Страх в ее глазах напрочь уничтожил его гнев.
Он взял ее руку и нежно поцеловал.
— Что происходит, Мэг? — В его голосе также слышалась нежность.
Мэг О'Хара тяжко вздохнула.
— Я думала, что он мертв…
— А почему ты не думаешь так сейчас?
— Я сейчас все тебе расскажу, Билл, только, пожалуйста, сядь.
Отпустив ее руку, Билл вернулся к шаткому креслу, стоявшему напротив дивана. На ситцевой обивке извивались стебли с пионами и гранатами. Среди цветов и фруктов порхали голубые птички, но птички давно посерели, а пурпурные пионы стали тускло-коричневыми. Мэг выглядела такой же поблекшей.
— Я писала тебе, — сказала она.
— Но я не получал ни одного письма.
— Я написала три и порвала их.
— Почему?
— Погоди… Говорить об этом тяжело, но молчать я больше не могу. — Она снова устремила на него испуганный взгляд из-под полуопущенных век. — Это все ужасно…
Билл с трудом сдерживал нетерпение. Что произошло, пока он торчал в этой проклятой Америке? Он должен это узнать во что бы то ни стало.
— Что ужасно, Мэг? Если ты о том, что не была счастлива с Робином, учти: я всегда это знал.
При этих словах Мэг стало легче на душе.
— Я счастлива? — переспросила она.
Значит, его маленькая Мэг действительно была несчастна. Билл не мог произнести ни слова.
— Очень тяжело говорить об этом, — продолжала она, — но если я не скажу, ты не поймешь, а кроме того… это отчасти и моя вина. Если бы я точно знала, жив Робин или мертв, все было бы гораздо проще.
— Не вижу, что бы это могло изменить, — рассудительно заметил Билл. — Если он скверно обращался с тобой, то от этого никуда не денешься.
— Только не думай, что он меня бил. Ничего подобного. Повторяю, я тоже виновата. Я слишком глупая — меня так Легко обидеть… — Мэг внезапно умолкла. Ей почудилось, будто перед ней сидит не Билл — высокий, светловолосый, с открытым мужественным лицом, — а Робин О'Хара, худощавый и смуглый, полный очарования, которое пленило ее, и жестокости, которая разбила ей сердце. Дивные серые ирландские глаза улыбались под черными ресницами, а язык ранил словами, полными горечи. Он знал, как сделать Мэг беззащитной и нанести неожиданный удар, знал, как легко загладить все поцелуем. Но как расскажешь об этом Биллу? Мэг с усилием сдержала дрожь, но виски сдавило от боли, от горьких, невыносимых мыслей.
— Нет, мы не были счастливы. Только вначале… — Только вначале ей казалось, будто она попала в рай и что Робин — сказочный принц, мечта всей ее жизни, ставшая явью. — Робин думал, что дядя Генри выделит мне содержание. В общем, я могу его понять. Ведь я жила в доме у дяди, который относился ко мне, как к дочери, и никогда не испытывала недостатка в деньгах. Он думал, что все это отойдет ко мне — часть сразу, а остальное потом. Очевидно, так считал бы любой человек, не знавший дядю Генри. Когда я сказала, что дядя оставит все деньги на исследовательские работы и что деньги ему только для того и нужны, думаю, это страшно потрясло Робина. Сама я настолько привыкла к взглядам дяди Генри, что никогда не рассчитывала на его деньги. Я хочу быть справедливой и стараюсь доказать себе, что мы оба виноваты: я — что сразу не предупредила обо всем Робина, а он — что слишком многое считал само собой разумеющимся.
Билл сжал кулаки. Если бы он ушел, то ничего бы не узнал и не сумел бы помочь Мэг. Но спокойно выслушивать, как она винит себя в том, что этот мерзавец О'Хара, видите ли, был разочарован — не досталось бедняге чужое состояние! Да уж, это требовало максимальных усилий.
