Брал кабину тут, цены сказка 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Защитник – 10

OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru, 29.09.2004
«Эхерн Джерри. Честь флага. Вызов. Выживших не было: Романы»: Проф-Пресс; Ростов-на-Дону; 1996
ISBN ISBN 5-88475-073-0
Оригинал: Jerry Ahern, “The Good Fight”
Аннотация
Борьба продолжается. Роман Маковски, преступным путем ставший президентом Соединенных Штатов, всеми средствами пытается укрепить свою власть.
В стране почти полностью упразднены демократические свободы, царит произвол и насилие вояк из президентских «Ударных отрядов».
Боясь всех и вся, Маковски отдает секретный приказ: тайно арестовать и заключить под стражу армейских и флотских офицеров, в чьей лояльности он сомневается. Заключенных ожидает страшная участь.
И вновь «Патриоты», на помощь которым приходят местные индейцы, выступают на защиту справедливости. На сей раз им предстоит вести бой с регулярными частями «Ударных отрядов».
Джерри Эхерн
Честь флага
(Защитник — 10)
Роман


Глава первая
Прутья были сделаны из стали или из прочного авиационного алюминия, и, даже если несколько человек брались за них, напрягая все свои силы, они не раздвигались более, чем на два дюйма.
И в школе, и в колледже, и потом в «Уэст Пойнте» товарищи Бернеби Вуда постоянно издевались над его носом, именуя его то белым огурцом, то хоботом, то членом, выросшим не на том месте.
Давали ему и клички, обзывая Пиноккио или Сирано де Бержераком. А во всем был виноват нос Вуда — неестественно длинный и устрашающе уродливый. Вуд тяжело переносил насмешки.
Однако сейчас именно этот нос имел как раз такие размеры, чтобы протиснуться в узкую щель между прутьями и позволить его владельцу втянуть хоть немного свежего воздуха. Более фотогеничные заключенные такой возможностью не обладали.
Впрочем, с нормальным воздухом дело обстояло туго и, как правило, Вуд мог уловить лишь аромат, исходящий из вагона для перевозки скота — такого же вагона, как и тот, в котором он сам находился. Так что удовольствие небольшое.
Однако упускать хоть самый маленький шанс лишний раз глотнуть кислорода было нельзя; вот почему Вуд меньше лежал и больше двигался, чем остальные семьдесят три офицера, запертые в этой коробке на колесах, ставшей их тюрьмой.
Таким образом — наблюдая за маршрутом — он вскоре пришел к выводу, что везут их не в каком-то конкретном направлении, а просто катают кругами в одном и том же районе.
Холодный свежий воздух, который Вуду удалось втянуть, заставил его голову закружиться и вызвал тошноту. Однако он не убирал нос, чтобы как следует проветрить легкие, а заодно смотрел на большой рекламный щит с изображением ковбоя и пачки сигарет «Мальборо». На заду у лошади кто-то написал: «Роман Маковски».
Как и большинство людей, запертых в вагоне, Бернеби Вуд чувствовал постоянную тошноту в течение как минимум двух последних дней. Но сейчас, глядя на лошадь с именем президента под хвостом, он не смог сдержать улыбку и даже отвлекся от своих собственных гнетущих мыслей на целую долгую секунду.
К тому же наличие рекламного щита подтвердило его теорию о том, что их просто возят кругами. Внезапный порыв ветра донес до него вонь из соседнего вагона, показавшуюся Вуду еще более отвратительной, чем зловоние давно не чищенного туалета в их собственном помещении.
Тут были даже два туалета — по одному в каждом конце вагона. Людям разрешалось посещать их, но только тогда, когда поезд делал остановку. А последняя остановка была день назад.
С потолка вагона свешивались — прикрепленные кабелем — две пластиковые канистры емкостью в пять галлонов каждая. Но воды в них оставалось не более десяти процентов от общего объема, поэтому жидкость предназначалась лишь для питья, а блевотину и нечистоты смыть было нечем.
То, что вагон почти все время находился в движении, а также отвратительная скудная пища, которую вдобавок выдавали весьма нерегулярно, привели к тому, что вряд ли кто-то из заключенных мог бы похвастаться, что не испытал приступа рвоты хотя бы раз за последние двенадцать часов пути.
Старший по званию офицер, морской пехотинец подполковник Янг, организовал дежурство по вагону — сквозь узкую щель у основания прутьев в единственном маленьком окошке люди выбрасывали собранные в куски материи нечистоты. Но делать это можно было лишь тогда, когда поезд двигался медленно, чтобы блевотина и остальное не залетели в вагон, следующий сзади, и не сделали жизнь тамошних заключенных еще более невыносимой.
Некоторые офицеры были освобождены от дежурства — те, кто уже очень плохо себя чувствовал или был ранен. Бернеби Вуд добровольно согласился выполнять эту обязанность — по крайней мере, можно как-то убить время, да и глотнуть иногда свежего воздуха.
Ходили слухи, что в одном из вагонов их состава собраны женщины-офицеры, но пока это ничем не подтвердилось. Говорили также, что существует уже несколько таких поездов, курсирующих по стране.
