И сообщит тебе. Может, вместе наткнетесь на какую-нибудь зацепку. Главное — найти, куда oни свалили.— Но они ведь могли не задерживаться в одной стране, а поехать дальше, все зависит от визы, — веско заметила Александра.— Ну, в таком случае… можешь своему мужу у, сейчас гроб заказывать.— Шутки у тебя дурацкие!— Просто я смотрю правде в глаза, — грустно произнес Вадим. — Ну что, сделаешь?— Постараюсь, — кивнула Александра. — И кто только ему эту фамилию придумал — Бредов?— Фамилия как фамилия. Главное, что человек хороший, — резонно заметил Вадим. — Молодой красивый.— Не боишься? — спросила Александра.— Чего? Что уведет? Я ему уведу! — Александра поморщилась:— Я не про это. Ты сам давным-давно увелся. Я про маклерство твое черное.— Не боюсь, — твердо ответил Вадим.— Тогда я с тобой, — сказала Александра. — Но учти — только деловые отношения! Я восстанавливаю доброе имя папы, ты — свое. А потом посмотрим.— Посмотрим, — согласился Вадим, с сожалением глядя на опустевшую тарелку. * * * Молодой, лет двадцати пяти, врач-психиатр в белоснежном колпаке сидел за столом своего кабинета в кресле на колесиках и строчил одному ему понятные каракули на большом листе истории болезни.Дверь отворилась, и в кабинет вошел средних лет мужчина в синем комбинезоне, на котором была надпись «Скорая помощь».— Привет, — кивнул ему врач.— Заходите, заходите, —пригласил мужчина в комбинезоне пациента.В кабинет робко вошел Митроша.— Здравствуйте, — сказал Митроша тихим голосом.— Похоже — это твой клиент, —Сказал мужчина в комбинезоне. — Нам из милиции позвонили. Говорят — у станции метро с прохожих шапочки срывал и каких-то денег требовал. Антисоциальное поведение. В милиции у дежурного фуражку в мусорное ведро выкинул. Менты было хотели его проучить как следует, чтоб не хулиганил, а потом увидели — не в себе человек.— Девиации — это хорошо, — удовлетворенно сказал врач. — Проходите, пожалуйста, садитесь, — пригласил он Митрошу.Митроша робко опустился на краешек стула. Врач отложил недописанную историю болезни в сторону, вынул из ящика чистый бланк.— Шапочки срывать — это все-таки не очень хорошо, я вам скажу, — начал он свою беседу.— Ты мне бумажку подпиши. — Мужчина в комбинезоне положил на стол листок, врач черкнул на нем свою подпись. — Пока! — Мужчина махнул Рукой и вышел за дверь.— Ну, давайте все по порядку. Вы мне свою фамилию, имя, отчество назовите, пожалуйста, — разговаривал врач с Митрошей ласково, как с малым ребенком.— Митроша я!—Это фамилия ваша или имя?— Митроша я, и все тут! Меня все приятели так зовут: и Ведмедек, и Кант, и Палыч.— Какие у вас замечательные знакомые! М-да, значит, фамилии вы своей настоящей не помните?— Ханин Дмитрий Константинович, — пробормотал пациент. Потом помолчал и добавил: — Митроща я. Деньги у Меня на даче украли. Я их под бидон положил, а они украли.— Много денег-то? — поинтересовался врач, вписывая в графы данные.— Хм, так я вам и сказал! — недобро усмехнулся Митроша. — Я вам скажу сколько, а вы их найдете…— Хоть у меня и маленькая зарплата, но денег я ваших искать не буду.— Ну ладно, я по вашим глазам вижу — вы человек честный, — сказал Митроша после некоторых раздумий. Привстал со стула, наклонился к врачу. — Четыреста тысяч одной «зелени», представляете!— Долларов? — уточнил врач.— Вот именно! — горестно кивнул Митроша. — Я из-за них квартиру потерял, здоровье потерял, жену потерял, дочь потерял, зятя потерял… А они взяли — и украли!— А вы, однако, богатый человек, Дмитрий Константинович. Подозреваете кого-нибудь? — почти шепотом спросил врач.