Он вдавил педаль — колеса провернулись вхолостую. Ещё раз… Потные ладони соскользнули с баранки. Олег с усилием выпрямился. Тупо и безрезультатно погазовал.Вынул из кармана патрон, поднёс к свету. Пистолетный, довольно здоровый. От ТТ, скажем. Олег соскоблил с него ногтем бурую корку. Ухватив пальцами, с неожиданно малым усилием вынул пулю. Потряс гильзу над ладонью — пороха не было. Он повертел её. Сзади отпечатался след бойка.Олег откинулся на подголовник… «Гольф», как сказал Олегу знакомый мент, которого он просил пробить номер, был зарегистрирован на какого-то Владимира Рутковского…
Обыкновенный снимок «мыльницей». Два кореша-контрактника, Рейн и Холмогоров, позируют на фоне «зелёнки». Если приглядеться, на правом загорелом литом плече Рейна видна небольшая татуировка. Если взять лупу, разглядишь узор — четыре соединяющиеся крест-накрест квадратные спирали.
Можно уехать за границу, можно затихариться на должности ночного сторожа, можно изображать гения всех искусств, не обладая талантом ни в одном, можно завербоваться на войну — но профессиональным боксёром ты за год не станешь. А притворяться выйдет — до первого боя…Про Наливаева в Сети было порядком, несмотря на срок давности. И не только про исчезновение. Олег ознакомился с имеющимся и опять поехал в библиотеку рыться в подшивках.Вся карьера пропащего была, оказывается, цепочкой скандалов. Недолгая карьера, хотя и стремительная — что само по себе тогда у многих вызывало вопросы. «Почему никому не известный боксёр в обход всех правил ведёт бои с титулованными профессионалами?…» Кстати, бои он вёл весьма успешно: победа нокаутом, победа техническим нокаутом… Ага, сговор, все куплено, о результатах договорились заранее! «Неужели деньги теперь — единственный критерий в боксе?…» В очередной раз недобрым словом поминается Дон Кинг. «Кто этого Наливаева знал всего год назад?…» Так, а вот интервью в «Спорт-Экспрессе» с самим фигурантом. «Что вы думаете по поводу обрушившихся на вас обвинений?» Андрей (пожимая плечами): «Плохо быть деревянным на лесопилке». Эта фразочка и в заглавие вынесена…
Олег посидел, глядя перед собой. Порылся в карманах, нашарил пачку «Житана», заглянул. Встал, пошёл в курилку. Вытянул предпоследнюю сигарету, оторвал фильтр, примял кончик. Пацаны-студенты на него косились.Кутузовский был отлично вычищен (правительственная трасса!), и даже машин в это время в обе стороны шло относительно немного — Олег позволил себе разогнаться (хотя вообще водителем был крайне аккуратным и даже скоростные режимы местами соблюдал). Потом поддал ещё. Пошёл на обгон.85, 87, 88 километров… Он, как VIP-кортеж, гнал в крайнем левом ряду, оставляя позади «бэмки», «пежо», японские мыльницы, отечественные мусорники… 90… Олег отстегнул ремень безопасности. 95. Ещё. 100…Он крутанул руль влево и вышел на встречку. С визгом шин шарахнулась тачка, ещё одна — впритирку. Третья. Вой тормозов.Олег вильнул влево, вправо: не уклоняясь, а ища встречи, чувствуя неустойчивость машины на такой скорости. Очумело ревели сигналы. Ещё кто-то успел отвернуть — совершеннейшим уже чудом.Автобус.Олег нацелился в лоб. Тот тормозит, начинает тормозить, конечно, не успеет. Рёв. Две секунды. Одна. Все.Метрах в пяти перед бампером «скании» Олег выкрутил вправо.Неведомо как удержался на колёсах. Ещё правее, притормаживая. Вернулся на свою полосу. Стал смещаться к тротуару. Успеть бы срулить куда-нибудь — пока менты не очнулись…
В редакции ещё все были, но ввиду приближающихся праздников никто уже толком не работал. Олег уклонился от алкогольного предложения, внеся озабоченным лицом диссонанс в общий настрой.— Олег, — позвала секретарша Наташа, — тебе факс был.Он пошёл за ней.— Кошмар какой… Над чем это ты работаешь? — Наташа протянула оторванный кусок ленты. Отксеренная и, вероятно, увеличенная фотография — мутно-зернистая, теперь «чебэшная». Из тех, что делаются ментами на месте преступления. На фотографии была женщина: лежала навзничь, запрокинув голову и разбросав руки, вся одежда вертикально распорота спереди, открывая грудь, живот, пах. И из-за плохого качества, преувеличенной контрастности, густой пятнистой черноты снимка только ещё жутче смотрелась широкая яма под подбородком, вертикальный разрез от межключичной ямки до лобка, лужа под трупом и потёки на попавшей в кадр стене.