Вот мать укорачивает стебель одного цветка, другой отодвигает чуть в сторону. Икебана почти не меняется, но смотреть на нее приятнее, она больше радует глаз и дает отдохновение душе.
Продавщица оказалась маленькой хрупкой девушкой. Она поклонилась посетителю и, как птичка, склонив голову набок, снизу вверх смотрела на Куяму. Губы ее улыбались. Куяма достал удостоверение и с ходу понес какую-то чушь.
— Простите за беспокойство. Я по поводу жалобы граждан…
— Да-а? — глаза миниатюрной, как куколка, продавщицы выжидательно уставились на него.
— Якобы за последнее время в округе участились случаи нарушения общественного порядка. Хулиганы нападают на людей, учиняют драки… Что вам известно на этот счет?
— У нас ничего подобного не случалось. — Девушка говорила застенчиво и быстро, щебечущим голоском, которому специально обучают теледикторш и актрис. В конце каждой фразы она наклоняла голову и робко улыбалась Куяме. Молодой человек не раз задумывался над тем, что же, собственно, привлекает его в таких девушках, но так и не мог прийти к окончательному выводу. Улыбка этих куколок — пустая маска, их учтивость — всего лишь поза, а все манеры — заученный с детства стереотип идеальной японской жены. Стоило об этом подумать, и Куяма тотчас же испытывал раздражение. Насколько не похожи они на американских девушек — по-спортивному подобранных, естественно раскованных, улыбающихся нормальной человеческой улыбкой! И все же Куяма не мог устоять перед этими миниатюрными созданиями. В глубине души он понимал, что рано или поздно женится на такой вот куколке, если ему подвернется по-настоящему очаровательная японочка. Этой продавщице обаяния было не занимать, что и заставило Куяму продолжить расспросы.
— Ну как же не случалось? А драка, что произошла здесь на днях?
— Ах вот вы о чем! Но ведь это был единственный случай, да и тот завершился благополучно. Знаете, к кому вздумали приставать хулиганы? К Адзато, знаменитому актеру и каратисту! Ну он и всыпал им по первое число!… Жаль, что он погиб так нелепо.
Девушка произнесла эти слова таким выразительным гоном, что Куяму кольнула ревность.
— Вы видели, как все это происходило?
— Нет. Но видела моя подруга, так что если нужно…
— Вы не могли бы дать ее адрес?
— Разумеется! — Девушка достала из письменного стола изящный фирменный бланк и красивыми иероглифами выписала адрес. — Но вряд ли стоит обращаться к ней, она уже рассказала все, что знала.
— Кому?
— Другому полицейскому. Вчера ведь сюда уже наведывались из полиции.
Куяма знал, что девушку распирает от любопытства, с чего бы это к ним зачастила полиция, но она никогда не задаст этого вопроса вслух. Воспитанный японец не спрашивает о том, чего собеседник не хочет говорить. А уж японская женщина и подавно не позволит себе подобной вольности. Эта куколка, владеющая искусством икебаны и каллиграфии, конечно же получила традиционное воспитание. Она никогда не заговаривает первой, не садится к столу развлечься беседой, если муж пригласил гостя к ужину, она почтительно относится к старшим, к более образованным, к людям, занимающим более высокое общественное положение, к мужчинам, к гостям. А Куяма старше по возрасту, образованнее, чем она, занимает более высокий общественный ранг и здесь, в лавке, он гость.
Куяма решил воспользоваться случаем и потешить свое тщеславие.
— Должно быть, из окружного участка, — небрежно обронил он. — Меня-то прислали из центра.
— Настолько серьезной была жалоба? — ужаснулась девушка. — Впрочем, понятно: ведь репутация округа поставлена под угрозу.
— Да, конечно, — Куяма взял листок с адресом и, прежде чем спрятать, внимательно разглядел строчки. — Красивый у вас почерк.
На сей раз девушка смутилась искренне, Куяма готов был поклясться в этом.
— Вам нравится?
— Очень, — ответил он и посмотрел ей прямо в глаза. Но ему не удалось вновь вызвать румянец. — Возможно, мне придется еще раз обратиться к вам; дело очень серьезное, сами понимаете. Не дадите ли на всякий случай свой адрес?
— О, пожалуйста!
Красиво оттиснутая визитная карточка, домашний адрес, телефон. Малышку зовут Морико. Теперь оставалось выяснить лишь одну небольшую деталь.
— Э-э… скажите, у вас есть поклонник?
И в этот момент в цветочную лавку вторгся двадцатый век, сокрушив барьеры возраста, пола, общественного ранга… Одним-единственным вопросом Куяма проиграл свое право на традиционное почтение. Из солидного полицейского чина он вмиг превратился в робеющего юнца. Девушка, доселе строго державшаяся в рамках подобострастной церемонности и позволявшая себе разве что несмелую улыбку, звонко, естественно рассмеялась и глянула на Куяму так лукаво, что это было куда дороже любой традиционной почтительности.