Вуд знал наверняка лишь одно — тут содержались представители всех родов войск армии Соединенных Штатов, даже люди из береговой охраны. В отдельном вагоне ехали сержанты и младшие офицеры, это уже было известно. Однако никто не мог с уверенностью объяснить, для чего это все кому-то потребовалось.
Говорили, что президент Роман Маковски решил теперь поставить под свой полный контроль и вооруженные силы, после того как уже распустил законное правительство и отменил действие Конституции.
А изолированных в этих поездах-тюрьмах офицеров из лучших подразделений он собирался заменить своими верными псами из «Ударных отрядов» Хобарта Таунса.
Подполковник Янг переступил через тело лежавшего в бессознательном состоянии лейтенанта-коммандора из ВМФ и опустился на пол рядом с Бернеби Вудом. Тот попытался подняться на ноги.
— Вольно, лейтенант.
— Слушаюсь, сэр.
— Как вы думаете, который сейчас час, Вуд?
— Не уверен, сэр, но мне кажется, что сейчас начало восьмого. Я пропустил момент заката — местность тут очень холмистая.
— Начало восьмого? Что ж, неплохо. Слушайте, Вуд, я разговаривал о вас с людьми, которые вас знают. Мне стало известно, что вы выступали за легкоатлетическую команду «Уэст Пойнта» в нескольких крупных соревнованиях. Это так?
— Да, сэр.
— Какие дистанции?
— Ну, длинные меня никогда не привлекали. Я спринтер.
Он был рад поговорить на эту тему и хоть ненадолго отвлечься от тягостных мыслей.
— На сотне и двухсотметровке я чувствовал себя довольно уверенно, сэр.
Он усмехнулся.
— Ребята шутили, что я так хорошо бегаю лишь благодаря этой моей оглобле, — он потрогал свой нос. — Они говорили, что эта штука помогает мне преодолевать сопротивление воздуха.
— А после училища вы занимались бегом?
— Я десантник, сэр. Каждый день по шесть миль — вот моя норма. Ну и несколько спринтерских забегов, чтобы поддерживать форму.
Подполковник улыбнулся.
— Дело в том, что я и несколько других офицеров — майор Уилтон, например, и лейтенант-коммандор Карриган — обдумывали тут одну идейку. Мне бы хотелось знать, не присоединитесь ли вы к нам.
Майор Уилтон был пехотным офицером, Карриган — флотским. Оба они пользовались большим уважением.
— Здесь мы ничего не можем вам приказывать, Вуд, — продолжал Янг. — Как вы себя чувствуете?
Вуд внимательно взглянул на лицо подполковника, почти скрытое в полумраке.
— Довольно неплохо, сэр.
— Похоже, что вы сохранили лучшую физическую форму из всех нас. К тому же, вы — самый быстрый бегун. Мы планируем организовать побег. Но побег лишь для одного человека. И мы хотим, чтобы этим человеком стали вы, Вуд.
— Но сэр…
— Позвольте мне закончить, лейтенант.
Янг усмехнулся.
— Конечно, приходится признать, что этот ваш нос представляет собой отличную мишень, но…
Вуд засмеялся, глядя на свои руки.
— Ладно, шутки в сторону, — продолжал Янг. — Я скажу вам ваше задание, вы можете согласиться или отказаться. Поверьте, никто вас за это не осудит, и, если нам повезет выбраться отсюда, отказ не будет зарегистрирован в вашем послужном списке.
— Да сэр, я понял. Что от меня требуется?
— Мы уже некоторое время обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что никто не знает, что мы изолированы в этом поезде. Наши семьи, наши жены находятся в полном неведении. И остальные граждане Соединенных Штатов даже не подозревают, что творится в их стране.
Кто-то должен рассказать им правду. Охранники находятся на крышах вагонов, и массовый побег был бы возможен, однако многие люди уже очень ослабели. Нельзя посылать их на верную смерть.
— Но вот один человек имеет все шансы спастись, если остальные предпримут отвлекающий маневр, — говорил дальше подполковник. — К сожалению, я понятия не имею, где мы сейчас находимся.
— Думаю, где-то в районе Метроу, сэр. Когда я был мальчишкой, мы несколько раз ездили в Метроу. У отца тут были дела. Он был гидравликом и привил мне некоторый интерес к архитектуре. Иногда, когда я смотрю в щель, вижу знакомые очертания зданий на горизонте. Да, сэр, мне кажется, что это район Метроу.
— Ну так или иначе, я не смогу сказать, куда вам следует обратиться. Я не знаю, кому вы сможете довериться. Но вам придется найти такого человека. Скажите ему правду, а потом спрячьтесь и посмотрите, что произойдет. Кстати, мы выбрали вас еще и потому, что вы не женаты. Ведь так?
— Нет, сэр, я холост.
У Бернеби была девушка, но он не стал об этом говорить, чтобы подполковник не изменил своего решения. Все равно ведь кому-то придется выполнить это задание, а он, Вуд, сохранил, пожалуй, больше сил, чем все остальные, и он умеет быстро бегать.
