— Я люблю ее! — крикнула я. — Когда она уезжает?
— Прямо сейчас, — ответила мама. — Да, Пэт и впрямь торопится сбыть ее с рук… но с другой стороны, к чему тянуть? Приехала социальная служащая, помогает Тане собраться.
— Прямо сейчас?! — переспросила я. — Мне надо с ней попрощаться!
— Ни в коем случае, — запретила мама.
— Стоит ли, Мэнди? — усомнился папа.
— Я только скажу ей «до свидания», — сообщила я. — И вы меня не остановите.
На столе в гостиной лежали горкой мои вещи — головоломки, книги, большой набор разноцветных фломастеров. Я быстро оглядела стол и схватила эту маленькую радугу. И пока мама с папой стояли в замешательстве, я выскочила из гостиной, промчалась по коридору и выбежала на улицу.
Папа подоспел, когда я уже барабанила в дверь миссис Уильямс.
— Мэнди, успокойся, идем домой, — сказал он.
Миссис Уильямс открыла дверь, с удивлением глядя на нас.
— Вы правда отдаете Таню? — спросила я.
Миссис Уильямс ошеломленно кивнула.
— Так будет лучше, — неуверенно произнесла она.
— Можно я с ней попрощаюсь?
Миссис Уильямс посмотрела на папу.
— Ладно, беги, — сдался папа. — Только мигом. Я подожду.
Я пронеслась по лестнице наверх и ворвалась в Танину комнату. Социальная служащая складывала ее вещи в большой пластиковый пакет. Таня сидела на кровати, не шевелясь.
— Привет, Мэнди, — сказала она бесцветным голосом.
— Таня! Таня! — закричала я, бросаясь к ней. — Ты правда уезжаешь?
Ее кулаки были сжаты. И лицо, казалось, сжалось в кулачок.
— Да. Пэт вышвырнула меня из дома, — подтвердила она.
— Таня, не говори так. Ты ведь знала, что тебя не удочерили, а взяли на время, — сказала служащая. — Мы постараемся найти тебе новую семью. А пока посмотрим, может быть, в новом приюте тебе понравится больше, чем в старом.
— Все они одна помойка, — сказала Таня. — Помойка для никому не нужных детей.
— Ты нужна мне, Таня! — воскликнула я.
Она слегка, с грустью, улыбнулась.
— Можно мне попрощаться с подругой? — спросила она. — Может, вы оставите нас одних на пару минут?
Служащая выпрямилась и вздохнула:
— Хорошо. Но только на одну минуту. Мне как раз надо обсудить кое-что с миссис Уильямс.
Она вышла из комнаты. Мы с Таней сели на кровать. Я отчаянно пыталась найти слова — и не могла.
— Таня, Таня, — сказала я и сжала ее с такой силой, что мы чуть не упали.
Коробка с фломастерами перевернулась. По полу рассыпалась маленькая радуга.
— Осторожней! — сказала Таня. — Что же ты наделала? — Она легонько потрепала меня по плечу и высвободилась. — Давай их собирать. Еще растеряешь. Зачем ты их только принесла? Думала, у нас будет время порисовать?
Я встала на колени, ища фломастеры, закатившиеся под кровать.
— Я принесла их тебе, Таня, — сказала я. — Подарок на память.
— Мне? Все? — поразилась Таня.
— А ты думала, один на выбор? — улыбнулась я, легонько толкая ее в бок. — Ну конечно, все.
— Ты что? Твои любимые радужные фломастеры! Что скажет твоя мама?
— Это не ей решать. Фломастеры мои, кому хочу, тому и дарю. Я хочу подарить их тебе.
— Ой, Мэнди, это лучший в мире подарок, — сказала Таня. Она потерла глаза. Веки казались красными и воспаленными. Я не могла понять, слезы это или макияж. Она вновь заставила себя улыбнуться. — Смотри, не хватает зеленого и синего. Давай-ка искать, раз уж это теперь мой набор!
Мы нашли недостающие фломастеры и положили их на место. Таня провела пальцем по колпачкам. Фломастеры тихо тренькнули.