— Есть, — сказала она и долгим взглядом ответила на взгляд Куямы. — Но несерьезный.
Куяма как во сне побрел к выходу. Уже распрощавшись, он сообразил, что не выяснил существенную подробность: когда именно произошла драка. Но инспектор не стал возвращаться: совестно признаваться, что при исполнении служебных обязанностей он совершенно потерял голову. Куяма отыскал телефонную будку и позвонил в ближайший полицейский участок. Его расчет оказался верным. Дежурный полицейский ответил на его вопрос не задумываясь. Драка случилась в среду на прошлой неделе около трех часов дня… Что ж, если в этом районе нарушения общественного порядка происходят редко, немудрено, что это событие зафиксировано с такой точностью.
— А что, собственно, произошло?
— С чего началось, мы не знаем. Очевидцы спохватились, когда драка уже была в разгаре. Конечно, сразу же вызвали полицию, но когда мы прибыли на место происшествия, то никого из дерущихся не обнаружили. Правда, многие свидетели узнали среди участников драки Джонни Адзато.
— Вы не пытались связаться с ним?
— А как же, конечно связались. Он сказал, что направлялся в Сингаку Синке Билдинг, когда на него неожиданно напали; кто и почему — он не знает. Адзато дал отпор, и нападающие разбежались. Кстати, вы знаете, что по этому же поводу к нам обращались и из участка Синдзюку? — настороженно добавил дежурный.
— Знаю, — успокоил его Куяма. — Это был инспектор Эноеда. Скажите, Адзато шел пешком?
— Да. Он оставил машину в двух кварталах от того места. Есть там на углу автомойка. Адзато сдал машину и сказал, что зайдет за ней через час. В этом районе часто так делают, если не удается найти место для стоянки. Вот ведь судьба как распорядилась. Доехал бы Адзато на машине прямо до места, и тогда жертвой нападения оказался бы не он, а обычный прохожий, которому не отбиться с такой легкостью.
— Вероятно, — согласился с ним Куяма, хотя был иного мнения на этот счет. Он поблагодарил, попрощался и повесил трубку. Прижавшись лбом к стеклу, погрузился в размышления, игнорируя удивленные взгляды прохожих. Выходит, к Огаве можно вообще не наведываться. Из сценария известно, что на боевом пути Адзато не Огава был последней остановкой. В тот же день Адзато посетил некое увеселительное заведение, а затем, чтобы «отсечь дракону голову», нанес визит главарю всей преступной сети. Но кто он, этот главарь? Увеселительное заведение, несомненно, удастся обнаружить. Наверняка при описании этого, места Адзато следовал своему принципу верности деталей. Но вот кто возглавляет торговлю наркотиками, этого из рукописи не узнать. Эта глава останется ненаписанной. Но почему ее не написал сам Адзато? Не успел? Или, может, он и не побывал у главаря банды? Если еще в прошлую среду он решил, что должен спешить, поскольку следующий, за кем станут охотиться бандиты, это именно он, Адзато, а значит, надо опередить их и «отсечь голову дракону», то с какой стати он отложил столь горящее дело? Колебания подобного рода никак не вписывались в характер Адзато, довольно четко вырисовывающийся по киносценарию. Нет, актер в тот же вечер или самое позднее на следующий день отправился к главарю банды — на этот счет у Куямы не было сомнений.
Он опустил в автомат еще один жетончик и набрал номер центральной дежурной службы, но тут удача изменила ему. Дежурный не пожелал дать по телефону справку, не участвовал ли Адзато на прошлой неделе в какой-либо потасовке. Куяма вздумал было пошутить со своим строгим коллегой и этим окончательно испортил положение. По возвращении с американской стажировки он не раз попадал в аналогичные неприятные ситуации. Во время скучных рабочих совещаний он позволял себе отпускать шутливые замечания и всякий раз ловил удивленные или укоризненные взгляды коллег. Затем однажды Шеф одернул его: сейчас, мол, мы заняты делом, и не время шутить. Вероятно, дежурный центральной службы придерживался того же мнения, и после допущенного промаха Куяма мог ссылаться на что угодно: что в успехе дела заинтересован лично господин Кадзэ, что речь идет об убийстве… Дежурный полицейский не мог доверять человеку, который отпускает шутки во время работы.