— А как же! Люся Кант их у меня увела! Сначала дала мне мою долю, а потом увела!— Вы только что называли Канта в числе своих приятелей, — заметил психиатр.— Да все они, приятели, такие, — вздохнул Митроша. — Как отвернешься — лопатой по башке!— Значит, Кант — женщина? — уточнил врач.— А кто же она еще? — удивился Митроша.Врач усмехнулся и сделал в листе какую-то пометку.— А зачем вы шапочки с прохожих срывали? — вернулся он к началу разговора.— Обидели меня сильно! По голове били.— И вы теперь, значит, за это мстите?— Да нет, что вы! — замахал на врача руками Митроша. — Я вора ищу. В шапочке он был вязаной. Пацан такой щуплый… Щуплый-то щуплый, а как ударил меня в висок, я и того… чуть не умер, вот!— Вы сказали, что у вас Люся Кант деньги увела.— Не сама она. Что ж она, дура? Пацана этого подослала. — Митроша опять наклонился вперед. — Слушайте, помогите мне эти деньги найти, я вам пятьсот долларов дам, идет?— Согласен, — кивнул головой врач. — Я вам деньги поищу, а вы пока у нас побудете. Здесь хорошо: питание трехразовое, процедуры. Полечитесь, таблеточки попьете.— А! Надуть меня хотите, да? Хрена вы меня надуете! Я сам кого хочешь надую! Я Ведмедека надул, Кравцова надул, Люсю надул! — Взгляд Митроши остановился на белоснежном колпаке врача. — А, вот оно что! Заодно вы с ними! — Он молниеносным движением сорвал с головы врача колпак. — Где деньги? Деньги давай, гнида! А то я сейчас… — Митроша через стол потянулся к врачу, норовя схватить его за горло.Врач, не выказывая ни малейших признаков испуга или волнения, пальцем вдавил кнопку звонка под столешницей и в кресле отъехал подальше от стола. Почти тут же дверь отворилась, в кабинет вошли два дюжих санитара.— Успокойте этого фрукта! — попросил их врач, не повышая голоса.Санитары ухватили Митрошу за плечи и потащили из кабинета.—Деньги давай! Давай деньги, гнида! —не переставал кричать Митроша в коридоре. Потом его голос затих.Врач некоторое время покачивался в кресле из стороны в сторону, задумчиво глядя на закрывшуюся дверь. Потом подъехал к столу, снял телефонную трубку.— Ларочка, привет! Слушай, какой тут ко мне только что замечательный фрукт поступил — со стула упадешь! Те все какие-то скучные были, неинтересные, а этот… У него в арсенале и украденные четыреста тысяч, и медведи, и Кант — женщина, представляешь? Но самое забавное, что он у людей шапочки срывает. Как только увидит человека в шапке, так сразу хвать! Не нравятся ему головные уборы — что поделаешь! Этакий Акакий Акакиевич, понимаешь ли!В трубке раздался задорный девичий смех.— Я вот думаю, может, мне снова за диссер взяться? Очень уж необычная девиация.Он повесил трубку, посмотрел на чистый лист незаполненной истории болезни и сказал самому себе:— Возьмусь, решено! * * * Компьютерщик Отдела расследований Олег Ипатьев по кличке Лобстер сидел в своем кабинете за мощной «машиной». Чуть слышно шуршал жесткий диск, скачивая с Интернета информацию об интим-услугах (приказ начальства). Лобстер откровенно скучал. Так уж было заведено у них в «конторе»: то приходилось сутками работать, ломая какую-нибудь закрытую сеть в поисках компромата или криминала, то протирать штаны, маясь от безделья. Сейчас был период «протирания штанов», и Лобстер уже подумывал о том, как бы незаметно для начальства пораньше улизнуть домой.Дверь отворилась. На пороге стоял непривычно всклокоченный Бредов. Под мышкой он держал папку с бумагами.— Можно к тебе, Олег?