— Мой подарок, — сказала Таня. Оглядела комнату. Придвинула к себе полупустой мешок, в который уместились все ее вещи. — Я тоже хочу тебе что-нибудь подарить.
— Вовсе не обязательно. Правда. Ты мне уже столько всего надарила. Бархатную резинку и…
— Я хочу сделать тебе особенный подарок. Ведь ты отдала мне свою любимую вещь.
Таня перевернула мешок и вывалила его содержимое на ковер. Разгребла кучку — и ее лицо озарилось. Она протянула мне… свой фиолетовый топ с искрой.
— Держи! Это тебе, Мэнди!
— Ты что! Это же твой любимый!
— Потому я тебе его и дарю. Моя любимая вещь для моей любимой подруги, — просто ответила Таня.
Мы в последний раз обнялись. Пришло время прощаться.
ВСЕ ЦВЕТА РАДУГИ
Я не могла поверить, что Тани больше нет. Я то и дело решала: расскажу ей о том, об этом и вспоминала, что рассказывать некому. Едва заслышав на улице шаги, я подскакивала к окну хоть и знала наверняка, что это не она.
Я бродила по дому, не находя себе места. Я перестала верить в Миранду Радугу. Я застряла в шкуре Мэнди Уайт, и это было невыносимо.
Мама и папа изо всех сил пытались меня развлечь. Мама без единого упрека купила мне новый набор фломастеров.
— Ты молодец, что подарила Тане свой прежний набор, — сказала она.
— Ты даже не хотела отпустить меня попрощаться, — напомнила я.
— Я была сама не своя. Подумай, мне пришлось ехать за тобой в полицейский участок, — оправдывалась мама.
— Ты всегда не любила Таню. Ты не хотела, чтобы мы дружили, — вспылила я.
— Не вини маму так сильно, — сказал папа. — Мы запретили тебе видеться с Таней только после того, как узнали, что она воровка. Зря ты считаешь, что она нам не нравилась. Таня была замечательной девочкой, веселой, доброй…
— Она и сейчас замечательная и добрая. Почему ты говоришь о ней так, будто она умерла? — не выдержала я. — Пускай ее нет рядом, все равно она моя самая лучшая подруга. А мама всегда была против нашей дружбы, признайся, мама.
— Тише, тише, Мэнди, — сказала мама. — Признаю, мне не хотелось, чтобы вы дружили. И правильно не хотелось. Только не надо так на меня смотреть. Я ничего не имею лично против Тани. Просто она была чересчур взрослой для тебя, и к тому же из неблагополучной семьи.
— Мелани со мной одного возраста, она из благополучной семьи, хорошая девочка, правда? Жаль, она бросила меня ради Ким и Сары и чуть не затравила до смерти! Они издевались надо мной! А плохая Таня меня защищала!
Я не просто произнесла, я выкрикнула эти слова. Я думала, родители рассвирепеют. Но они беспомощно переглянулись.
— Мне нечего возразить, Мэнди, — вздохнул папа.
— Ты несколько упрощаешь, — сказала мама. — Но сейчас мне стыдно, что я не попыталась понять и принять Таню.
— Теперь легко говорить, ведь ее больше нет, — огрызнулась я.
Я убежала наверх, хлопнув дверью. Сначала я просто лежала на кровати, сжимая в руке Оливию и представляя, что ее оранжевый мех — это Танины волосы. Затем я села и нарядила ее в Танин топ, фиолетовый с блестками. Он оказался куда длиннее обезьяньего тельца и струился шлейфом, как шикарное вечернее платье.
Я примерила топ на себя. Сняла очки и близоруко прищурилась в зеркало. Блестки переливались и завораживали. Я могла бы заставить себя поверить, что выгляжу роскошно и стильно, настоящая Миранда Радуга. Вместо этого я надела очки и увидела в зеркале Мэнди Уайт, смешного, неуклюжего ребенка. Топ свободно болтался на моей плоской груди и обтягивал по-детски округлый живот.
— Мэнди! — Мама постучала в дверь.
