Я плеснула в умывальник воды из кувшина и сполоснула лицо, затем взглянула в зеркало. Из необъятных складок байковой ночной рубашки на меня смотрело личико маленького мальчика с всклокоченной шевелюрой. «Никто не позарится соблазнить этакую образину», — храбро подумала я и скорчила рожу своему отражению.В комнату вошёл Тор. Он успел переодеться в голубую пижаму, а в руках держал целый ворох одеял.— Что это ты разгуливаешь по полу босиком? — прикрикнул он на меня. — Ты же застудишься и заболеешь. Сейчас же марш в постель.Когда я кое-как устроилась между холодными отсыревшими простынями, он принялся одно за другим наваливать на меня принесённые одеяла. Затем зажёг свечу, поставил её у изголовья кровати и выключил настенный светильник. Комната погрузилась во тьму, слегка рассеянную слабым огоньком свечи. Лёгкие золотистые блики напоминали руки, нежно ласкавшие дубовую обшивку стен и завитки резьбы кроватной спинки. На оконных стёклах мерцали капли осевшей влаги, слышался грохот волн, разбивавшихся о прибрежные скалы.Тор присел на край кровати, не сводя с меня глаз, светившихся так поразившим меня когда-то блеском.— С какой стати ты уселся ко мне на кровать? — осведомилась я.— Хочу рассказать тебе сказку на сон грядущий, — улыбнулся он.— А я-то думала, что от усталости ты не сможешь и пальцем пошевелить.— Не совсем, — отвечал он. — Есть ещё кое-что, что мне необходимо было сделать давным-давно. — Оставалось только надеяться, что это не то, о чем я подумала.Он облокотился на одеяла, так что его рука оказалась у меня на животе. Я тут же ощутила, какое исходит от неё тепло сквозь многочисленные слои гусиного пуха.— Давным-давно жила на свете девочка, — заговорил он. — Это была очень плохая маленькая девочка.— Это в каком же смысле? — спросила я.— Я думаю, она хотела превратиться в маленького мальчика. И поэтому была ужасно независима.— Но что в этом плохого? — спросила я. — И почему это так напоминает меня?— Никогда не перебивай рассказчика, иначе не услышишь конца сказки, — сказал он.— О'кей, так что же с нею случилось?— Она получила по заслугам, — отвечал он. Его голос прозвучал еле слышно. Мне стало не по себе, как всегда бывало, когда он говорил таким тоном.— И что же она заслужила? — продолжала допытываться я, хотя у меня уже пропало всякое желание это узнать.— Она заслужила именно то, чего хотела. Ты знаешь, что?— Нет.— А вот я так не думаю, — улыбнулся он.— Ну как, скажи на милость, я могу знать, чего же она хотела? — возмутилась я.— Да потому, что ты и есть та самая маленькая девочка.— Ах, так значит, это совсем не сказка?— Сказка, но это твоя сказка, и только тебе известно, чем она кончится. Возможно, и я буду в числе её персонажей, но только ты можешь решить, какая роль достанется мне.— А какую роль ты избрал бы для себя сам? — спросила я, сознавая, что лёд подо мною становится все тоньше и тоньше.Он безмолвно смотрел на меня. Отражая пламя свечи, медью вспыхивали его глаза и волосы. Силы покидали меня. Казалось, что он заглянул в самую мою душу, стараясь высмотреть там некий заповедный уголок, куда я не отважилась ни разу заглянуть сама, и тем более недоступный для всего остального мира.Его рука, лежавшая поверх одеяла, судорожно вцепилась в его мягкие податливые складки. Он отвёл в сторону взгляд. Его голос был едва различим, словно каждое слово давалось с огромным трудом.— Я хотел бы быть твоим любовником, — сказал он. А потом одними губами, словно про себя, добавил:— Очень, очень хотел бы.В наступившей тишине стало слышно, как тикают часы где-то внизу, в гостиной, и шелестит галькой прибой. Ощущение было такое, как будто во мне что-то рухнуло, раскололось на мириады мелких частиц. Я затаилась, a Тор молча следил за пламенем свечи, словно и не было его последнего признания.Мы надолго молча и неподвижно застыли. Его рука по-прежнему изо всех сил цеплялась за одеяло, как за единственную надёжную опору, оставшуюся в разрушенном им самим мире. Кажется, прошла целая вечность, но вот он зажмурился, перевёл дыхание и обернулся ко мне с явным нетерпением.— Итак?— Итак что? — уточнила я.— Но я ведь только что признался, что хотел бы заняться с тобой любовью.— Что мне предлагается на это ответить? — слабо пыталась отбиваться я. Я была потрясена и разбита, все мои благие намерения куда-то исчезли. И я не имела ни малейшего представления, что же теперь делать.Тор вскочил в гневе.— Ещё ни разу в жизни я не говорил с женщинами об этом и теперь уже вряд ли осмелюсь повторить попытку, коль скоро меня ожидал такой горячий приём.— Ну а что бы ты хотел услышать в ответ? Что я должна сделать?! — воскликнула я, пытаясь сесть среди всех наваленных на меня и под меня одеял и подушек.