— Уже вошел. Что, тоже интим-услуги интересуют? — иронично спросил Лобстер.—Интим-услуги не помешали бы, — кивнул Алексей. — Слушай, не в службу, а в дружбу, можешь мне кое-какую информашку скачать?— Какую? — нахмурился Лобстер. Только подумал об удобном мягком кресле перед телевизором — и на тебе!— Списки пассажиров, вылетевших в Европу; Это реально?— В моем деле вообще ничего нереального нет. Все виртуально, — пошутил Лобстер. — За какой срок?— За месяц. Лобстер присвистнул:— Издеваешься, что ли? Это сколько же рейсов каждый день бывает?— Олежек, ну, пожалуйста, а с меня… — Алексей вовремя вспомнил, что Лобстер не большой любитель алкоголя, и пообещал: — Самую крутую компьютерную программку тебе достану.— Если бы ты еще хоть что-нибудь в этой крутизне понимал! — засмеялся Лобстер. — Ну ладно, так уж и быть — не в службу. Ждите ответа, как говорится.Алексей кивнул и направился в свой кабинет.Лобстер вошел в общедоступный аэрофлотовский сайт, сунул в дисковод «сидюк» со специальной программой и стал ждать, когда «CD» идентифицирует межсетевой протокол компьютеров, работающих в единой системе продажи билетов.Через два с половиной часа Лобстер вошел в дверь бредовского кабинета, держа в руках огромную стопку распечаток.— Издеваешься, что ли? — спросил Алексей, отрываясь от бумаг.— Недавно я тебе тот же вопрос задавал, а ты — мне — «Олежек, Олежек»! Вот и получай своих европейцев! — Лобстер ссыпал всю охапку ему. — Учти, насчет компьютерной программы я не забыл!..— Ладно, — пробормотал Алексей. — Обещал — сделаю. — Он несколько мгновений тупо смотрел на огромную кучу распечаток, потом звонко щелкнул пальцами и протянул руку к телефону… * * * Дверь Вадиму открыла Рита.— Привет! — Он передал ей два больших пакета с едой, стал раздеваться.Самым удивительным для него было то, что они довольно легко уживались втроем, вернее, вчетвером, если считать еще и младенца, в обычной однокомнатной квартире. Вадим целыми днями мотался по городу, приходил поздно, когда все уже собирались ложиться спать, с едой, выпивкой и подарками, хотя ежедневно давал Рите денег на так называемые «карманные расходы». На эти деньги она уже оделась ( головы до ног и даже купила себе небольшую магнитолу с «CD»-проигрывателем. За все это время Рите больше ни словом не обмолвилась о Пашиной квартире или деньгах, которые должен был ему Вадим, Джентльменское соглашение действовало. Вадим Георгиевич всегда ценил и уважал людей, которые держат слово. По всему было видно, что и Рите нравилось такое соседство. Она теперь абсолютно не зависела от подачек бывшего мужа. По их договору деньги Вадима получала только Рита, а уж у нее Пашка выклянчивал, выцыганивал, тянул. Вадиму тоже бы. выгодно пожить здесь хотя бы некоторое время: в Ясеневе его не могли найти ни банк, ни бандиты, ни сам черт в ступе, потому что здешнего телефона и адреса не было ни в одной из записных книжек. Если только маршрут его поездок выследят на машине. Но теперь, после некоторых событий, Вадим Георгиевич был внимательней и смотрел за «хвостами».Паша опять ударился во все тяжкие — быстро нашел в Ясеневе себе новых друзей-наркоманов, какой-то то ли притон, то ли забегаловку, где паслись любители покурить и уколоться, пропадал там, иногда не ночевал дома. Вадим в семейные скандалы и разборки молодых старался не влезать — уходил на кухню, укладывался на диванчик, закрывал голову подушкой и засыпал как убитый. Хватит с него, нахлебался он с этим Пашей, завяз в дерьме по самую макушку! Ведь если бы не было у него этих шальных денег, заработанных на Пашиной квартире, ни за что бы он не решился на инвестиционный проект. А так — как вожжа под хвост попала — подумал, что может горы свернуть, миллионером стать в одночасье! Гордыня!