На противоположной стенке узкой прихожей она тоже была — щедрый, глянцево блестящий в электрическом свете, такой яркий на светлых обоях, окружённый продолговатыми запятыми брызг мазок. На полу, казалось, её вообще по щиколотку. Попало даже на дверь в большую комнату — кляксы краснели на стекле, на отражающейся в нём наряжённой ёлке: стекло было полупрозрачным, и отражение двоилось: два ствола, две торчащие верхушки… Он стоял и смотрел на это, стоял и смотрел, стоял… — а потом его повело, он отшвырнул дверцу сортирной кабинки…Сплюнул, высморкался, нажал слив. На внутренней стенке унитаза все равно остались бурые брызги. Он долго полоскал рот, тёр руки. Моргал в зеркало. На чужих ногах вернулся в кабинет. Включил компьютер. Internet. Зоя Лосева. Найти.Поисковая система выбросила всякую дребедень: форумы, хотмэйлы, имя с фамилией по отдельности. Олег кликнул вторую страницу ссылок, собирался уже закрывать… Стоп. Да! Он кликнул ссылку. «Запрашиваемый URL не может быть доставлен». Кажется, это был электронный архив какого-то издания. Искомое словосочетание имелось в предложении: «Жертва была опознана как Зоя Лосева, двадцатисемилетняя москвичка…» Олег набрал подполковника Милютина.Лосеву убили семь лет назад, тридцать первого декабря. Будучи одна в квартире (её гражданский муж, врач «скорой помощи», как раз дежурил), она открыла дверь — вероятно, кому-то, кого знала, — и этот знакомый первым делом прямо в прихожей острым лезвием (скорее всего, медицинским скальпелем) перерезал ей горло. Следов борьбы не было… Олег листал извлечённое из архива дело. Протокол осмотра места преступления… Протокол первичного осмотра трупа… «…указывает на то, что убийца обладает навыками хирурга…»
Зою вскрыли и выпотрошили. Протокол допроса свидетеля. Владимир Рутковский, гражданский муж Лосёвой, утверждает, что убийца — некто Анатолий Градов, тоже врач «скорой», близкий друг семейства. «Следователь: На чём основывается ваша уверенность?Свидетель: Я знаю. Я просто знаю.Следователь: Вы располагаете какими-нибудь доказательствами?Свидетель: Нет».
С этим Градовым было не очень понятно. Вроде его хотели допросить — для начала как свидетеля. Но не допросили: он то ли сбежал, то ли пропал… Из материалов дела не понять. Рутковский… Олег поднял голову от бумаг. Что-то страшно знакомое. Владелец красного «гольфа»! Он залистал записную книжку, чтобы в этом удостовериться, — руки вдруг онемели. Пачечка перевёрнутых листиков скользнула обратно. Олег непослушными пальцами снова их перевернул, нещадно сминая. Открыл нужный разворот. Весь изрисованный квадратными спиралями, соединяющимися лабиринтиками, модифицированными свастиками . Олег отлично помнил, когда, по привычке механически чертя ручкой, замарал этот разворот. Когда ехал в Питер. То есть ещё ДО знакомства с творчеством Снежкина…
Звонящий представился сотрудником Федеральной службы безопасности и сказал, что хочет поговорить с Олегом в частном порядке по поводу его запроса касательно Рейна. Они договорились встретиться в кабаке при Доме журналиста.Алексей, чекист, был не старше Олега, в меру нагловат, в меру деловит, несколько раз кивал приятельски проходящим мимо хищникам и падальщикам пера. С Олегом он сразу выразил желание перетереть без обиняков — с тем только условием, что всё останется между ними. «Вам я расскажу — но чтоб вы сами поняли: говорить ещё кому-то, копаться дальше во всём — не стоит. Все равно ж ничего не добьётесь, а неприятностей наживёте. Так как — договорились?» Олег кивнул.Константин Рейн без малого год назад — без совсем уже малого, в новогоднюю ночь — исчез из камеры изолятора, где сидел под следствием. Паническое расследование не дало никаких результатов. Сбежать вроде не мог. Никак. И тем не менее. Что говорить общественности и как комментировать — никто так и не придумал. Не напишешь же в пресс-релизе «растворился в воздухе».Под стать невероятной байке и тон у Алексея сделался доверительно-заговорщицкий: вишь че творится, и на нашу старуху проруха бывает, только это — между нами… Хотя глубокая неудовлетворённость эфэсбэшника всем, что связано было с Рейном и его историей, показалась Олегу искренней. «Чего его под следствие отдали — его ж не судить, а лечить надо было. Он же там совсем крышей поехал. Вы б его видели. Успокоительные жрал, махру всякую пачками сандалил — вон, я смотрю, у вас „Голуаз“… Так он такое же крепкое садил как подорванный и знаете ещё чего делал — фильтр у них отрывал всегда…»
