примерно так показывают киношники бой, ведущийся в городских условиях. К сожалению, любители палить очертя голову и без разбору всегда отыщутся. Особенно этим отличаются молодые пацаны, только-только попавшие в десантуру; они думают, что это смелость и решительность. Жаль, что командиры не выбивают из их голов эти дурные мысли... Сколько ребят можно было бы сохранить в той же Чечне! В спецназе ведь, к примеру, совсем другой подход: кому нужно, чтобы ты демонстрировал свою безрассудную смелость или палил куда ни попадя, главное — чтобы ты выполнил поставленную перед тобою задачу. И чем меньше ты будешь стрелять, тем крепче ты подготовлен, тем лучше у тебя работают мозги... Кроме того, там, за поворотом, были никакие не враги, там были свои, так что стрелять, пожалуй, лично я буду только в самых крайних обстоятельствах, а уж про гранаты и вовсе речи нет...
— Олег, присматривай тут пока, — сказал я, — надо с коллегами связаться...
Я достал компактную «уоки-токи», полученную от контрразведчиков, и нажал на кнопку «вызов».
— Сорока. Прием! — немедленно откликнулась рация.
— Я — Пятый. Мы на втором этаже, у поворота к короткому отрезку здания, — сказал я. — Наткнулись на народ. Шумните-ка там для отвода глаз...
— Вас понял, сделаем. Может, прислать людей?
— Нет, сами справимся. Отбой!
Не успел я засунуть рацию в нагрудный карман, как на улице раздались выстрелы и повсюду послышался звон разбиваемого оконного стекла: это ребята майора взяли на себя отвлекающий маневр. За поворотом послышался крик команды «К окнам!» и топот ног. Я присел на корточки и заглянул за угол: оказалось, что к окнам побежали не все — двое спецназовцев неслись прямо на меня.
— Олег, внимание, к нам двое, бери левого! — успел сказать я.
В следующее мгновение бегущий чуть впереди солдат споткнулся о выставленную мной ногу и полетел кубарем по полу. Будучи уверенным, что Муха так же управится и со вторым, я кинулся на своего, но меня опередил Боцман: даже не давая спецназовцу опомниться, он припечатал его по виску ударом кулака. Здоровья у Мити всегда было в достатке, поэтому солдатику мало не показалось — он так и остался лежать, скорчившись калачиком, на полу.
Мухе же достался парень покрепче, поэтому ему пришлось повозиться чуть дольше: противник отбил удар Олега и даже умудрился двинуть его прикладом автомата в грудь. Олег отлетел, но тут же сделал пару шагов вперед, отбил правой рукой направленный в лицо приклад, провел подсечку и, когда солдат очутился внизу, носком ботинка поставил последнюю точку. Все это произошло так быстро, что я даже не успел дернуться, чтобы помочь.
Пока Олег и Димка для страховки вязали своих поверженных противников, я снова поинтересовался, что творится за углом. Там было пусто, что и требовалось доказать. Отлично, теперь можно было двигать дальше. Мы пошли тем же макаром, что и прежде: я впереди, Муха на шаг позади меня и Боцман — замыкающий. В короткий коридор выходило четыре двери, по две с каждой стороны.
Я двинулся к ближней справа: оттуда доносились нечастые очереди, по которым можно было определить, что в комнате находятся по меньшей мере трое. Муха осторожно приоткрыл дверь, а я заглянул в образовавшуюся щель. У окна, как я и предполагал, стояли трое спецназовцев; один из них, свесившись через подоконник, высматривал что-то внизу, а двое других, стоя у оконных проемов, настороженно вглядывались в то, что творилось за окнами. Два небольших окна этого кабинета основательно пострадали от пуль, битое стекло усеивало пол, о том, чтобы подкрасться незаметно по такой хрустящей поверхности, не было и речи. Оставалось одно: надеяться на внезапность нашего появления.
Мы с Мухой вскочили в комнату, сразу разлетевшись в стороны, а Митя, встав в проеме двери, зычно заорал:
— Оружие на пол, немедленно! Обернетесь — стреляю!
Солдатикам в таком положении не оставалось ничего другого, как подчиниться требованию Боцмана. Их автоматы, хрустя осколками, попадали на пол.
Потом повторилась уже ставшая привычной процедура нейтрализации наших пленных. В других условиях мы бы не стали так долго возиться, но теперь, когда эти солдатики честно выполняли приказ нечестного командира, я считал, что лучше обойтись без излишней жестокости. В конце концов, мы же не на войне...
Майора Жукова мы обнаружили в третьей комнате, которая была просторнее предыдущих и получше обставлена.
Перед этим мне пришлось ненадолго успокоить еще одного спецназовца, который, едва мы открыли дверь, встал в боевую стойку и полез на нас, — наверное, он кое-что освоил в восточных единоборствах. Но все же его умений оказалось недостаточно: наш спарринг протянулся не более минуты. Он был моложе, но все равно я каждый раз опережал его, пока не свалил на пол, и, падая на него, при приземлении поймал на болевой прием. У него хватило ума прохрипеть: «Все, сдаюсь...»
