- От бати вестей нет?
- Он не любитель писем. Я сам собираюсь в Ольховку. Надо же навестить.
- Добре, добре, - обрадовался чему-то генерал. - Передай большой привет Матвеевичу!
Глеб понял, что Игнат Прохорович занят, и поскорее закончил разговор.
В буфете - не протолкнуться. Глеба окликнул доцент Старостин. Научный руководитель Ярцева устроился в уголке.
- Приятного аппетита, Михаил Емельянович, - поздоровавшись, сказал Глеб.
Тот молча кивнул, указал на стул рядом.
- Куда ты, батенька, запропастился? - спросил доцент, прожевав кусок сосиски. - Интересовался зав...
- В библиотеке, - улыбнулся Глеб, усаживаясь за стол и потягивая теплый кофе. - Яко книжный червь. Знаете, очень любопытные сведения удалось разыскать о Суворове.
- Да? - заинтересовался Старостин.
- Генералиссимус был скромен в еде и не любил давать парадных обедов...
- Знаю, знаю... Прижимист был полководец.
- Совершенно верно. - Глеб рассмеялся. - Особенно к нему набивался в гости Потемкин. Суворов все отшучивался, но был вынужден наконец принять светлейшего князя. Понятное дело, фаворит государыни! Суворов призвал к себе метрдотеля Потемкина, Матоне, заказал роскошный обед и просил не щадить денег. Для себя же Александр Васильевич попросил своего повара сготовить два постных блюда. Настал день приема. Обед получился изумительный! Такие блюда подавали, что даже Потемкин ахал! А уж кто-кто, но этот вельможа привык к роскоши! Как выразился о том обеде Суворов, "река виноградных слез несла на себе пряности обеих Индий". Сам же он, сославшись на нездоровье, клевал приготовленное собственным поваром. Назавтра Матоне прислал ему счет. Генералиссимус ужаснулся - тысяча рублей! Платить он отказался, написав прямо на счете: "Я ничего не ел". И отправил его Потемкину. Светлейший князь посмеялся и оплатил счет, сказав при этом: "Дорого стоит мне Суворов".
Глеб замолчал, заметив вдруг, что Старостин его не слушает.
- Забавно, не правда ли? - на всякий случай сказал он.
- Да, да, - встрепенулся Старостин.
- Что это с вами, Михаил Емельянович?
- Так, ничего... - доцент отодвинул тарелку с недоеденной сосиской. Понимаешь, инспектор из Министерства высшего образования пожаловал. Проверять.
- Кого и зачем?
- Очередную кляузу, - кисло поморщился Старостин и вздохнул. - И дернул же меня черт согласиться на участие в приемной комиссии! Лучше бы докторскую закончил! Осталось всего ничего, чепуха...
"Затянул старую песню", - подумал Глеб. Насчет докторской он слышит от патрона уже четыре года. С тех пор, как стал на последнем курсе посещать студенческий научный кружок, которым руководит Михаил Емельянович.
Ярцев ожидал, что патрон опять заведет сказку про белого бычка, то бишь про свою докторскую диссертацию, но Михаил Емельянович заговорил о его, Глеба, делах.
- С тобой надо что-то решать. Сегодня будем утверждать план защит на будущий год.
- Сделайте все, чтобы меня вставили, - зажегся Ярцев.
- Когда, милый? - усмехнулся доцент.
- Ну, хотя бы в третьем, в крайнем случае - в четвертом квартале.
- Успеем ли, - покачал головой Старостин. - И потом, публикаций у тебя - раз-два и обчелся. Сам понимаешь: уж если идти, то наверняка!
- Публикацию мне в Москве обещали. Около печатного листа. И в записках нашего университета выйдет в мае лист. Это - во! - провел ладонью над макушкой Глеб, но, видя, что патрон сомневается, хмуро добавил: - По-моему, вы заинтересованы в защите товарища Ярцева не меньше, чем он сам. За два года вы не имеете ни одного кандидата наук из своих подопечных. И потом, срок аспирантуры у меня кончается. Что, в преподаватели подаваться? На сто двадцать рэ в месяц? К тому же существует наш уговор...