Оттепель: снизу вода, сверху мокрый снежок — шматы с ладонь. Машина входила в лужи, как амфибия. Вдруг сыпануло градом. «Наливай-йя, нали-вай-йя, наливай-йя…» — глумилась по радио «Текила-джаззз». Олег вёл как пьяный.Бред же, бред, такого ж не бывает, совсем все охренели, что ли, рикошетило беспорядочно. В прошлом году собой я был собой, и в позапрошлом, у меня была моя работа, меня же все знают — коллеги, друзья, семья… Ну ладно, с Тайкой мы встретились в этом январе — как раз вон подарок купил на годовщину (как всегда, гордился, что Машка с Мишкой меня — а не настоящего отца — папой называют!…). Ладно, в «Я жду» — тоже в начале года устроился. Но ведь куча же народу работала со мной раньше в других программах, всё же меня знают — с Катькой, первой женой, в конце концов, шесть лет прожили…На Садовом опять вмёрз в пробку. Чувствуя себя полным параноиком, схватил телефон — набрать Катьку. В записной книжке был её номер… Где же он?… Что за чёрт… Рука с мобильником вибрировала все сильней. Из старых друганов кого-нибудь… Ну, допустим… например… например… Сзади с ненавистью сигналили.Красный «гольф» дежурил у подъезда. Олег на него и не глянул — не попадая пальцами, набрал код, кнопку лифта жал так, словно сквозь стену продавить хотел. «Ты уже, Олежка?» — обрадовалась Тайка раннему возвращению. Не отвечая, он распахнул тумбочку под телефоном, схватил истрёпанный блокнот. Залистал бешено, разрывая страницы. Хоть кого-нибудь из старых знакомых — имя, номер… (…Гопники в Минводах. Два удара — два нокаута. Бой крутого боксёра-профи… Знаешь, что напоминает вкус рижского бальзама? Вкус рижского бальзама!…)Рванул дверцу шкафа — посыпались фотоальбомы. Расшвыряв прочие, схватил свой. Один картонный лист перевернул, другой. Он уже думал — будет пусто: нет. Куча фоток. Вот молодой блондин на ринге: пот, бешеный прищур над перчатками. Вот некто толстый и волосатый на сцене — ловит опущенный микрофон раструбом саксофона. Вот — «пёс войны» в камуфляже на броне, автомат поперёк колен. Вот — двое врачей в халатах у дверцы реанимобиля, один чем-то знаком…Он захлопнул дверь ванной, защёлкнулся, швырнул на полку над раковиной фотографии, собранные за последние десять дней на просторах бывшей большой родины. Разложил аккуратно — в ряд. Беспорядочно накидав на морду пену, стал широко водить бритвой по усам, чуть вьющейся бородке. Было больно — он не обращал внимания. Сбрил кое-как. Уронил станок в замусоренную волосами раковину. Кровь выступила: он чувствовал тёплые капли на губе, щеках… Точно так же, как чувствовал их тогда, в той прихожей — капли попавшей на лицо чужой крови. Распрямившись над женщиной, он содрал с себя перепачканный халат, кое-как вытер чистой полой руки, бросил его под ноги. Огляделся — заляпаны были обе противоположные стены, а на линолеуме крови, казалось, вообще по щиколотку. Попало даже на дверь в большую комнату. Он стоял и смотрел на всё это, стоял и смотрел — а потом его повело, и он вынужден был опереться на стенку. Но он быстро справился с собой: в конце концов, крови навидался на работе…Чего-то не хватало.Вспомнил: Володька кивает на его кулак, мерно, со звяканьем встряхивающий словно бы монетки. Володька знает, что не монетки. «Чего ты их с собой постоянно таскаешь?» — Володька заинтригован. «Типа талисмана», — загадочно ухмыляется он…Он вынул из кармана два патрона от ТТ, слегка размахнувшись, бросил вперёд — глуховато стукнув по обоям, те шлёпнулись в багровую лужу. Он развернулся, отомкнул замок, шагнул через порог, захлопнул дверь. Уже на ходу, сообразив, обтёр ладонью лицо. Стянул с носа очки и только тогда впервые поднял глаза на зеркало…
Новый год — Скажите, — Кира на секунду опустила глаза, пережидая очередной приступ дурноты, — а зачем надо было это все — ну, письмо в передачу?…Рутковский хмыкнул — без злорадства:— Должен же он был хотя бы понимать, за что я его кончу…Да псих, псих, стряхнула Кира наваждение. За время этого интервью — одного из самых странных в её жизни — она чуть не поддалась гипнозу параноидальной логики визави… Впрочем, любой психиатр скажет, что единственный способ наладить контакт с сумасшедшим — это следовать поначалу логике его бреда.— А вы не опасались, что, поняв, он поступит так, как поступил?Кира знала: звонок от жены Олега Водопьянова поступил минут в десять двенадцатого — меньше чем за час до того, как самого Водопьянова расстреляли на Красной площади. Жена, Таисия, сказала, что к ним в дом вломился сумасшедший с пистолетом и, угрожая ей и её детям, потребовал сказать, где находится её муж.— Что сбежит? — Рутковский пожал плечами. — Я всё время следил за ним… Ну да, переоценил себя…— А он всё-таки недооценил вас… Как вы думаете, почему он не уехал куда-нибудь подальше, а остался в Москве?— Зачем ему было уезжать? Ему надо было только дождаться первого января. Ищи его потом…— Зачем вы пришли к его жене? Думали, она знает, где он скрывается?— А что мне оставалось делать? Несколько часов до Нового года… Один раз он так уже ушёл, — добавил он тоном, от которого Киру передёрнуло.
1 2 3 4 5