— Есть будете? — спросила Рита. — Я там шницели вместе с беконом пожарила. Есть еще овощи тушеные и каша. Погреть?— Маленький-то как? В поликлинику ходила? — Вадим зашел в ванную помыть руки.— Все нормально. Зубки режутся, — сообщила Рита. — Мамаши говорят, что все так орут, еще и температура у некоторых поднимается до тридцати девяти. Так что у Гришки еще нормально проходит. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. У вас своих-то нет?— Нет. — Вадим вздохнул. Самое время ему — своих-то. — Пашка что — опять?..— Ну а где ж ему быть? И чего я терплю.. — Она спохватилась, услышав, что в комнате заплакал ребе-йок. — Ладно, вы давайте тут сами, а я Гришку посмотрю, хорошо?Вадим начал переворачивать шницели. Масло зашипело, защелкали крохотные капли. Он задумался. Через две недели срок возврата одной трети кредита, и никакого выхода — все продано, заложено, сделок крупных нет, счет нулевой… Кант, сволочь! Хотя почему сволочь? Самое время мыслить философскими категориями. Времени, пространства, бытия, сознания.В дверь позвонили.— Откройте, пожалуйста, — крикнула Рита из комнаты.Вадим Георгиевич подошел к входной двери, повернул ручку замка. На лестничной площадке стояла пожилая женщина в поношенном пальто с облезлым воротником. Увидев его, слегка оторопела и на всякий случай еще раз посмотрела на номер квартиры — не ошиблась ли случайно.— Здравствуйте, — сказал ей Вадим.— А Ритуша?.. — Женщина заглянула в прихожую. — Она дома?— Марья Антоновна, я сейчас Гришку кормлю. Чего вам? — крикнула Рита из комнаты.— Ритуша, там Пашка твой у соседнего подъезда на скамейке валяется, до дому дойти не смог, — громко сказала Марья Антоновна. — Ты бы забрала его, а то разденут или милиция заберет.— Ладно, учту, — отозвалась Рита.— Всего доброго, — кивнула соседка и направилась к своей двери. — Этот-то получше будет мужик, — пробормотала она неизвестно кому, вставляя ключ в замочную скважину.Вадим, закрывая дверь, расслышал слова Марьи Антоновны и засмеялся.— Не волнуйтесь, Рита, я схожу за ним. — Вадим вернулся на кухню, выключил плиту и прошел в прихожую — одеться.Паша действительно лежал на скамейке рядом соседним подъездом. Лежал неудобно, подложив под себя левую руку. Его тонкие пальцы нервно подрагивали, из разжавшейся ладони высыпались деньги — на мокром асфальте валялась мелочь: рубли, полтинники. Вадим вспомнил, что видел уже однажды Пашу в таком состоянии в машине у «чижиков». Ей-богу, лучше бы он не стал его тогда вытаскивать из «девятки»!Он тронул Пашу за плечо.— Эй, не спи — замерзнешь!Паша в ответ блаженно улыбнулся, чуть приоткрыл глаза и, промычав что-то нечленораздельное, махнул на Вадима Георгиевича рукой — иди, мол, отсюда, не мешай!Вадим наклонился, подхватил Пашу под мышки, поднял, поволок по тротуару.— Скотина ты все-таки, Паша! И баба у тебя хорошая, и дом, и деньги будут, а ты сам себя на тот свет гонишь! — бормотал Вадим, затаскивая Пашу по ступенькам крыльца.Он вызвал лифт. Паша болтался из стороны в сторону, низко опустив голову, тягучие, как у бульдога, слюни капали на бетонный пол. Наконец лифт пришел, и Вадим втащил Пашу внутрь. Неожиданно Паша открыл глаза и посмотрел на Вадима жестким, ненавидящим взглядом и произнес, еле ворочая языком:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37