— Продолжай, — только и сказал Билл.
Если бы Мэг посмотрела на него… Но она уставилась на свои стиснутые руки.
— Наши отношения становились все хуже и хуже. Я вела себя глупо — слишком часто возражала Робину. Мне не с кем было посоветоваться. Дядя Генри отправился на свой остров, а ты уехал в Южную Америку. Я сказала Робину, что так больше продолжаться не может и что я разведусь с ним… — Мэг замолчала.
— Когда это было? — спросил Билл.
— Год назад — за день до того, как…
— Ну и как он это воспринял?
— Не знаю. Он смеялся.
Она снова умолкла, так как смех Робина словно наяву зазвучал в ее ушах. А потом этот смех сменился вспышкой гнева: «Ты этого не сделаешь, понятно? Когда я захочу развода, то сам тебе об этом скажу!» Потом он снова расхохотался, насмешливо чмокнул ее в губы, а подойдя к двери, обернулся и добавил: «Возможно, ты будешь избавлена от лишних неприятностей». Это были последние слова Робина О'Хара, которые она слышала.
Повторяя их Биллу, Мэг слегка помедлила перед словом «неприятности». Именно их принес ей Робин и о них упомянул напоследок.
— Ему продолжали приходить письма, а потом позвонил полковник Гэрратт. Я ответила, что не знаю, где Робин, а он сказал, что они тоже этого не знают. Я встретилась с ним, и он спросил, рассказывал ли мне Робин о том, чем занимается. Нет, ответила я, он никогда не говорил о своей работе. Тогда полковник Гэрратт объяснил, что работа Робина сама по себе не была опасной, но он мог начать действовать на свой страх и риск и столкнуться с очень опасными людьми. Полковник обещал навести справки. Спустя неделю они нашли в реке записную книжку Робина — в ней ничего не было. Полковник Гэрратт предупредил, что мне следует быть готовой ко всему: с Робином, по-видимому, что-то случилось. В декабре было обнаружено тело — они подумали, что это Робин…
— Гэрратт написал мне в декабре.
Очевидно, полковник считал, что мрачные подробности о неопознанном трупе отнюдь не испортят благостных рождественских пожеланий.
— Я тоже думала, что Робин мертв, — сказала Мэг.
— А что же заставило тебя передумать?
Она подперла щеку ладонью. Худшее было позади.
— Полковник Гэрратт сказал, что я должна повидать адвоката и получить официальное свидетельство о смерти.
Никакого завещания не было. В банке хранились маленькая сумма денег и пакет с надписью: «Моя жена должна вскрыть это в случае моей смерти». Мне не позволили вскрыть пакет. Думаю, там были только бумаги. Робин принес его всего неделю назад. Управляющий банком заявил, что должен получить юридическое доказательство смерти Робина и только после этого он сможет передать мне пакет. Вряд ли там что-нибудь важное. Во всяком случае, денег там нет, так как Робин постоянно жаловался на их отсутствие.
Биллу все это казалось странным. Впрочем, от такого парня, как О'Хара, можно было ожидать чего угодно.
— Ты обращалась к адвокату? — спросил он.
Мэг снова опустила руку.
— Нет.
— Почему?
— Потому что я подумала, что Робин жив.
— Но почему вдруг?
— Начали происходить всякие странности.
— Какие именно?
— Да так, мелочи, но они пугают меня. Так ужасно думать, что кто-то хочет, чтобы я не знала, что и думать… хочет держать меня в состоянии неуверенности…
Пальцы ее рук судорожно сплелись, и Билл, склонившись вперед, накрыл их своей большой теплой ладонью.
— Успокойся, Мэг. Расскажи мне, что произошло.
Она молчала, пока Билл не убрал руку и не откинулся на спинку кресла.
— Сначала была газета. Кто-то положил ее в почтовый ящик. Я нашла ее на полу, когда встала.
