«…ском зале Кремля Президент России принял представителей средств массовой информации.»Камера дала крупный план, затем продемонстрировала стайку хорошо одетых мужчин и женщин. После короткого комментария опять показали Ельцина, читающего речь:«В это непростое для страны время…»Зрителям дали возможность немного полюбоваться на Президента и выслушать из его уст пару общих тягучих фраз.А потом снова пошел закадровый комментарий:«Борис Ельцин вручил ряду журналистов высокие награды за личное мужество, проявленное при выполнении профессионального долга…»— Вон, гляди! — Впился глазами в экран Владимир Александрович.— Вижу… Вылез, сволочь.Алексей Самошин действительно стоял одним из первых, между директором крупнейшей российской телекомпании и какой-то старушкой в черном кружевном платке.«Медаль ордена „За заслуги перед Отечеством“, которой посмертно награжден оператор Виктор Гвоздюк, получает его мать…»Старушка вышла вперед и заплакала.— Сейчас нашего покажут.Точно. Камера с чувством запечатлела трогательное рукопожатие Бориса Николаевича и улыбающегося счастливца:«За выдержку и стойкость, которые помогли достойно вынести тяготы и ужасы бандитского беспредела, тележурналисту Алексею Самошину вручаются именные золотые часы от Президента Российской Федерации!»Крупно: коробочка, белый атлас, циферблат и пластинки браслета. Комментатор чуть не захлебнулся от восторга, но на экране уже показывали следующего героя…— «Ролекс», наверное. Или «Омега».Голос сидящего напротив здоровяка вывел Владимира Александровича из оцепенения:— Что? Прости, не расслышал.— Думаю, дорогая вещь эти часики.— Дорогая… Выпить нету больше?— Сейчас принесу, — подполковник по имени Женя уже поднимал свое крупное, тренированное тело из-за стола.— Ладно, сиди. Не стоит, — вздохнул Виноградов…ЭПИЛОГМашина плавно сбавила ход и прижалась к поребрику.— Выходим?— Да, здесь. — Молодой человек в светлом, почти до пят, плаще оказался на тротуаре раньше Самошина и даже успел помочь журналисту открыть дверь:— Прошу!— Спасибо, — «девятка» с неприметным номером сразу исчезла в направлении Артиллерийского музея, и мужчины остались вдвоем на набережной:— Место красивое. Одно из моих любимых в городе…Справа была Стрелка Васильевского острова, а за серой и неподвижной рекой таял в дымке Зимний дворец. Бурые от времени бастионы Петропавловки, шпиль, дебаркадер…Самошин вдохнул прохладный запах Невы и поинтересовался:— Вы сами питерский? Или оттуда?Спутник вместо ответа ещё раз внимательно огляделся. И не обнаружив ничего подозрительного, приказал:— Идите вперед до мостика. Я сразу за вами.— Послушайте, к чему все это?— Конспирация, — улыбнулся мужчина в плаще.— Да, понятно. Но мы же битый час петляли по городу! Дважды пересаживались… И вы сами говорите, что «хвоста» нет, верно?— Верно.— Тогда уж проще было сразу отдать деньги — и все!Собеседник пожал плечами:— Не знаю. Мое дело — обеспечить скрытность и безопасность встречи. А потом уж разбирайтесь…Мужчина в плаще догнал Самошина только за полосатой будкой контролера.— Куда теперь? — Обернулся журналист.— Пойдемте.Дальше они двинулись вместе.— Серьезно работаете.— Иначе нельзя. Мы же не цветами торгуем, верно?— Верно, — не мог не согласиться Самошин. — Я, кстати, потому сразу и не поверил, что вы от них.— А теперь? — Поднял бровь спутник.— После того, как человек показал записку, ту самую… Кстати, знаете, что майор Виноградов ушел из ментовки? Он у нас адвокат! В городской коллегии.Мужчина без интереса посмотрел на журналиста:— Я не знаю, кто такой Виноградов. Я вообще, чем меньше знаю, тем лучше сплю. Понимаете?