Я быстро сорвала топ, не в силах вынести и мысли о том, что мама будет надо мной смеяться. Голова запуталась в складках, я дернула ткань, и очки соскочили с носа. Они с сухим щелчком ударились о комод и вновь разлетелись надвое.
— Ох!
— Что такое, Мэнди? — Мама вошла в комнату.
— Очки! Я их снова разбила.
— Ничего, попросим папу снова их склеить. А вообще-то пора купить тебе новые, — сказала мама.
— Настоящие, модные? Как у взрослых? — с надеждой спросила я.
— Договорились. Только не слишком дорогие.
— А можно мне заодно настоящую взрослую прическу? Взрослые очки глупо смотрятся с детскими косичками, — сказала я.
— Ну… посмотрим, — сказала мама. — Если для тебя это так важно, я, пожалуй, соглашусь. В конце концов, это твои волосы. — Мама помолчала. — Но одно я тебе решительно не позволю, Мэнди. Я не хочу, чтобы ты носила этот топ с блестками. Дома — куда ни шло. Но не на людях.
— Да он мне и не по фигуре, — сказала я. — Вот Тане он чудесно шел.
— Пожалуй, — сказала мама.
— Я по ней страшно скучаю, — призналась я. — Она обещала писать, но вряд ли напишет — она это не любит.
— Я вижу, что ты скучаешь, милая. Я все понимаю. Но поверь, вскоре у тебя появятся новые друзья. Знаешь что? Давай позвоним тому мальчику, который беспокоился о тебе после аварии. Артуру.
— Нет! Что ты. Я буду чувствовать себя глупо.
— Если хочешь, я поговорю с его мамой.
— Не надо! Не хочу. Я не стану ни с кем общаться, — сказала я.
Папа взял на работе отпуск и водил меня то в парк, то в кино. Он даже свозил меня в Лондон. Мы целый день ходили по музеям. Я притворялась, что мне весело, хотя мне было ничуть не веселее, чем дома, в одиночестве.
Мама пролистала газеты в поисках летних занятий и записала меня в литературный кружок при библиотеке.
В субботу она повела меня за новыми очками. Я перемерила сотни пар: круглые и маленькие, как совиные глаза, квадратные в пол-лица, блестящие и узкие, лисьи. Была бы со мной Таня, она бы подсказала, что мне идет. Мама выбрала розовые, девчачьи, с крошечными кроликами на ободках. Но я знала, что никогда больше не надену ничего с кроликами. Особенно розовое.
— Но розовый тебе так идет, Мэнди, — огорчилась мама.
— Только не розовый, мам. Любой другой. Красный. Оранжевый. Фиолетовый.
Я перебирала очки всех цветов радуги. И вдруг заметила ИХ. Не слишком маленькие. Не слишком большие. Полосатые. Красные, оранжевые, желтые, зеленые, голубые, синие, фиолетовые. Всех цветов радуги одновременно.
— Мам, я выбрала! Можно мне эти, радужные?
Очки оказались дорогими, но в меру, и мама позволила. Мы сели за столик и съели по мороженому, пока в них вставляли стекла. Я выбрала клубничное, обсыпанное разноцветной крошкой. Мама тоже не удержалась и взяла себе порцию, хотя сидела на очередной диете.
— Как жаль, что с нами нет Тани, — внезапно сказала мама.
Мы доели мороженое в молчании.
В понедельник мама задержалась перед работой, чтобы отвести меня в литературный кружок. Она хотела зайти со мной внутрь, но я сказала, что справлюсь сама. Не хватало еще, чтобы старшие ребята решили, будто я беспомощное дитя.
Я зря волновалась. Никого старше меня там не было. И всего один ровесник. Артур!
Он сидел в дальнем углу зала вместе с двумя мальчишками. Все стулья за его столом были заняты. Да я и не хотела навязываться. Артур не слишком мне обрадовался. Порозовел и смущенно кивнул.
Мне не хотелось вгонять его в краску перед незнакомыми мальчишками. Вдруг это его друзья?