— О Боже мой, ты просто невозможна! — отвечал Тор. Он резким движением отшвырнул в сторону все тряпьё, схватил меня в охапку и едва не задушил в объятиях. При этом он идиотически хохотал, словно тронулся рассудком. Наконец отпустил меня, снова упаковал в одеяла и направился к дверям.— Куда ты? — испуганно спросила я.— Поискать для тебя то, в чем ты, несомненно, нуждаешься. Я скоро вернусь.«Наверное, Тор пошёл за дробовиком», — подумала я, слыша, как он спускается в гостиную.Меня совершенно развезло и всю охватила какая-то вязкая истома. Пытаясь овладеть собою, я заставила себя вскочить с кровати и принялась метаться по комнате, не находя себе места. Душа трепетала от навалившихся на меня смешанных чувств. Во имя всего святого, что я тут делаю? Как такое могло со мною приключиться? Это же полный конфуз!К тому же Тор запропал куда-то, как мне показалось, на целую вечность. Но вот наконец он вернулся, неся поднос с двумя чашками.— Мне кажется, я велел тебе оставаться в постели, — рявкнул он, опуская поднос на столик. — Ты хочешь подхватить воспаление лёгких? Здесь так сыро!— Ты как заботливая бабушка, — отвечала я, снова забираясь под одеяла со странным чувством облегчения: хорошо, хоть он вернулся.— Только не надейся, что я и вести себя буду как бабушка, — пообещал он. — А ну-ка подвинься, а то мне некуда лечь.— Что за питьё ты принёс? — поинтересовалась я, став болтливой от пугающего, но неоспоримого факта: вот он здесь, рядом со мною, под одним одеялом.— Это то необходимое, чем можно подкрепить твоё самочувствие.Он протянул мне чашку, и я отважно попробовала содержимое.— Да это просто вкуснотища, бабуля. Что ты туда намешал?— Тёплое молоко, мёд и бренди — напиток Афродиты. Отличное средство для совращения маленьких мальчиков, думаю, на тебя оно подействует тоже.Тор тщательно взбил и разложил в изголовье подушки, пока я пила, потом улёгся на них и сказал:— У меня есть для тебя ещё одна сказка.— О'кей, и о чем же она на этот раз? — Напиток действительно оказался чудесным, тёплым и сладким.Я тут же ощутила его благотворное действие, словно по телу разливался целительный, умиротворяющий бальзам.К тому же это помогло мне справиться с начинавшейся было истерикой.— Давным-давно жила маленькая девочка, которая изо всех сил старалась превратиться в мальчика…— Эту сказочку я уже слышала, — сказала я.— Нет, на сей раз это будет моя сказочка, а не твоя. Так мне продолжать?— Валяй.— Ты же понимаешь, что она была не права. Хотя очень многие пытались доказать ей все преимущества того, что она — женщина.— Я полагаю, теперь должен быть твой выход?— У тебя ноги совершенно ледяные, — сказал он. — Я же просил тебя оставаться в кровати. И не вертись, никто не собирается тебя пытать раскалёнными углями. Здесь тебе не испанская инквизиция.— Лучше расскажи, чем закончилась сказка, — напомнила я. Ох, уж эта его улыбочка! Я с трудом заставила себя сосредоточиться на том, что он говорит.— И у этой маленькой девочки был друг, с которым они были знакомы много-много лет. И всегда относились друг к другу с почтением и уважением. Но никто из них и не подозревал, как им хотелось заняться друг с другом любовью. И вот однажды они очутились наедине в заброшенном доме на необитаемом острове…— Разве я сказала, что хочу заниматься с тобой любовью? — возразила я, обращаясь в большей степени к себе, а не к Тору.— Конечно, моя дорогая, вовсе не обязательно всякий раз озвучивать то, что хочешь сказать. Я прекрасно разбираюсь во всех этих мелочах и отлично знаю, что происходит сейчас в твоих мозгах. Поверь, для меня также не секрет то, чего ты боялась все эти годы.Снова на меня горячей волной накатил страх. И смутно различимый в отблесках свечи профиль Тора показался мне зловещим. О, теперь я не сомневалась, что это лишь только начало.— Ты всегда боялась потерять контроль над ситуацией, — тихо заговорил Тор. — Но он ничего не стоит, даже если это будет контроль над чьей-то чужой душой. Ведь для его сохранения тебе придётся возводить крепость, и она неизбежно станет твоей тюрьмой. Не сомневаюсь;, что за стенами такой тюрьмы ты пытаешься скрыть самое ценное для себя, все то, что во много раз дороже сокровищ мира. И нравится тебе это или нет, но твердыне суждено пасть, и именно этой ночью.Мне захотелось сразу же сменить тему, я даже думать о таких вещах себе не позволяла.— Итак, какой же конец у твоей сказки? — спросила я и тут же сама поняла, насколько нелепо и фальшиво звучит мой голос. — Как эти двое друзей вышли из положения?— Они занялись любовью, потом ограбили банк, а после зажили счастливо и умерли в один день, — с улыбкой ответил он.