Старостин вытер бумажной салфеткой рот и поднялся:
- Ладно.
Телефон не прозвенел, а прошептал на тумбочке возле кровати. Ставя аппарат около себя на ночь, следователь Воеводин убирал громкость почти до конца, чтобы в случае экстренного вызова не поднимать на ноги весь дом. Сам он уже натренировался просыпаться от этого шепота.
- Разбудил? - раздался в трубке голос оперуполномоченного угрозыска Богданова.
- Разбудил, - тихо ответил Воеводин, засовывая ноги в шлепанцы. Погоди...
С аппаратом в руках он вышел в коридор - шнур был длинный, хватало до кухни - и, плотно притворив дверь, чтобы не слышала жена, устроился на сиденье под вешалкой.
- Ну, здорово! - сказал следователь уже громче.
- Доброе утро, - с опозданием приветствовал его Богданов. - Понимаешь, Станислав Петрович, надо встретиться.
- Прямо сейчас?
- Часиков в восемь. Чтоб спокойно обмозговать. А то потом будут дергать.
- Сколько сейчас?
- Семь.
- Лады, - ответил Воеводин.
Расспрашивать оперуполномоченного, чем вызвано его желание увидеться до работы, он не стал - причина, значит, была.
Он прошел на кухню, автоматическим движением включил две конфорки электроплиты. На одну поставил чайник, на другую - сковороду для бесхлопотной яичницы. И тут только увидел на столе лист бумаги с одним словом, написанным большими буквами: "ЕЛКА!!!" - с тремя восклицательными знаками.
- Вот незадача! - сказал вслух расстроенный Воеводин.
Это было напоминание дочурки, что отец обещал сегодня купить пушистую красавицу к Новому году. Он хотел пойти на елочный базар в восемь часов, к открытию, - это было рядом, за углом, - а потом уже на работу. Елки привозили поздно вечером, торговать начинали утром, и к обеду оставались лишь самые захудалые с несколькими жалкими ветками на макушке.
Звонок Богданова нарушил планы.
С елкой тянуть дальше было нельзя - на календаре 27 декабря.
Ровно в восемь следователь открыл дверь своего кабинета, где за столом коллеги уже восседал капитан Богданов.
- Вот, Алексей Павлович, - сказал следователь, вешая пальто на крючок за шкафом, - был зван и прийдох...
За окном было еще совсем темно из-за туч, плотно заблокировавших небо и принесших такую привычную предновогоднюю оттепель.
- Небось вчера отсыпался весь день? - спросил Богданов, вертя на столешнице зажигалку, с которой не расставался никогда, хоть и бросал курить время от времени.
- После дежурства свалился как убитый, - признался следователь. - А потом бегал, искал елку. Все впустую.
- А у меня поспать не получилось. Разделся, лег, да только извертелся весь. Не идет из головы эта кража, и все тут! И еще приказание Копылова... Ты же знаешь генерала - "отыскать и доложить!".
- Что, дело у него на контроле? - удивился Воеводин.
- Да, короче, вернулся я в управление, потолковал с ребятами, может быть, есть или было что похожее... - Богданов щелкнул зажигалкой, некоторое время смотрел на длинный язычок синеватого пламени.
- Ну и как?
- Никаких аналогий, - ответил оперуполномоченный. - Поехал на Большую Бурлацкую, в дом Ярцевых. Поговорил с участковым, дворником. С соседями потерпевших - с первого этажа и на их лестничной площадке. Результат ноль!
- Спасибо! - отвесил шутовской поклон следователь. - И ради этого ты вытащил меня на час раньше?