Мэг вновь ощутила холод того январского утра. Ее ноги были такими же ледяными, как в тот момент, когда, ступив босиком на линолеум, она нагнулась за газетой.
— Эту газету я никогда не выписывала. Не прислали не по почте. Я подумала, что ее опустили в ящик по ошибке.
Потом я увидела, что некоторые буквы подчеркнуты… Нет, не подчеркнуты, а обведены. Я прочитала их подряд — получилось два слова: «Я жив».
У Мэг снова, как тогда, закружилась голова. Словно издалека она услышала вопрос Билла:
— А какая была газета?
— «Дейли скетч».
— И что ты сделала?
— Пошла к полковнику Гэрратту. Он сказал, что не сомневается в смерти Робина и что, по-видимому, это чья-то нелепая гнусная шутка, но выглядел при этом как-то странно. Я потом даже решила, что он подумал… будто я сама это сделала.
— Почему?
— Не знаю. Полковник обещал во всем разобраться, но я уверена, что он подумал именно так. Я не могла поверить, что кто-то способен на такую мерзкую шутку, но мысль о том, что газету прислал Робин, казалась еще более гадкой и бессмысленной. Ведь он мог написать или позвонить. Раз он прислал с кем-то газету, тот же человек мог опустить в ящик и записку. Полковник Гэрратт привел все эти доводы, и они выглядели убедительно… — Мэг внезапно умолкла. Она не могла сказать Биллу то, о чем думала все это время: это мог быть и сам Робин, ему бы хватило жестокости, чтобы так пошутить.
— Ты сохранила газету?
Мэг кивнула.
— Да, но… — Она печально посмотрела на него. — Это был только первый случай. О других я не рассказывала ни полковнику Гэрратту, ни кому-то еще. Я испугалась, что меня сочтут сумасшедшей.
— Но мне-то ты можешь смело все рассказать.
— В феврале я написала дяде Генри. Мне ответила его секретарша, сообщив, что он не занимается личными письмами до окончания книги.
— У него та же секретарша? Кажется, ее звали мисс Уоллес?
— Нет, мисс Уоллес заболела перед твоим отъездом.
Дядя нанял другую. Она в очках, с волосами песочного цвета, очень похожа на суетливую белую мышку. Я думала, что он выдержит ее не больше месяца, но, очевидно, она оказалась хорошим профессионалом. Ее фамилия Кэннок. Короче, я поняла, что от дяди Генри толку не добьешься, и решила обратиться к его адвокату, мистеру Пинкотту. Позвонила ему, договорилась о встрече. Тогда я работала, поэтому меня не было дома весь день. Вернувшись вечером, я обнаружила, что в квартире кто-то побывал. Нет-нет, ничего не пропало, и все вещи были на своих местах, но… Ты ведь не подумаешь, Билл, что я сошла с ума? Кто-то взял мои ножницы и лист писчей бумаги, вырезал из него буквы и сложил на коврике у камина слово «ЖИВ», написанное заглавными буквами высотой около восьми дюймов.
— Тебе следовало сообщить об этом Гэрратту.
— Ну что ты… я была слишком испугана. Каким образом кто-то мог проникнуть в квартиру? Ключи были только у меня и у Робина. Если буквы положил не он, значит, это сделала я.
— Не говори глупостей.
Мэг опустила взгляд и произнесла дрожащим голосом:
— Возможно, это не глупости. Иногда люди совершают странные поступки, а потом… почти забывают о них.
Я могла это сделать.
— Уверен, что ты тут ни при чем.
— Значит, это был Робин.
Билл покачал головой.
— Не обязательно. Кто-то мог украсть его ключ.
На миг Мэг подняла глаза, и он увидел в них страх.
— Только Робину это важно: считаю я его живым или нет.
Билл снова покачал головой.
— Пока ты не знаешь, что за всем этим кроется, ты не можешь судить, что важно, а что нет. Так-так, это произошло в феврале. А что стряслось потом?
