какое-то время. Было уже без десяти двенадцать.
– Я подожду, пока пробьет полночь, – сказала Пэтти. – Тогда я влечу в комнату Эвалины, начну размахивать крыльями и шептать: «Приди!» Гаечный ключ и торт я оставлю в изножье ее кровати, чтобы она знала, что это ей не приснилось.
– Что если она завизжит? – спросила Присцилла.
– Она не станет визжать. Она любит привидения, особенно кузину Сьюзан. Сегодня вечером она говорила, что будет рада с нею встретиться.
– Но что если она все-таки завизжит? – настаивала Присцилла.
– О, проще простого! Я рвану обратно и прошмыгну в постель. Прежде чем кто-нибудь проснется, я буду безмятежно спать.
Они совершили разведывательную вылазку в пустые коридоры, чтобы убедиться, что все спокойно. Из открытых дверей доносилось лишь ровное дыхание. К счастью, Эвалина жила в одноместной комнате, которая, однако, к сожалению, находилась в самом дальнем конце Восточного Крыла, напротив комнаты, где, собственно, проживала Пэтти. Конни с Присциллой, в комнатных тапочках и кимоно, осторожно крались за Пэтти, которая пустилась в свой полет по Аллее. Она дефилировала взад-вперед и размахивала крыльями в лунном свете, струившемся сквозь стеклянную крышу в центральном холле. Обе зрительницы вцепились друг в друга и задрожали от восхищения. Несмотря на то, что находились «за кулисами» и помогали гримироваться, они получили ясное впечатление о том, что станется с той, которую неожиданно поднимут с постели, с той, которая верит в привидения, и они побаивались об этом думать. Вступив в Восточное Крыло, они вручили Пэтти торт и гаечный ключ и ретировались в родные пенаты. В случае если поднимется переполох, они не желали, чтобы их обнаружили слишком далеко от их комнат.
Пэтти пронеслась по коридору мимо открытых настежь дверей в комнату Эвалины, где заняла центральную позицию в пятне лунного света. Несколько «Приди!», произнесенных замогильным голосом, не вызвали реакции. Эвалина спала как сурок.
Пэтти тряхнула ножку кровати. Спящая слегка вздрогнула, но не проснулась. Это раздражало. У привидения не было намерения шуметь, чтобы проснулись соседи. Положив торт и гаечный ключ на стеганое покрывало, она вновь, с настойчивостью землетрясения, затрясла кровать. Она попыталась было снова завладеть своим имуществом, как вдруг Эвалина села и бешеным рывком подтянула одеяло к подбородку. Пэтти едва успела спасти торт – гаечный ключ с грохотом упал на пол. И этот грохот для обостренных чувств Пэтти эхом разнесся и усилился из самых недр холла. У нее не было возможности махать крыльями и бормотать: «Приди!». Эвалина не стала ждать ее реплики. Она открыла рот во всю ширь и один за другим издала несколько пронзительных визгов такой оглушительной силы, что на мгновение Пэтти была настолько ошеломлена, что не могла и шагу ступить. После чего, продолжая сжимать в руках торт, она повернулась и побежала.
К ее ужасу, впереди слышались ответные крики. Казалось, будто весь дом проснулся и громко орет. Она слышала, как хлопают двери и испуганные голоса вопрошают о причине шума. Она было сделала резкий бросок к своей комнате, надеясь, что суматоха и темнота помогут ей сбежать, как вдруг в конце коридора возникла мисс Лорд, облаченная в яркий цветастый халат. Пэтти неслась прямо ей в руки. Задыхаясь от ужаса, она повернула обратно к визжащей Эвалине.
Она уже поняла, что попала в ловушку.
Из Восточного Крыла в помещения для прислуги вел узкий коридор. Она нырнула в него. Если ей удастся добежать до черной лестницы, это будет означать, что она спасена. Она толкнула дверь, слегка приоткрыв, и, к ее ужасу, была встречена еще более пронзительным визгом. Прислуга пребывала в состоянии паники. Она увидела Мэгги, завернутую в розовое полосатое одеяло, которая стремглав неслась мимо; общую сумятицу перекрыл роскошный ирландский акцент Норы:
– Помогите! Убивают! Я видела вора!
Она закрыла дверь и отпрянула в коридор. За ее спиной Эвалина продолжала истерически вопить:
– Я видела привидение! Я видела привидение!
Впереди крик «Воры!» становился громче.
Крайне изумленная этим двойным проявлением чувств, Пэтти плотно прижалась к стене в приятном сумраке коридора и от всей души возблагодарила бога за то, что предложенное электрическое освещение пока не было проведено. Дюжина голосов просила найти спички, но, по всей видимости, их не обнаружили. Испытывая удушье, она с силой дернула за наволочку, завязанную вокруг шеи, однако Конни крепко затянула ее белым бантом, и узел был сзади. В любом случае, даже если она снимет свой маскарад, она все равно погибла, если ее найдут. Ибо на ней, к тому же, было белое вечернее платье, и даже воображение Пэтти не могло придумать оправдания этому в двенадцать ночи.
Поиски приближались, впереди она увидела неясный свет лампы. В любой момент они могли открыть дверь в коридор. Единственным убежищем поблизости – и то, весьма временным – был бельевой склад. Она нащупала дверную ручку и юркнула внутрь. Если бы ей удалось найти ворох простыней, она нырнула бы в них на самое дно, в надежде, что ее не заметят, и сама почти превратилась бы в простыню. Но была суббота, и все белье отправили вниз: длинный, скользкий наклонный желоб вел из комнаты в прачечную, находившуюся в подвальном помещении двумя этажами ниже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22