Загорский сказал, что и впредь безжалостно будет уничтожаться продукция, нарушающая права исполнителей и авторов.Краб подумал о том, что, стало быть, капитан Загорский свое дело все-таки сделал, хотя и говорил ему, будто руки у него не дойдут до этого склада еще пару месяцев. Потом по телевизору показали, как обычно это бывает, мощный бульдозер, который безжалостно давил зеркальные кружочки дисков, прямоугольники видеокассет и прозрачную пластмассу аудиокассет в коробках.— Суки, вот суки, — трясущимися от негодования губами произнес Арсений Львович, — ты смотри, что делают, паскуды! Это же деньги мои они бульдозером давят!!! А что ж мне-то со склада никто не позвонил-то? Ах да, как же они позвонят-то, ведь их же там скрутили, наверное, сразу, телефоны обрезали. Да и не хрен им было звонить мне, пусть менты теперь ищут того бомжа, на которого я этот склад оформил. Моего имени и фамилии там даже близко нигде нет, и сюда они не придут, по документам я здесь совсем другими делами занимаюсь.— Да-а, видишь, менты добрались до твоего склада, — пытаясь сыграть сочувствие, сказал Краб, хотя был рад этому разгрому.Вроде бы пошел процесс борьбы с «пиратами», и не без его, Краба, помощи начали давить их.— Какие менты? — вскочил Арсений Львович и стал метаться по коридору. — Это ж все дело рук Ромы Валидола и его двух новых друзей! Менты без указки Гомункула и носа не сунут на склад, капитан Загорский сидит на заднице ровно, пока ему не скажут: «Фас!!!» Это Гомункул разрешил ментам начинать меня смывать в унитаз! Я им не угоден, вот в чем дело! Но ничего, я им еще устрою…— Слушай, ты что думаешь, менты станут слушаться какого-то бандита Гомункула? — спросил Краб. — По-моему, эти времена давно уже прошли, закончились в девяностых.Арсений Львович подсел на диван к Крабу так, словно хотел его обнять, и прошипел в самое ухо:— Если хочешь знать, Гомункул и есть мент, причем при таких погонах, что все вопросы решаются сами собой. А если бы у нас такой «крыши», как Гомункул, не было, то сам подумай, работали бы мы все в таких вот условиях — офис в центре Москвы, заводики в Подмосковье, в Белоруссии да в Китае? Ну, соображай, ты же умный!— Погоди, — отодвинулся Краб от чрезмерно импульсивного Львовича, — мне на складе говорил охранник про какого-то Магнита. Магнит тогда какую роль играет во всей вашей конторе?— О-о, Магнит — это сила, на нем все и держится, — ответил Львович, — это он нам поставляет товар, еще до того, как официальная версия выходит в продажу, поэтому мы всегда успеваем раньше, чем сами обладатели прав, выпустить в продажу и фильмы, и альбомы, и диски. У Магнита целая сеть агентов, которые этим всем делом занимаются, и не только здесь, в России, но и за рубежом. Я правду тебе скажу, я никогда этого Магнита не видел. На него непосредственно замкнут Гомункул, но даже я не знаю, кто такой этот Гомункул, потому что с ним контачит только сам Веня. Даже бойцы Вени не знают в лицо этого Гомункула. Кто он — полковник, подполковник, а может быть, даже генерал, — я не в курсе. Все законспирировано. А для чего? А для того, чтобы вот я, когда на меня давят, не смог бы эту всю вертикаль сдать куда следует! Вот суки, вот суки-то, склад мой разгромили!— Погоди, выходит, что, например, если в милицию к тому же капитану Загорскому попадет информация о складах Ромы Валидола и его новых друзей, то он и шевелиться не станет без указания Гомункула?— Конечно, мы же мафия! — гордо произнес Арсений Львович. — А ты думаешь, менты на свою нищенскую зарплату себе крутые иномарки покупают? Как бы не так! Хотя, конечно, Загорский — он точно не из нашей колоды. Он-то и не подозревает, что над ним наши люди сидят. Он-то думает, что все по-честному.Сказав это, Арсений Львович насторожился и спросил:— А откуда ты про капитана Загорского знаешь?— Ты ж только что сам сказал, — напомнил Краб, глядя прямо в глаза Львовичу.— Ах да, — вспомнил тот, что, правда, говорил. — Да, Загорский хоть и должен приструнять «пиратов», да никто ему этого не дает делать. Нет, конечно, он мужик по-своему честный, старательный, пытается с «пиратами» бороться, да законов у нас толковых нет, чтобы ему с нами бороться. Поэтому он поймает какого-нибудь залетного фраера с ящиком контрафакта и радуется, как сопляк леденцу. А тут ему «Фас!» сказали на мой склад, так он радуется вообще. Да он в кадре был, ты же его видел.Арсений Львович явно пытался поймать Краба — провокационный вопрос задал, — а вдруг проколется его работник Петр Петрович, типа, знаю я Загорского, и сразу станет ясно, что никакой он не морпех, а мент подсадной.