- Терпение, Петрович, терпение, - улыбнулся Богданов. - Потом я махнул на комбинат химволокна, где работает Ярцева. Хотел уточнить кое-что. Может, она отдавала драгоценности в ремонт ювелиру? Только рот раскрыл, а эта Леночка заявляет: "Знаете, кто украл?" - "Нет", - говорю. А она мне: "Мужчина!" Спрашиваю, откуда ей это известно. И Ярцева поведала такую историю... Оказывается, в день кражи около восьми часов вечера к ней домой позвонила по телефону ее подруга Людмила Колчина. Ей ответил низкий мужской голос. Колчина попросила позвать к телефону Лену, но мужчина сказал, что ее нет. "А Глеб?" Мужчина ответил, что его тоже нет, они на концерте Антонова.
Оперуполномоченный уголовного розыска замолчал, насмешливо глядя на следователя.
- Оригинал этот ворюга, - сказал Воеводин. - Дает справки знакомым, где находятся хозяева в то время, как он их очищает. Ну а Колчина? спросил недоверчиво следователь. - Подтвердила?
- Да, да! - кивнул Богданов. - Я говорил с ней. Она еще кое-что сообщила. Эта самая Колчина поднималась к Ярцевым около семи часов вечера. Говорит, после работы, не заходя домой, заскочила к Лене, чтобы взять журнал мод. Их не было. Колчина пошла к себе. Она живет в такой же девятиэтажке, только ее дом слева, под углом к ярцевскому. Из квартиры Колчиной, которая находится на седьмом этаже, видны окна Ярцевых. Около восьми Людмила увидела в них свет, позвонила. Тогда и состоялся разговор с любезным похитителем.
- Но она хоть поинтересовалась, с кем говорит?
- Не догадалась.
- Жаль! Интересно, что бы ей ответили...
- Колчина была уверена, что это приятель Ярцевых или родственник.
- А она не заметила из своих окон, сколько человек в квартире Ярцевых?
- Нет, окна были зашторены. Закрутилась, говорит, сына купала, спать укладывала. Потом - телевизор. О журнале мод вспомнила только на следующее утро, на работе. И тут же позвонила Лене. Та ей поплакалась насчет кражи. Ну а Колчина сообщила о звонке... Вот такая, Петрович, история, рассказанная вашему покорному слуге и зафиксированная по всем правилам.
Богданов протянул следователю протокол допроса. Воеводин открыл сейф, достал папку с делом. Протокол допроса Колчиной стал в ней четвертым по счету документом.
- Негусто, - заметил следователь, и было непонятно, к чему относились эти слова, к сообщению оперуполномоченного или к количеству материалов в деле.
- О, человеческая неблагодарность! - трагически вздохнул капитан, приняв это все-таки на свой счет. - Смотри: теперь мы знаем, что вор был отлично осведомлен о походе Ярцевых на концерт. Это раз! Он прекрасно знал, что в квартире есть ценности. И немалые! Это два!.. Похитителю было известно, где они лежат. Потому что, по словам Ярцевых, он больше ни к чему не прикасался. Это три!.. Напрашиваются кое-какие выводы. Или вор из числа знакомых семьи Ярцевых, или его кто-то навел.
- Все так, Алексей, - Воеводин подошел к окну. Буквально на глазах светлело. Тротуары заполнили спешащие на работу люди. Машины прокладывали колеи в жидком месиве потемневшего снега. - Все так, - повторил следователь. - Но почему ты уверен, что Колчиной ответил вор?
- А кто же, по-твоему? - удивился Богданов. - Выходит, помимо воров квартиру посещал еще кто-то? Без ведома хозяев?! Или ты хочешь сказать, что Ярцевы что-то скрыли от нас?
- Понимаешь, меня смущает этот воспитанный похититель. Ну, представь себе, какой дурак, забравшись в квартиру для грабежа, будет отвечать на телефонный звонок?