— А ты молодец, долго продержался... — сказал Муха, связывая парню руки за спиной. — Нашему командиру никто больше одного удара нанести не успевает...
Тот только сплюнул.
Жуков и двое его ребят лежали в углу, сплошь опутанные веревками. Вид у них был не ахти: лица и руки в крови, одежда изодрана в клочья... Боцман разрезал путы ножом и помог пленникам подняться.
— Идти сможете? — спросил я.
Вместо ответа Жуков только кивнул и задал вопрос, который, видимо, волновал его больше, чем собственное состояние:
— Вы уже нашли генерала?
— Какого генерала? Савченко? — уточнил я.
— Наверное... Я разговаривал тут с одним, с генерал-лейтенантскими погонами.
— Ну тогда это тот самый... Где вы общались?
— В этом кабинете. Потом нас избили и кинули тут, а он и его капитан-спецназовец куда-то ушли...
Жуков постепенно приходил в себя; он уже отер кровь с разбитого лица и умудрился разлепить распухшие от побоев глаза. Я протянул ему рацию:
— На, скажи своим, что ты с нами — пусть порадуются.
Майор взял «уоки-токи», включил ее и произнес:
— Алло, Синица, я Первый. У нас все в порядке...
— Понял, Первый! — раздался радостный голос. — Что дальше?
Жуков вопросительно посмотрел на меня.
— Надо искать генерала, — сказал я. — Раз гора не идет к Магомету...
— Ищем человека, одетого в полевую форму с погонами генерал-лейтенанта, — выдал в эфир майор. — Берем как можно чище, у нас к нему много вопросов...
— Есть!.. — радостно ответила рация. Жуков отключился, устало протянул рацию мне, спросил:
— Вы давно здесь хозяйничаете?
— Минут пятнадцать.
— Так... А мои где?
— Кто где. В основном ведут наблюдение за этим зданием.
— Отлично! — Жуков протянул руку, и я, догадавшись без слов, опять пододвинул ему «уоки-токи». Он опять нажал кнопку вызова: — Синица, из здания, где мы находимся, никто не выходил?
— Нет. Мы тут по окнам попалили, так они все, наверное, теперь выжидают...
— Хорошо, продолжайте наблюдение!
— Есть продолжать наблюдение!
Майор снова отдал мне рацию и убежденным голосом сказал:
— Этот Савченко еще здесь, в доме.
— Тогда пошли на третий этаж, больше ему негде быть. — Я полностью был согласен с выводом Жукова: Савченко надо было искать наверху.
* * *
Мы вшестером отправились к лестнице. Там, у ног терпеливо поджидавшего нашего возвращения Дока, лежали его «трофеи»: еще двое связанных их собственными ремнями солдат. Расспрашивать о том, как именно Иван с ними управился, времени не было. Жуков лишь одобрительно хмыкнул, увидев эту поверженную парочку, и произнес:
— Вот этот несмышленыш, — он указал на одного из солдат, — бил меня прикладом... Причем уже связанного. Эй, салага!.. Ведь ты еще и не пожил, а уже злой хуже волка. Что с тобой дальше-то будет?
— Нормально все у него будет, майор, не переживай, — успокоил я его. — Если ему командир попадется толковый.
— А если нет?..
Жуков все смотрел на валяющегося у его ног связанного сержанта-спецназовца. Сержант моргал глазами и силился понять, к чему мы клоним: будем его сейчас бить или нет?
— Тогда это его проблема... — сказал я, легонько оттирая майора от солдат. — Слушай, ты только не обижайся... С вас, избитых, сейчас проку — ноль. Ступайте к вертолету, там Голубков с моим человеком контейнер стерегут. Вы там нужнее, майор. При деле будете.
Жуков пристально посмотрел на меня сквозь заплывшие веки: еще несколько часов назад он готов был ликвидировать и меня, и моих друзей на опушке подмосковного лесочка, а сейчас я фактически командую им и всем его отрядом... Переборов в себе лишнее сейчас самолюбие, майор все-таки нашел в себе силы не возражать.
— Ладно, Пастухов, ты прав, — сказал он. — Только генерала этого будем расспрашивать вместе, лады?
— Лады.
Я дружелюбно сжал предплечье майора и потом немного последил взглядом, как контрразведчики медленно спускаются по лестнице.
— Ну что, двинули? — спросил я своих, когда Жуков исчез из поля зрения.
И мы начали потихоньку подниматься наверх. Но не успели мы пройти и нескольких шагов, как сверху по нас дали очередь. То ли стрелявший был совсем плохой стрелок, то ли он нарочно бил мимо, лишь предупреждая о том, чтобы мы не совались куда нас не просят, — но пули прожужжали над нашими головами, выбив из стены фонтанчики штукатурки.
— Эй, служивый! — заорал я, на всякий случай вслед за остальными ребятами прижимаясь к стене, — Хорош воевать! Поговорим?
— Не о чем мне с тобой говорить! — раздался голос сверху.