— Я капитана Загорского в лицо не знаю, — ответил Краб и снова принялся за чтение журнала. * * * У Татьяны начался «чес» по провинции — гастроли, концерты. Бальган постарался — выступления шли один за другим — то в Питере, то в Самаре, то в Мурманске, то в Москве по клубам. Замученная перелетами, автобусами, концертами Татьяна приходила домой, падала в кровать, спала беспробудно, потом вставала и снова ехала в аэропорт, чтобы лететь на очередной концерт. У нее даже не было времени позвонить отцу, чтобы свести его со Святогором, потому что план, который она предложила, нуждался в боевой мужской силе. Нет, конечно, она с отцом созванивалась, но о делах не говорила — не телефонный это был разговор, нужно было встретиться с глазу на глаз, а не получалось это сделать.— Надо работать, детка, — увещевал уставшую Татьяну Бальган, — деньги за альбом мы с тобой профукали, хорошо хоть песни раскрутили, теперь надо отрабатывать вложения да долги раздавать.Татьяне хотелось послать его куда подальше — сам-то он сидит в своем прохладном кабинете в офисе, коньячок попивает, по ресторанам со своими длинноногими подружками ходит, говорит при этом, что в долги влез, а сам присматривает себе новый дом на Рублевке. Татьяне же почти ничего с концертов не перепадает — только на питание и проживание, потому что, как говорит Бальган, нужно раздать долги, а потом уже начинать себе в карман деньги пихать.Но в один из дней выпало свободное «окно» в выступлениях, и Татьяна, забрав с собой Святогора, пошла прогуляться и заодно начать осуществление плана, который она придумала. Продюсер Бальган выглянул из своего кабинета, где в это время выпивал в компании двух ведущих с радио «Папирус», увидел Татьяну и Святогора, вдвоем выходящих из студии, от удивления широко открыл рот, а потом издал вопрос:— Куда это вы вместе? Помнится мне, еще неделю назад вы даже не разговаривали?— Мы перекусить пошли, — повернулась Татьяна от двери, — а что в этом странного?— Да ничего странного, даже хорошо, что ты утешаешь Святогора, после того, как его бросила Анжелика, — и тут он нехорошо засмеялся, — утешай-утешай! ..Татьяна сказала Святогору, который покраснел, как помидор, подожди, мол, я сумочку забыла, пошла обратно в аппаратную и, проходя мимо Бальгана, стоящего на пороге своего кабинета и гадко хихикающего, неожиданно ударила его локтем прямо в округлый живот. Продюсер поперхнулся, расплескал кофе с коньяком, который держал в руке в чашке, и закашлялся. Татьяна развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла к выходу.— Ну ты вообще… — стал возмущаться Бальган. — Что за выходки? Во всем стала со своего папаши пример брать! Не погляжу, что ты «звезда», контракт расторгну, и ищи себе нового продюсера!Татьяна не стала вступать с ним в полемику, они со Святогором вышли из студии, сели в машину Татьяны, отъехали примерно метров на сто от студии и остановились на обочине дороги. Лето в этом году было переменчивым, и солнечные дни сменились сумрачной погодой, мелкий дождь поливал лобовое стекло машины. Святогор заметно нервничал, потирал руки и кусал губы — ему сейчас предстоял очень важный разговор по телефону. Решившись, он вытащил из кармана свой сотовый телефон и стал торопливо набирать номер.— Погоди, что ты делаешь? — прервала его Татьяна. — Ты же сам мне только вчера сказал, что Снежана твой номер знает и, когда ты звонишь, трубку не берет. Бери вот этот телефон, я его на свое имя подключила, ей этот номер ничего не скажет, возможно, она ответит.Святогор взял у Татьяны ее трубку, набрал номер Снежаны и стал ждать. Девушка действительно ответила, хотя и не сразу и, видимо, со сна, хотя на дворе был уже полдень и народ спешил в кафе отобедать.— Снежана, это Святогор, — начал торопливо говорить в трубку звукооператор, — помнишь, который встречался с Анжеликой. Не бросай трубку, у меня к вам есть деловое предложение, баксов штук на сто.— Какой Святогор, не знаю я никакого Святогора, — ответила девушка, зевая.— У нас в студии сейчас заканчивает записывать свой альбом певец Алмаз, — продолжил говорить Святогор, не обращая внимания на то, что она якобы его не узнала, — у меня есть исходник этого материала — все песни его нового альбома. Я хочу их продать и заработать на этом деньги. Передай эту информацию Анжелике, пожалуйста. Она номер моего телефона знает, пусть позвонит. Есть шанс хорошо заработать.— Не знаю я никакой Анжелики, — ответила девушка, — и не звоните сюда, больше!В телефоне запищали короткие гудки. Святогор протянул Татьяне трубку обратно, но она жестом показала ему: мол, оставь себе телефон, вдруг Анжелика позвонит на этот номер.— Думаешь, она мне позвонит? — с грустной миной спросил Святогор. — Снежана-то сказала, что она и меня не знает, и Анжелику не знает. Да и вообще она спросонья была, сейчас снова рухнет спать и забудет о разговоре.