— Нет проблем! — Пожал плечами Самошин и мысленно выругал себя за излишнюю разговорчивость.Спутники прошли уже метров сто вдоль канала, и ряд серо-зеленых пушек и разной военной инженерии перед музеем оказался у них по левую руку, чуть впереди.Самошин завертел головой:— Странно, народу нет почти.Действительно, на встречу мужчинам попались только влюбленная парочка, юнец в драных джинсах и семья с детской коляской.— На этой стороне мало кто гуляет. Все туристы там, у собора или в Алексеевском равелине.Журналист с интересом посмотрел на собеседника:— Да, пожалуй… Нам сюда?У Самошина не оставалось никаких сомнений, что человек в плаще ведет его к вертолету, замершему посреди вытоптанной тысячами ног и колес площадки.— Это что, экскурсионный?— Совершенно верно.— Знаю. Наши снимали недавно про них. Говорят, что…Журналиста опять начала одолевать болтливость. Так бывало обычно, когда он чувствовал неуверенность в себе — и даже не страх еще, а только приближение страха.Мужчин заметили — бело-голубая винтокрылая машина утробно взвыла и начала проворачивать лопасти.В этот момент они как раз поравнялись с рекламным щитом, призывающим всего за несколько долларов совершить получасовой облет города на Неве.— Для иностранцев в самый раз, а нашим вообще-то дороговато…Желающих прокатиться на вертолете видно не было. Тем более, что половину щита прикрывал листок с текстом по-русски и по-английски: «Извините, сегодня осуществляются только технические рейсы».— Сюда, — спутник придержал Самошина под локоть.Бортовой люк был уже открыт, но прежде чем поставить ногу на ступень металлической лесенки журналист ещё раз ощутил на себе хватку стальных пальцев:— Быстро! Быстро полез!Самошин даже не понял, как оказался внутри.Он успел только разглядеть зеркальные блюдца солцезащитных очков, бороду, усы — и тут же согнулся от удара в пах. За спиной что-то прогрохотало, и дневной свет стал проникать внутрь салона только через зашторенные иллюминаторы.Звук двигателя и вращающихся винтов нарастал. Но находящиеся внутри не теряли времени даром — Самошина избивали и на земле, и когда вертолет оторвался от площадки, набирая высоту, и потом, когда он уже лег на курс.Последнее, что увидел отброшенный ударом к иллюминатору журналист, была крохотная мужская фигура в плаще, уходящая в сторону крепостного пляжа…Шамиль лизнул окровавленные костяшки кулака и пожаловался:— Вот гад, слушай? Всю руку об него разбил.Стоящий рядом парень, типичный питерский «браток», молча кивнул.Далеко внизу, под дрожащим вертолетным днищем, потянулся зеленый массив пригородного лесопарка.— Не пора еще?— Наверное, — Шамиль подхватил неподвижное тело Самошина и подтащил его к бортовому люку. — Живой, да… Правильно!— Слушай, а это что?На покрытом ковролином полу матово золотились мужские часы.Шамиль посмотрел на запястье Самошина со следом от браслета:— Его. Точно.— Замок, наверное, был слабый… Ну, что? Делаем?Они убрали задвижку и пряча лица от ворвавшегося снаружи ветра выпихнули тело журналиста вон. Прежде чем закрыть люк, Шамиль туда же отправил и подарок российского президента.— Высота метров триста.— Хватит.…Горожане теперь редко смотрят на небо.Поэтому никто не заметил в осенней дымке черную точку, отделившуюся от экскурсионного вертолета и быстро затерявшуюся среди деревьев. А если кто даже случайно обратил внимание, то подумал, что так и надо.И, скорее всего, был прав.
Моздок — Санкт-Петербург Сентябрь 1997 года

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14