— Я готов попытаться, сэр, — произнес лейтенант.
— Учтите, Вуд, это строго добровольно…
— Прошу прощения, сэр, я согласен. Еще сутки, и люди в вагоне начнут умирать. А если верить слухам, в составе везут и женщин. Нетрудно представить, каково им приходится в таких условиях.
— Вы — смелый человек и отличный офицер, лейтенант. Если вам удастся спастись и когда-нибудь у вас возникнет желание послужить в морской пехоте, я сделаю все, чтобы вас приняли. Нам нужны такие люди.
Вуд усмехнулся.
— Спасибо, сэр.
— Хорошо. Действовать начнем на следующей остановке. Пока вам надо отдохнуть. Как у вас с обувью?
— Все в порядке, сэр.
— Тогда идите отдыхать. Это приказ.
— Слушаюсь.
Подполковник Янг поднялся на ноги, жестом приказав Вуду сидеть, и отошел. Вуд вновь прильнул к щели. Зловоние в вагоне становилось просто невыносимым.
Он прикрыл глаза. Подполковник был прав. Ему действительно нужно отдохнуть. А потом надо будет еще размять мышцы перед бегом, чтобы не потянуть связки.
Что же касается его семейного положения… У него было назначено свидание с Сэнди, но люди из «Ударных отрядов» президента схватили его, как только Вуд сменился с дежурства. Может, девчонка подумала, что он просто бросил ее, поскольку раньше она уже заговаривала о женитьбе?
Интересно, она позвонила в часть, на базу? И что ей там сказали?
«Лейтенант Вуд занят сейчас, мэм».
Или: «Он велел передать, если вы позвоните, что он просит его извинить и…»
И так далее.
«Нет, мэм, больше ничего, никакого письма. Нет, связаться с ним нельзя. И завтра тоже… Мне очень жаль, мэм…»
А если Сэнди будет слишком настойчива, не арестуют ли они и ее? Все возможно.
Вуд закрыл глаза и мысленно увидел Сэнди в грязном вонючем вагоне для перевозки скота вместе с другими женщинами — женами, невестами, подругами, матерями и сестрами офицеров.
Лейтенант скрипнул зубами и открыл глаза. Придвинулся к решетке и попытался ухватить немного свежего воздуха при помощи своего длинного носа.
Сэнди называла его нос «неповторимым», иногда даже «царственным», и оба они громко смеялись.
Сэнди любила целовать кончик его носа.
Да, спринтерские забеги всегда были коньком Бернеби Вуда, а этот нынешний станет быстрейшим в его жизни.
Глава вторая
«Большой уродец» крепко сидел в руке Роуз Шеперд, одетой в черную перчатку. Дэвид старательно обучал ее искусству устранения часовых, но в конце заметил, что это довольно паршивая работа.
— Ты подходишь так близко, — объяснял он, — что можешь даже почувствовать, как от него пахнет потом; когда уже прыгаешь на него, то ощущаешь аромат, исходящий из его рта, а это наиболее неприятное во всей операции.
Да, об этом Роуз уже знала. Знала она и то, что в некоторых случаях часовой может даже не совладать со своим мочевым пузырем или кишечником. Вот уж где удовольствие.
Роуз Шеперд была уже достаточно близко; она медленно выпрямилась, чтоб как можно быстрее — и бесшумно — преодолеть оставшиеся несколько ярдов. Но тут под ее ногой хрустнула сухая ветка, которую она не заметила.
Часовой — солдат из «Ударных отрядов» президента — начал разворачиваться в ее сторону.
Роуз Шеперд метнулась вперед.
Парень попытался одновременно с движением корпуса вскинуть М-16, а его рот открылся, чтобы издать крик тревоги.
— Черт… — сквозь зубы процедила женщина.
Она оттолкнулась и повисла на правом плече часового, вес ее тела потянул того в сторону. Роуз почувствовала, как колени солдата подгибаются под этой тяжестью, и одетой в перчатку рукой зажала его рот.
«Большой уродец», вот кто здесь нужен. Женщина, всадив лезвие в горло часовому, одним движением перерезала сонную артерию. Они вместе упали на землю. Острие клинка торчало из затылка мужчины и плотно вошло в почву, когда тело рухнуло.
Роуз Шеперд лежала рядом, пытаясь припомнить, как люди дышат.
* * *
Дэвид Холден заставил себя опустить глаза и сконцентрировать внимание на большом полувысохшем кленовом листе, который лежал возле его ног на земле. Он помнил психологическую теорию, которая гласила, что если долго и внимательно смотреть на другого человека, не знающего об этом, то все равно рано или поздно тот почувствует на себе взгляд и повернется в нужном направлении.
Холден держался на таком расстоянии от часового — к этому его вынудила местность — что мог лишь застрелить его, а это, несомненно, подняло бы на ноги всех вокруг.
Да, в мире есть люди, умеющие без промаха бросать нож с довольно больших дистанций, но Дэвид Холден, к сожалению, не принадлежал к числу таких мастеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17


А-П

П-Я