— Долгое время ничего особенного не происходило'.
Но затем я потеряла работу и решила, что мне лучше повидать мистера Пинкотта.
— Так ты не ходила к нему? Ты ведь сказала, что договорилась о встрече.
Мэг побледнела.
— Тогда я не пошла к нему. Написала, что мои планы изменились.
— Почему?
— Я подумала, что Робин жив.
— Если так, то на какие средства он существовал?
— У него были какие-то деньги. Не знаю, откуда он их брал.
Билл вздохнул.
— Продолжай.
— Я осталась без работы в июле и снова написала дяде Генри. Мисс Кэннок ответила, что он очень занят, но надеется закончить книгу в течение года и тогда повидается со мной. В полном отчаянии, я решила пойти к мистеру Пинкотту, даже не договариваясь о встрече заранее. Пошла утром вынимать почту, а в ящике вместе с письмом от тебя и двумя счетами лежал конверт без всякого адреса.
Когда я вскрыла его, то сначала подумала, что он пустой, но потом обнаружила внутри кленовый лист с дырочками, складывающимися в какой-то рисунок. Я поднесла лист к свету и увидела те же буквы: «ЖИВ».
Билл выпрямился в кресле.
— Кленовый лист?
Мэг слегка покраснела.
— Ты мне не веришь! А еще удивляешься, что я не пошла к полковнику Гэрратту!
— Мэг, я не сказал, что…
— Да, ты не сказал, что я все выдумала! — Мэг была слишком несчастна, чтобы долго сердиться. — Я не виню тебя, Билл. Мне самой с трудом верится во все это… Иногда я думаю, что мне просто приснился кошмарный сон.
— А ты уверена, что это не так? — помявшись, спросил Билл.
Мэг отвернулась.
— Я… не знаю. — Она снова посмотрела на него. — Нет, Билл, это не сон. Я знаю, что это случилось на самом деле.
Кто-то подбросил ту газету, кто-то проник сюда и положил буквы на коврик и кто-то сунул тот конверт в почтовый ящик.
Но когда я очень устаю, целый день хожу по конторам в поисках работы или просыпаюсь среди ночи, я словно слышу у себя в голове чьи-то голоса и уже ни в чем не уверена.
Целых десять лет Билл мечтал обнять Мэг, и сейчас желание утешить ее стало почти нестерпимым. Но он понимал, что если хочет помочь ей, то должен запастись терпением. Он один мог избавить Мэг от этих кошмаров — больше ей не на кого надеяться.
К сожалению, столь рыцарственные чувства требовали соответствующих действий. Надо изобразить гнев. Вместо того чтобы поцеловать Мэг, Билл сурово нахмурился и резко спросил:
— Ты сохранила конверт?
— Нет. А зачем? Он ничем не отличался от моих собственных конвертов — я пользуюсь как раз такими — и ровным счетом ничего не доказывал.
— А кленовый лист?
Мэг махнула рукой.
— Он сразу же сморщился. Какой был смысл его хранить?
Тут Билл рассердился по-настоящему. У Мэг наверняка полно в ящиках всякого хлама, но сохранить конверт, который мог оказаться посланием от Робина О'Хара она не удосужилась!
— Я бы хотел взглянуть на «Дейли скетч» — на ту газету с обведенными буквами.
Мэг побледнела еще сильнее.
— Это невозможно. Я забыла тебе сказать: газета исчезла.
— Но ты же сказала, что сохранила ее!
— Да. Я положила ее в ящик письменного стола, но она исчезла.
— Когда?
— В тот день, когда я обнаружила буквы на коврике у камина. Я открыла ящик, и газеты там не оказалось.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
— Не возражаешь, если я посмотрю? Газеты иногда застревают позади ящика.
— Эта не застряла. Но если хочешь, смотри.
Билл вытащил ящик, обследовал пазы, потом стал доставать содержимое, обнаружив дюжину писем, присланных им из Чили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26