- Почему дурак? - пожал плечами капитан. - А может, умный! Отличный психолог!
- Ничего себе психолог! - усмехнулся следователь. - Голос - это улика!
- Только записанный на магнитофон, - возразил Богданов. - Я вот подумал, а если он из тех самоуверенных типов, кто перед уходом из ограбленной квартиры выкурит сигарету да еще опрокинет рюмочку-другую из бара жертвы, а? Правда, этот не курил и не пил, но самоуверенности ему, видно, не занимать.
- Возможно, ты прав, - задумчиво произнес Воеводин. - Что и говорить, вор необычный. Незаурядный домушник.
- Точно, - согласился оперуполномоченный. - Взял лишь старинные драгоценности... А ведь там было еще чем поживиться!
Они перешли к тому, каким образом преступник проник в квартиру. Отмычка или взлом, по утверждению эксперта, исключались. Через форточку или балконную дверь - тоже: были заперты изнутри. Да и соседи с верхнего и нижнего этажей в это время находились дома, так что заметили бы.
- Выходит, вор воспользовался ключами, - констатировал следователь. А вот как он их заполучил? Поговори еще с Леной. Не теряла ли? Не давала ли кому на время?
- Бу сделано! - пообещал Богданов. - А с Глебом?
- Я сам приглашу его сегодня на допрос.
Капитан покинул кабинет Воеводина, когда здание ожило, наполнилось голосами, шумом шагов, хлопаньем дверей.
Станислав Петрович набрал номер квартиры Ярцевых. Трубку взял Глеб. Голос у него был хрипловатый, заспанный. Поздоровавшись и назвавшись, следователь сказал:
- Мне бы хотелось с вами встретиться.
- Ради бога, - ответил Ярцев.
Но по кислому тону Воеводин понял, что особой охоты идти в милицию он не испытывает.
- Через час сможете? - спросил следователь.
Он услышал в трубке какое-то бормотанье, разобрав лишь слова "библиотека" и "университет". Наконец Глеб внятно произнес:
- Хорошо.
Станислав Петрович стал наспех набрасывать план допроса, но раздался звонок внутреннего телефона - вызывал начальник следственного отдела. Воеводин проторчал у него битый час. Начальник поинтересовался и кражей на Большой Бурлацкой.
- Пока похвастать нечем, - откровенно признался Воеводин.
- Форсируйте, Станислав Петрович, форсируйте, - строго сказал шеф и, чтобы несколько смягчить приказание, добавил: - Меня тоже теребят. Генерал сегодня лично интересовался.
- Буду стараться, товарищ подполковник, - ответил следователь.
Возвращался он к себе несколько задетый словами начальника отдела. Ведь тот отлично знал, что помимо кражи у Ярцевых в производстве у Воеводина находилось еще шесть дел. И упрекать следователя в прохладном отношении к службе повода вроде бы не имелось.
Подготовиться к разговору с потерпевшим Воеводин так и не успел: Глеб Ярцев явился минут на пять раньше назначенного времени. Он был без шапки, в мохнатой волчьей шубе, которая очень ему шла - этакий положительный киногерой, покоряющий суровые северные просторы.
- Можете раздеться, - указал на свободный крючок следователь.
- Благодарю, - с достоинством ответил Ярцев, но шубу не повесил, а небрежно кинул на стол соседа Воеводина по кабинету. Станиславу Петровичу это не понравилось, но замечание он делать не стал, благо коллега сегодня отсутствует, уехал в город по делу.
Занося в бланк протокола допроса данные потерпевшего с его слов, Воеводин отметил про себя, что глаза у Ярцева красные, веки чуть припухли. Подумал было: может, он кутил всю ночь? Но перегаром от Глеба не пахло, и на похмельного он не походил. А вот недоспал - явно. Словно в подтверждение мыслей следователя, Ярцев пару раз прикрыл рот рукой, маскируя с трудом сдерживаемую зевоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14