— Оба мы наденем спортивные кимоно. Если я погибну, значит, виною тому досадный несчастный случай во время тренировки. Фукида засвидетельствует, что ты невиновен… Ну а ты все-таки подготовь признание в письменной форме. В случае своей победы ты сможешь его уничтожить. Согласен?
Макамура медленно, церемонно поднялся.
— Там ты найдешь для себя подходящую одежду, — он указал Дэмуре на дверь, украшенную иероглифом «спокойствие».
Господина Кадзэ не оказалось на месте. Куяма какое-то время околачивался в приемной Шефа, обдумывая свой устный доклад, но затем сообразил, что, чем ждать попусту, лучше составить письменное донесение. Преимущества такой формы отчета были неоспоримы. Куяма вернулся в свой кабинет и попытался освободить место на столе: отодвинул в сторону письма, все еще ждущие ответа, неоформленные протоколы, непрочитанные сводки — словом, попытался устранить недостойный японского полицейского беспорядок. Еще немного, и под ворохом бумаг скрылся бы ничем не примечательный коричневый конверт с донесением Эноеды, но в последний момент взгляд молодого инспектора задержался на фамилии отправителя. Потрясенный Куяма держал конверт в руках, боясь вскрыть: как бы это послание с того света не обратилось в пепел.
Затем, придя в себя, он вытащил из ящика стола нож для разрезания бумаги и вскрыл конверт. Оттуда выпало школьное почасовое расписание и письмо. Куяма начал с последнего. Он сразу узнал ровный правильный почерк Эноеды. Тон послания был учтивый, чуть ли не извиняющийся.
«Уважаемый Куяма-сан! В соответствии с нашей договоренностью продолжаю совместную работу по расследованию дела об убийстве Адзато. К сожалению, вы не сумели связаться со мной, поэтому мне пришлось своим умом додумываться, какого рода помощь я мог бы оказать специалисту отдела расследований. Я полагал, что, если мне удастся установить, как провел Джонни Адзато последнюю неделю жизни, это может принести пользу делу. Ваше доверие — большая честь для меня, и, надеюсь, наше сотрудничество, к обоюдному удовлетворению, приведет к положительному результату».
Ну и витиеватое послание, Куяме бы такого ни в жизнь не сочинить! Жаль все же, что в наше время в школах не обучают эзопову языку, который дает представление об определенных вещах, не называя их своими именами. В этом письме четко вырисовывался характер Эноеды, каким его успел узнать Куяма. Отчаянная попытка прирожденного неудачника на ходу вскочить в экспресс удачи. Лесть, традиционное, вошедшее в плоть и кровь преклонение перед начальством и перед счастливчиками, от рождения. С другой стороны, сказывалась и уверенность в себе, свойственная профессионалу. Кто, как не Куяма, способен был оценить достоинства Эноеды: за полтора дня составить почасовой распорядок жизни Адзато за последнюю неделю. Бедный Эноеда! Если бы его не убили, это расследование обернулось бы для него горьчайшим воспоминанием жизни. Шеф, в лучшем случае, удовольствовался бы благодарственным письмом и разве что небольшим вознаграждением, но о переводе в центральный отдел Эноеде смешно было бы и мечтать.
Не без некоторых угрызений совести Куяма отложил письмо и взял расписание. Изумлению его не было границ: в почасовом графике почти не осталось пробелов. Внизу страницы мелкими иероглифами стояла пометка Эноеды: он готовит отдельное донесение, где будет указано, от кого, какие данные получены и кто их может подтвердить.
Взгляд Куямы невольно перескочил на среду. Утром — тренировка в саду, затем посещение конторы КМК. После этого обед в ресторане КМК на верхнем этаже здания. Вслед за этим посещение чайной. Визит на квартиру Кэндзо выпал из расписания, и, поскольку был очень кратким, Эноеде не бросился в глаза этот минутный пробел. В три часа дня — массовая драка неподалеку от станции метро «Хандзомон». Оттуда Адзато направился в Сингаку Синке Билдинг и, по свидетельству очевидцев, вел себя там скандально. Впрочем, на этот счет у Куямы не было сомнений. От Огавы Адзато направился домой и лег спать. Пробудившись ото сна, заперся у себя в комнате. Вечером ушел из дому, встретился с девицей, которую повел в бар «Зубы дракона». Там они развлекались до трех часов ночи, а затем отправились на квартиру девицы.