Я не знала, куда приткнуться. Не садиться же с малышами, выводившими неровные печатные буквы цветными мелками.
За другим столом сидели две девочки лет семи.
— Присоединишься к Саре и Джули? Они сочиняют сказку о Кролике, который жил в лесу, — предложила библиотекарша.
— Нет, спасибо, — отказалась я. — Мне не хочется писать о кроликах. Лучше я сочиню свою историю.
Я села за стол одна. Библиотекарша принесла мне бумагу, карандаши и мелки, но у меня был свой блокнот и новые радужные фломастеры. Я почувствовала на себе взгляд Артура и поспешила наклониться над страницей. Не хватало еще, чтобы он подумал, будто я пытаюсь привлечь его внимание.
Я записала историю, которую мы сочинили вместе с Таней, про Таниту Лав и Миранду Радугу. Мне стало очень грустно и одиноко. В ушах стоял Танин голос, сочиняющий новые и новые подробности.
— Все в порядке, Мэнди? — спросила библиотекарша, подходя ко мне.
— Все просто замечательно, — сказала я, смущаясь. Я загородила от нее блокнот, не желая делиться воспоминаниями.
Библиотекарша перешла к дальнему столу. Двое мальчишек сочиняли истории о похождениях героев видеоигр. Им давно наскучило, и они перебрасывались ластиками, издавая пронзительные звуки: «Пиу!» — «Блямс!» Библиотекарша вздохнула и заглянула через плечо Артура.
— О чем ты пишешь сегодня, Артур? — спросила она, выжидающе улыбаясь. Похоже, Артур был частым гостем в библиотеке.
«Пиу!» и «Блямс!» закатили глаза и изобразили, будто их тошнит.
— Так… ни о чем… правда, ни о чем… — пробормотал Артур.
— «Рыцарь, который не вступился за даму», — громко прочитала библиотекарша.
— Рыцарь, который не вступился за даму! — передразнил «Пиу!».
— Вот дурацкое название! — хихикнул «Блямс!».
— В самый раз для такого нюни! — сказал «Пиу!».
— Нюни и зануды, как его трусливый рыцарь! — добавил «Блямс!».
— Мальчики, прекратите, это не смешно, — сказала библиотекарша. — Не обращай на них внимания, Артур.
Артур ничего не ответил. Он не смотрел на нее. Не смотрел на мальчишек. Не смотрел на меня.
А я смотрела на него сквозь радужные очки, не отводя взгляда. Встала и подошла к их столу.
— Можно почитать, Артур? — сказала я. — Не слушай их, они еще не доросли до короля Артура и рыцарей Круглого стола. Им интереснее видеоигры для дошкольников.
«Пиу!» и «Блямс!» захлебнулись от возмущения. Библиотекарша захлопала глазами. Артур залился краской. И протянул мне тетрадь.
— Держи, — сумрачно произнес он.
Но я видела, что он больше не сердится. Я придвинула стул и села с ним рядом, но «Пиу!» и «Блямс!» начали кидаться в нас ластиками и толкать под руку, не давая писать. Мы с Артуром переместились за мой столик.
Я решила, что буду ходить на литературный кружок каждый день. Мы с Артуром садились вместе. Мы сочиняли историю о прекрасной ведьме Мирамэнди, жившей во времена рыцарей, и всемогущем колдуне Темном Арте. Мы писали каждый по главе, рисовали иллюстрации и раскрашивали их фломастерами.
Я знала, что Артур рад моему неожиданному появлению. Если он ничего и не сказал, то лишь от застенчивости. В этом мы были с ним похожи. Он не хотел, чтобы я подумала, будто он навязывается.
В обед к нам заглядывала мама Артура. Она занималась в библиотечном архиве, пока мы сочиняли свою историю. Она была бледной, как Артур, и у нее была такая же длинная пушистая челка. Они носили одинаковые плащи с капюшонами. Мама Артура была не такой, как другие мамы, но с ней оказалось очень весело. Она подсказала нам парочку особенно зловещих заклинаний и рассказала о ядовитых зельях и травах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13