— Все она поняла и узнала, — ответила Татьяна, — и номер этого телефона в ее трубе наверняка остался. Снежане просто нужно сообразить, о чем речь шла, а когда она сообразит, что разговор шел о новом альбоме Алмаза, на котором можно неплохо заработать, — сто процентов она тебе перезвонит.— Увидеть бы мне Анжелику хоть еще раз, — мечтательно произнес Святогор. — Хотя бы издалека…— И думать забудь о ней! — рассердилась Татьяна. — Она тебя кинула в прямом смысле, и на деньги кинула. Она не любила тебя никогда, только использовала! А ты до сих пор страдаешь? Ты что, свой разговор с Бальганом забыл? Он же теперь до конца твоей рабочей жизни из твоей зарплаты две трети будет вычитать в счет покрытия убытков! И никуда ты не денешься от него, будешь теперь, как крепостной, пахать на него забесплатно. И все это из-за Анжелики!— Все равно я ее люблю и ничего с этим поделать не могу, — развел в стороны руки-грабли Святогор, — вот понимаю все, а поделать ничего не могу…— Главное, чтобы ты дело своей любовью не испортил, — сказала Татьяна, — а если она тебе перезвонит, сразу же мне звони, даже если я буду на гастролях. А если встречу назначит для передачи материала, звони моему отцу, я сегодня постараюсь с ним встретиться и ввести его в курс дела. Ну а когда ты с Анжеликой встретишься, якобы для передачи ей компакт-диска с песнями Алмаза, мой отец рядом будет, от него она не уйдет. А теперь поехали-ка перекусим в ресторане. Я угощаю, потому что теперь ты у Бальгана в долговой яме сидишь, жировать тебе не получится.— Да я и раньше-то не жировал никогда… — с тяжелым вздохом ответил Святогор. * * * Арсений Львович был в бешенстве от того, что лишился одного из своих складов и понес огромные убытки. Он даже подбивал Краба за деньги поджечь склады Ромы Валидола и его друзей. Притащил ему какие-то списки с адресами и картами местонахождения складов и офисов этой компании, оставил их Крабу для изучения, но Краб при Львовиче даже не глянул на эти адреса. А когда Львович вернулся, ответил, что на должность телохранителя он еще как-то катит, а вот на террориста уже никак. И поэтому ничего поджигать, взрывать и громить не будет.— Ладно, забудь, — хмуро брякнул Арсений Львович, — пошутил я…И свои карты с адресами спрятал в сейф. Но Краб успел их себе скопировать в двойном экземпляре.А через двое суток после того, как милиция прикрыла склад Арсения Львовича, в офис к нему прибыл самолично Веня Бирюлевский со своими «кабанами» и напомнил о том, что надо погасить долг перед Ромой Валидолом. Львович сослался на то, что он и так уже пострадал — ведь милиция прикрыла его склад и уничтожила огромную партию товара, но Веня на это лишь пожал плечами, мол, какая связь между тем, что милиция обложила его склад, — это личные Львовича проблемы, а долг — он же платежом красен. Краб при разговоре не присутствовал, сидел в приемной вместе с двумя пышнотелыми и грозными «кабанами», которые прибыли вместе с Веней, и просматривал свежую прессу. Дверь в кабинет Арсения Львовича была приоткрыта, поэтому можно было слышать все, что говорится там.Веня терпеливо убеждал Арсения Львовича в том, что еще один из трех его складов нужно передать Роме Валидолу в счет погашения долга. А Львович упрямо твердил, что он ничего не должен, что все это подстава и он будет разбираться с этим, а потом и вовсе понес какую-то галиматью о том, что он будет обращаться в суд, дабы восстановить справедливость.— Ну что ты из себя дурака-то строишь? — устало спросил Веня. — Весь товар, из-за которого сыр-бор между тобой и Ромой, был нелегальный, из Китая же гнали вагоны с контрафактными фильмами и дисками. Какой суд, ты что городишь-то?Но Арсений будто и не слышал, продолжал говорить свое. Видимо, Веня устал уже убеждать Львовича в том, что надо подчиняться установленным порядкам, поэтому он резко встал со стула, выдернул из кармана джинсов металлическую телескопическую трубу, которая с жутким звоном раскрылась, стала длиной в полметра, и потом с хорошего замаха врезал ею прямо по столу, за которым сидел Арсений, раздробив на части мобильный телефон. Львович вздрогнул всем телом, вскочил со стула, повалив его, и прижался к стене.— Перешибу, как соплю, — со спокойной холодностью пригрозил Веня Львовичу дубиной.Но ударил своей телескопической трубой не по его трясущемуся тельцу, а стал громить на столе у Арсения Львовича компьютер, на котором тот до визита бандитов миролюбиво раскладывал пасьянс. Львович, увидев, как искрится и разлетается на куски его дорогостоящая офисная техника, неожиданно побелел, свалился на пол и стал биться в припадке, пуская слюни и при этом крича:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37