Куяма еще раз пробежал глазами расписание. Все отрезки времени складывались в единое целое. Но ведь если Харрис прав, то Адзато от Огавы должен был прямиком направиться к главарю банды. Однако времени у него не оставалось: в три часа тридцать пять минут он вышел из офиса, а в три пятьдесят уже был дома… Куяма безнадежно махнул рукой. Внимательно изучив расписание по часам — четверг, пятницу и конец недели, — он несколько растерялся. Нигде ни следа такого визита, который можно было как-то увязать с предполагаемым главарем банды. Неужели Адзато так и не удалось узнать его имя? Или же… Куяму бросило в жар — его и не было, этого главаря банды. Как же он раньше не додумался! Адзато проводил свой частный сыск по шаблонам приключенческих фильмов, но жизнь ведь не обязана придерживаться шаблонов. Огава наверняка был последним звеном в цепочке и не мог отослать воинственного Адзато к кому-либо другому. Огаве артист грозил разоблачением, и Огава нанял таинственного убийцу. Куяма понятия не имел, как это доказать, но чувствовал, что выиграл. Правда, с посторонней помощью, но он все же раскрыл дело об убийстве Адзато.
В гардеробной Дэмура нашел чистое, свежевыстиранное кимоно и подобрал к нему гладкий, без иероглифов, черный пояс. Взглянув в зеркало и убедившись, что одежда его в порядке, он вошел в додзе. Не обращая внимания на Фукиду, он опустился на корточки и с закрытыми глазами стал ждать противника. Тренировочный зал Макамуры был первоклассным: чистые, светлые стены, на одной из них зеркало, вдоль другой выстроились макивары; в деревянных бадьях песок и мелкие камешки для тренировки кончиков пальцев. Красиво выведенные тушью иероглифы:
«Малейший промах может обернуться пагубной ошибкой».
У третьей стены поместился крохотный алтарь, над ним — японский флаг. Взгляд Фукиды вернулся к старому сыщику. Неряшливый, плохо одетый человек на глазах превратился в личность, внушающую уважение. Было видно, что спокойствие его не напускное. В таких тренировочных залах он чувствовал себя как рыба в воде, это был его привычный мир. Затем появился Макамура. Он тоже облачился в белое, безо всяких украшений кимоно, а на потертом черном поясе сверкало лишь его имя, вышитое золотом.
Ни один из противников не стал тратить время на разминку. Оба бойца считали гораздо важнее духовную подготовку. Дэмура с просветленным лицом был погружен в медитацию вплоть до последней секунды перед появлением противника. Макамура, 'по всей вероятности, освободился от посторонних мыслей наверху, в своей комнате. На пол позади себя он положил какую-то бумагу.
— Это мое признание. Можешь взять, если сумеешь, — медленным, спокойным шагом он двинулся к Дэмуре. А тот стоял как вкопанный, лишь взгляд его менялся по мере приближения противника. Фукиде не раз приходилось наблюдать, как меняется взгляд каратиста даже во время тренировочных встреч. В нем чувствуется напряженное внимание, а после нескольких ударов, нанесенных сильнее, чем требуется, в глазах бойца появляются гнев, холодная ярость, желание сокрушить противника. Но то, что Фукида увидел сейчас, ему было в новинку. Взгляд Макамуры и прежде не отличался дружелюбием, теперь же он был полон открытой угрозы. Этот хладнокровный, мертвенно-спокойный взгляд казался страшнее, чем самый злобный. Глаза Дэмуры изменились еще больше: словно змея глядела с его обычно приветливого лица. Фукиде довелось однажды наблюдать старика в поединке, но тогда в нем не было и следа этого грозного выражения.
Макамура тоже почувствовал, что противник сильнее, чем он думал. Он остановился и застыл в неподвижности. Странный это был поединок — психологическое единоборство двух неподвижно замерших людей. А стоило любому из них сделать молниеносный выпад — и бойцу такого класса, как Фукида или Адзато, пришел бы конец. Да, борьба была в высшей степени необычной. Противники не делали обманных движений, не принимали угрожающих поз, лишь упорно следили друг за другом. Их напряженная неподвижность напоминала замерший перед взлетом реактивный самолет, в котором уже запущен мотор. Оба держались в нескольких сантиметрах от той черты, за которой каждый из них чувствовал себя в безопасности. Это точно выверенное расстояние окружало их подобно незримому защитному колпаку или некоему силовому полю, в которое никто не смеет вступить безнаказанно.