— А моя сказка имеет совершенно другой конец. Но, взглянув на Тора; я поняла, что время для болтовни было исчерпано. Он отобрал у меня чашку, которую я все ещё держала в руке, и отставил её в сторонку. А потом наклонился надо мною, его губы оказались в дюйме от моих.— Я хочу тебя, — услышала я его тихий голос.— Я бы предпочла сказку, где поменьше секса, — пробормотала я, отвернувшись.— Я хочу тебя, — повторил Тор.Его пальцы запутались в моих волосах. От него пахло молоком и бренди, горячее дыхание перемешалось с моим. Он принялся нежно перебирать мои волосы, словно это были нити драгоценного шелка.— Я хочу тебя, — снова прошептал он.Высвободив руку, он распустил узел тесёмки, стягивавшей горловину моей рубашки.— Что ты делаешь? — попыталась возмутиться я. Но мой голос был почти не слышен.— Я делаю именно то, что, по моим собственным заверениям, никогда не собирался делать, — отвечал он, двусмысленно улыбаясь. — Я тебя соблазняю.— Ах, Боже мой, — прошептала я.— Слишком поздно для молитв, — отвечал Тор. Он откинул пряди волос с моей шеи и спрятал лицо у меня под подбородком, показалось, что меня пронзили тысячи ледяных булавок. Но вот я почувствовала его нежный поцелуй, и тут же булавки налились приятным теплом. Потом Тор распустил ещё одну тесёмку на рубашке и принялся ласкать обнажённые плечи. Я вздрогнула, только сейчас разглядев его, склонившегося надо мною. В пламени свечи его лицо отливало бронзой, а волосы — золотом. Он показался мне столь вызывающе красивым, и мои бастионы пали, растаяли, словно снег под солнцем.Я легонько отвела рукой Тора и ослабевшими пальцами сама расстегнула верхнюю пуговицу его пижамы. Затем, набравшись решимости, уже более ловко справилась с остальными. Он лежал неподвижно, облокотившись на подушку, и с блаженной улыбкой наблюдал, как я, откинув полы пижамы, ласкаю его мускулистую грудь, как пальцы мои путаются в покрывавшей её золотистой поросли. Неожиданно он перехватил мою руку и горячо припал к ней губами.— Ты лгунья, — прошептал он. — Ты хотела этого с той самой первой ночи, хотела так же сильно, как и я.— Но ведь это женская привилегия — иметь право скрывать мечты под покровом тайны, — сказала я, усмехнувшись над своей жалкой попыткой казаться храброй.Его глаза широко раскрылись от удивления, но он тут же их прикрыл, скрывая вспыхнувший в них огонь.— А привилегия мужчин, — отвечал он, мгновенно усевшись на кровати, — срывать эти покровы.И, схватив ворот моей ночной рубашки, одним безжалостным рывком распахнул её до самого пояса. Затем склонился надо мной, приблизив свои губы к моим, и я впервые ощутила вкус его поцелуя. Он ласкал меня так нежно, что все тело затрепетало под его ласковыми руками. Сбросив с себя и с меня остатки одежды, он снова приник ко мне. Я почувствовала его горячие, тяжёлые бедра и его плоть, которая толчками наливалась и твердела.Я вся напряглась и задрожала, словно туго натянутый канат. Он начал меня ласкать, а я буквально извивалась под его руками. Тор находил для ласк такие места, о существовании которых я прежде и не подозревала… Казалось, я начинаю терять рассудок, из последних сил пыталась сопротивляться… Все случилось так неожиданно и быстро — я не в силах была перенести это…Будто ощутив моё отчаяние, он заглянул мне в глаза.. Его волосы растрепались, а тёмное пламя его глаз могло соперничать с пламенем горевшей у изголовья свечи. Словно перелившись в меня, оно судорогой свело моё тело. Во мне вспыхнуло неистовое желание, в котором я готова была раствориться.И тогда Тор осторожно разжал мои сжатые в кулаки пальцы и с нежностью стал целовать мои ладони, приговаривая:— Дай себе свободу, позволь всему идти своим чередом, ты должна это сделать, любовь моя… — Затем он приподнялся, снова заглянул мне в глаза и прошептал:— Иди ко мне.— Я боюсь, — онемевшими губами едва слышно произнесла я. Он ласково кивнул и улыбнулся.И я пришла к нему в объятья, его руки сомкнулись вокруг меня. Я почувствовала, как сознание моё обволакивает блаженная тьма, а в жилах закипает кровь…Потом я рыдала до полного изнеможения, рыдала над годами, полными тоски, отчаяния, одиночества, бессмысленной борьбы и сомнений. Я оплакивала всю прежнюю жизнь, и когда, казалось, уже овладевала собой, — плотину вновь прорывало, и сквозь брешь обрушивался новый водопад слез. Слезы все текли, неудержимые, горячие, обжигая горло, они душили меня, пока я не стала задыхаться от рыданий. Изо всех сил я пыталась цепляться за Тора, как утопающий за соломинку, но снова и снова мой плач возобновлялся, и с этим ничего нельзя было поделать.Кажется, прошла целая вечность, когда наконец этот поток рыданий иссяк, и они превратились в слабеющие всхлипы, которые постепенно тоже затихли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47