Куяма сдался, поняв, что борьба неравная, и приберег ругательства до того момента, как повесит трубку. Тупоголовый упрямец, из-за таких вот и теряешь драгоценное время! Адзато было легче: он попросту избивал своих собеседников, пока те не назовут какое-нибудь имя, и к шел по цепочке от звена к звену. Огава отправил его в увеселительное заведение, где он вечером учинил разгром, и тогда… Нет, концы с концами не сходятся. Куяма листал сценарий и начал его перелистывать. Похоже, это был рабочий экземпляр, испещренный вставками и исправлениями. До сих пор инспектор не обращал на них внимания, а сейчас сосредоточился в первую очередь на нем. Вдруг да удастся найти какую-нибудь зацепку… Но сценарии больше решительно не за что было ухватить. Разочарованный Куяма спрятал рукопись в портфель, ничего не попишешь, дело застопорилось. Придется дать в отдел и объясняться с Шефом в надежде, что ему зачтется хотя бы тот скромный результат, который получил. Не следует забывать, что Эноеда за тот же самый результат поплатился жизнью.
Впрочем, Куяма тоже чуть не умер… от страха. Чья-то рука схватила его сзади за плечо, и он отчаянно вскрикнул: «Нет-ет!» Сердце бешено заколотилось где-то у ropла. Молодой человек метнулся в сторону, заслонив голову массивным «дипломатом». Однако сокрушительного удapa не последовало, зато где-то на уровне его груди раздался тихий, испуганный голосок.
— Вам плохо? Вызвать «скорую помощь»?
Куколка из цветочного магазина робко стояла в дверях телефонной будки, не зная, как поступить: убежать прочь или, взяв Куяму за руку, увести с собой… Только того не хватало, что она теперь о нем подумает!
— Что случилось? Вам сделалось дурно?
— О, нет!… Просто я задумался.
— Вот как? — Видно было, что девушка не очень-то поверила этому объяснению.
— Расследование не двигается с места, вот я и задумался… Теперь вам понятно?
— Конечно, — проговорила куколка с традиционной учтивой улыбкой. — И без телефона тут не обойтись. — И прежде чем Куяма успел решить, рассмеяться ему или обидеться на ее слова, девушка, к счастью, прибавила: — Зайдемте в магазин. У нас тоже есть телефон, так что можете обдумывать свои дела сколько угодно.
Они вернулись в цветочную лавку. Девушка заварила и, и Куяма открылся ей во всем. Рассказал, каким образом он очутился здесь, следуя сценарию и в то же время — бог весть почему, но как бы идя вслед за погибшим Эноедой. Куяма понимал, что нелепо рассчитывать на какую-то помощь, и все же было до того приятно отвести душу. Ему еще не доводилось так откровенно говорить ни с одной своей подружкой. Впрочем, ничего удивительного: эту девушку специально вышколили, чтобы подготовить ее к роли идеальной жены. Ее обязанность — внимательно выслушивать мужчину, согласно кивать в такт его словам и каждой клеточкой существа переживать услышанное: «Подумать только!» — без конца повторяла она в соответствии с правилами японского этикета. Ведь в Японии даже на телеэкране можно видеть одновременно двух дикторов: один сообщает новости, другой рядом одобрительно кивает или осуждающе качает головой, радуется, ужасается и время от времени вставляет неизменное «подумать только!». Так же ведет себя и эта миниатюрная девушка с хорошеньким личиком и широко раскрытыми глазами: внимательно слушает, а потом наверняка скажет какую-нибудь глупость. Предвидя это, Куяма заранее досадовал на собственную болтливость, а девушка, когда он умолк, испуганно спросила:
— Отчего бы вам не позвонить моей подруге? Ведь я дала вам номер ее телефона.
— Зачем? Пригласить ее на свидание? — Как ни хороша собою была эта малышка, Куяма чувствовал, что терпение его иссякло.
— Неплохая идея, — задумчиво произнесла девушка — Моя подруга очень красивая, даже Адзато она понравилась.
— Что-о?
— Он просил ее о свидании, и моя подруга согласилась. Еще бы: знаменитый актер, кумир женщин! — голос девушки звучал язвительно, и все же Куяма почувствовал ревность.
— И что же, они встретились?
— Да. И пошли в бар.
— Как назывался бар, не помните?
— «Зубы дракона».
Заглядывать в сценарий не было нужды, этот раздел Куяма знал на память. «Зубы дракона» — относительно приличное заведение в одном из кварталов, пользующихся дурной репутацией.
— Как же разворачивались события дальше?
— Как обычно: они пили, танцевали, разговаривали…
— А драка?
— При чем здесь драка? Никакой драки не было.
— Должна была быть. Наверное, Адзато, после того как проводил девушку домой, снова вернулся в бар.
— Да не возвращался он! — девушка вспыхнула до корней волос. — Моя подруга провела с ним всю ночь.
Куяму опьянила мысль о возможности аналогичного и столь же быстрого успеха. Почему бы и нет? «Скажи мне, кто твой друг…» Ну и мерзавец этот Адзато, хорошо еще, что нарвался не на девочку! Выходит, он дважды побывал том баре? Маловероятно. Скорее, напротив: если бы Адзато считал этот бар бандитским притоном, он бы не повел туда девушку. И тут Куяму осенило. Ведь согласно сценарию, в баре действительно ничего особенного не происходит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24