«Вот почему они не прибегают к обманным маневрам», — подумал Фукида. Он понимал, что если выйдет целым из этой передряги, то не забудет удивительного поединка вовек… Пока один из противников не высунется из-за защитного колпака, не переступит невидимую, но ощутимую границу, он волен делать что угодно. Время тянулось нескончаемо долго. Прошло не менее пяти минут, а у противников не дрогнул взгляд, не ослабло внимание, не сбился дыхательный ритм, ни один из них не давал другому ни малейшего шанса к нападению. Первым не выдержал Макамура и начал едва заметно подбираться к противнику. У Фукиды кровь застыла в жилах: сейчас сшибутся! Но нет, Дэмура не принял вызова и точно так же медленно, расчетливо отступил на несколько сантиметров. Расстояние между противниками оставалось прежним. Макамура снова двинулся вперед, на этот раз быстрее, а Дэмура попятился, с невероятной точностью сохраняя все ту же дистанцию. Шаг его был не короче и не длиннее, чем требовалось. Даже в ритме движения он приноравливался к противнику. И все же он был в худшем положении, Фукида понимал это. В таких случаях преимущество на стороне нападающего. Он все настойчивее теснит противника, пока не заставит его спасаться чуть ли не бегством, тем самым ломая и его душевное сопротивление. Единственная возможность — удачная контратака. Но Дэмура, по всей видимости, не собирался останавливать противника предостерегающим ударом. Вместо нападения он сделал шаг в сторону, удаляясь больше, чем до сих пор. Он хотел занять новую позицию, чтобы затем начать все сначала, но… судя по всему, опоздал. У Фукиды перехватило дыхание, он едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Макамура тоже оценил представившуюся возможность. Он устремился вслед за Дэмурой и теперь уже не теснил его, а гнался за ним. Дэмура скользнул назад, еще раз и еще…
Даже Фукида с его двадцатилетним опытом за плечами с трудом сориентировался в том, что произошло. В очередной раз Дэмура не отступил назад, а в тот момент, когда преследующий его Макамура нарушил заветную границу, обрушил встречный удар. Классический, общеизвестный прием, просто Дэмура выполнил его стремительнее, резче, неожиданнее, чем это удавалось обычным каратистам, и лучше сумел скрыть свое намерение. Окажись любой другой на месте его противника, и поединку пришел бы конец. Любой — но не Макамура. В то же мгновение ударил и он. Оба парировали встречные удары и вновь перешли в атаку. Последовала короткая, жестокая схватка. Дэмура внешним ребром стопы ударил противника по косточке на щиколотке, при этом правая рука Дэмуры из положения отбивающей защиту вышла из зоны удара, скользнула назад и вновь устремилась вперед, нанеся рубящий удар ребром ладони, тогда как его левая блокировала руку Макамуры. Но Макамура тоже был воплощенная стремительность: он провел удар снизу вверх коленом, ладонью свободной руки целя в лицо Дэмуре, и выставил локоть левой для защиты. Когда удар, нацеленный в пах, пришелся в солнечное сплетение, Дэмура почувствовал облегчение. В последнюю долю секунды он успел сложиться вдвое, выводя нижнюю часть корпуса из-под удара. Впрочем, его удар ногой тоже не был эффективен: лодыжки у Макамуры в результате длительных тренировок стали твердыми как камень и утратили чувствительность к боли. Дэмура решил продолжить поединок, перебросив противника через себя. Упершись стопой в ногу Макамуры, он сделал рывок. Прием был проведен чисто, но Макамура свободно подался на рывок, дал себя перебросить и мягко откатился в сторону.
И вот они снова стояли друг против друга. Дыхание их было равномерным, ни один не давал другому возможности уловить момент, когда он выдыхает воздух. Макамура снова пошел в нападение. Дэмура, судя по всему, не был готов к отпору, так как быстро попятился. Знаменитый убийца С-одного-удара теперь держался осторожнее. Внезапно Дэмура остановился: ровно столько потребовалось ему, чтобы собраться с силами. Чувствовалось, что больше он отступать не намерен. Макамура бросился на него, и в то же мгновение взметнулась рука Дэмуры. Он парировал атаку противника ребром ладони. Страшной силы встречный удар, подобный удару мечом, обрушился на локоть Макамуры на мгновение раньше, чем рука того успела подняться. Громкий боевой крик, вырвавшийся у обоих противников, заглушил хруст ломающейся кости. Боль, должно быть, была чудовищной, но Макамура и не думал сдаваться. Прижав сломанную правую руку к бедру и выставив левую на уровне груди, он ждал нападения. Дэмура даже не пытался предлагать ему сдаться. Он настороженно подбирался к Макамуре, стараясь зайти справа. Удар руки был нацелен в голову, левая нога метила в сломанный локоть. Ступня попала в цель. Макамура до крови прикусил губу, чтобы не вскрикнуть от боли. Дэмура, не давая ему опомниться, вновь перешел в атаку. Макамура теперь повернулся боком, чтобы защитить перебитую руку, но тем самым лишился возможности бить ногой с поворотом корпуса. Однако он по-прежнему оставался грозным противником. Стоило допустить малейший промах в атаке, и он способен был одной рукой или ногой прикончить противника. Однако Дэмура слишком хорошо изучил его, чтобы переоценить собственные силы. Теперь уже он теснил Макамуру, гоня его все быстрее, принуждая к бегству, стараясь подавить его психику. Макамура был лишен возможности ответить контрударом рукой назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24