— Да? — не унимался я. — А ты хоть понимаешь, чем ты занимаешься? Мы все офицеры спецназа и контрразведки, с нами прилетел генерал с полным набором полномочий от президентского Совета безопасности... А ты по нас, не спросясь, палишь, как будто мы тебе какие-нибудь арабские наемники!
— У меня приказ!
— Знаю, что приказ! А кто его тебе дал? Не генерал ли Савченко? Между прочим, у нас приказ из Министерства обороны взять его под арест... И мы вас уже со всех сторон обложили. Вы все равно от нас никуда не денетесь, лучше складывайте оружие и выходите по одному. А будете дальше оказывать сопротивление — попадете под трибунал и как пить дать срок вам всем поголовно припаяют.
Я «разводил» спецназовца за милую душу: уж лучше было врать с три короба, (грех не самый тяжкий из существующих), чем проливать солдатскую кровь. Солдат, выслушав мою тираду, примолк. Прошло несколько минут, затем сверху раздалось какое-то шевеление, а потом оттуда донесся приглушенный крик:
— Не стреляйте, мы выходим!
Мы увидели, как по лестнице гуськом спускаются несколько солдат. Замыкал шествие их командир. Все они, как я приказал, были без оружия.
— А что ж вы Савченко-то с собою не прихватили? — спросил я у капитана.
— Он заперся в комнате. Мы бы его сами арестовали, да у него автомат и «Макаров» в придачу.
— Ну-ну, и «сами»... — усмехнулся я. — Поздновато же вы спохватились...
— У меня был приказ от командира моей части: выполнять все требования генерал-лейтенанта... — начал оправдываться капитан.
— Идите-ка вы лучше вниз и посидите там у входа. Мы с вами потом разберемся: кто выполнял приказ, а кто и перевыполнял, — отмахнулся я от него.
Капитан вслед за своими бойцами стал спускаться к выходу на улицу, а я достал рацию и попросил Синицу встретить этих горе-вояк внизу.
Теперь путь на третий этаж был свободен. Мы поднялись, прошли вглубь по коридору. Несколько дверей были распахнуты настежь, остальные мы с предосторожностью открывали сами и перепроверяли. Наконец за поворотом мы обнаружили тот самый кабинет, в котором забаррикадировался генерал Савченко.
— Эй, генерал! — позвал я его. — Ваша карта бита! Давайте не будем терять напрасно время, выходите по-хорошему!
— А ты кто еще такой? — закричал генерал мне в ответ. — Я буду говорить только с представителем Министерства обороны и в присутствии моего адвоката!
— Ишь чего захотел! — громко возмутился Муха. — Права еще качает! Может, все-таки кинем ему в окно гранату — и дело с концом?
— Нет, этот гад под суд пойдет, — осадил его я.
— Он отмажется, точно отмажется! — продолжал горячиться Муха. — Ты что, Серега, не знаешь, как бывает?
— Знаю. Но до самосуда дело не допущу.
— Не волнуйся, Олежек, — успокоил Муху Док, — эта гнида не отмажется. У нас в вертолете есть такое вещественное доказательство, что его на три судебных процесса с лихвой хватит...
— Ну и давай его тогда выкуривать!.. — в досаде махнул рукой Муха. — Он же тут запросто может несколько суток просидеть.
— Не просидит, — вступил в разговор Боцман. — Генералы знаешь как пожрать горазды! Спорим, что он и трех часов не вытянет?..
Но спорить Олегу с Митей не пришлось: неожиданно за дверью раздался пистолетный выстрел. Я пару раз окликнул генерала, но тот не отозвался — и тогда мы с Боцманом вышибли дверь кабинета.
Савченко лежал у окна, широко раскинув руки. Правая кисть все еще сжимала пистолет, из пробитого виска ручейком струилась на пол темная кровь. Док наклонился над ним и пощупал пульс.
— Наповал! — констатировал он.
«Что ж, для него это был наилучший выход. Наверное, услышал наши разговоры — вот нервы и не выдержали...» — подумал я и сказал ребятам:
— Кажется, настал конец нашей рыбалке.
— Да уж, — откликнулся Док. — Жаль только, такую крупную рыбу упустили...
— Ну и что, таких акул все равно надо уничтожать! — легкомысленно заявил Муха. — Туда ему и дорога!
— Ладно, нечего тут над мертвецом разглагольствовать... — сказал я и добавил: — Пошли отсюда. Все, что мы могли, мы сделали...
Мы вышли из штаба на улицу. Константин Дмитриевич был уже здесь: на ходу допрашивал спецназовского капитана. Увидев нас, генерал пошел нам навстречу.
— А где Савченко? — спросил он удивленно.
— Застрелился, — ответил я. — На третьем этаже лежит, в кабинете. Наверное, надо бы милицию вызвать, «скорую»...
— Я, как только вы ушли, связался с областной ФСБ, — сказал Голубков, — хотел выяснить, куда же подевались местные служаки. Оказывается, Савченко их на учения отослал. Он тут наверняка чего-то натворил, нам еще предстоит с этим разбираться... А «скорая» уже у вертолета стоит, помощь майору и его парням оказывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34