К дьяволу его! Ладно, есть у него еще два ножа, это для двух первых. А дальше будь что будет. Но и достать нож не удалось, оказалось, что автоматный ремень каким-то образом напрочь пристегнул Боцмана за шею к стене. Мало того, ремень успел перехлестнуть и руки, так что сделал невозможным вообще какое-нибудь движение. Никакое, кроме попытки, рванувшись изо всех сил, разорвать проклятые узы. Боцман сконцентрировал все силы в один рывок, рванул со страшной силой, взревел от боли и натуги, но полотно ремня вдруг стало деревянным, толстым, рубануло по затылку и запястьям, но не подалось ни на миллиметр.
Только тогда Боцман очнулся и открыл глаза. Кошмар нехотя отступил, но не весь — режущая боль в шее и в запястьях осталась. Боцман припомнил, что его чем-то опоили в станционном буфете, отсюда, наверно, и все эти кошмары, от какого-нибудь наркотика. Так-то у него, Дмитрия Хохлова, психика крепкая. Он понял: руки и шею режет колодка. Значит — плен. А вот не видно ничего — это хуже. Это может быть и слепота, если сейчас, конечно, не ночь. Очень хотелось бы, чтобы была именно ночь. Именно ночью хорошо верить в рассвет. Хотя, похоже, и рассвет Боцману ничего хорошего не предвещал...
Но действительно, не прошло и часа, как мрак стал потихоньку рассеиваться, вокруг начали проступать какие-то щели. Это был сарай, у которого ничего не стоило проломать стену и уйти. Но у Боцмана были связаны ноги, а голова и руки втиснуты в тяжелую колодку. Хотя безвыходных положений, как давно убедился Боцман, не бывает. Большого труда стоило извернуться так, чтобы узлы на ногах оказались поблизости от правой руки. Боцман попытался ослабить узлы. Но только-только тугое сплетение прочного шнура начало поддаваться, как за ним пришли.
Боцмана выволокли на воздух, и стало понятно, что его тюрьма находится на каком-то горном хуторе. Тащили Боцмана двое чеченов, они и переговаривались по-своему. Поодаль стояли пятеро в форме УНСО, а с ними мужичок в цивильном, серенький, невзрачненький, но по всему именно он и был начальником. Ему вынесли из избы грубый табурет и поставили перед брошенным наземь Боцманом. Серенький сел и стал задавать вопросы по-русски, но с каким-то, Боцман никак не мог понять, каким именно, акцентом.
Поначалу Боцман попытался закосить под дурачка — мол, турист, от своих отстал, свои раньше в город уехали, электричку ждал. А помпа откуда? Да вот, видите ли, волков боялся и, что греха таить, намеревался побраконьерствовать во глубине Карпатских гор.
Тогда чечены принялись бить Боцмана по голове добротными армейскими сапогами. Били по ушам и глазам, нос пока берегли. Боцман стиснул зубы. Он знал, что это только разминка, дальше пойдет хуже. Что ж, придется перетерпеть и это.
— Мне известен состав вашей диверсионной группы, Дмитрий Алексеевич, — спокойно промолвил серенький, когда чечены сделали перерыв. — Меня даже не интересует, кто вас послал. Мне даже наплевать на вашу группу. Скорее всего, все они уже либо покинули Украину, либо собираются покинуть. («Как бы не так, — подумал Боцман, — без меня, живого или мертвого, никуда они не уедут».) Меня не интересует даже, — продолжал плюгавый, — кто вам дал информацию о базах УНСО. Группа вашего друга Бороды раскрыта, и ее поимка — дело считанных часов. Можно было бы без особых проблем отловить и ваших ребят — Сергея, Семена и Ивана. Но, я повторяю, нам на них уже наплевать. Так или иначе, свою миссию они выполнили, пусть уходят, нас они больше не интересуют. («Отловить без проблем? — подумал Боцман. — Нет, вы их не ловите потому, что боитесь. И Бороду вы не возьмете, Пастух не даст. Это я так глупо поймался!»)
— Так вот, господин Хохлов, мы просим вас только об одной небольшой услуге. Вот телефон, — плюгавый показал Боцману мобильник. — Вы звоните по одному набранному мною номеру, просите позвать названного мной человека и говорите ему то, что я вас попрошу сказать. Если вы, как вы тут пытались нас убедить, турист, то вам тем более не составит труда выполнить мою просьбу.
— Набирайте, — сказал Боцман.
— Меня радует, что вы оказались столь разумным человеком, — сказал плюгавый, набирая номер. — Вы попросите к телефону Николая Ивановича.
Боцман кивнул.
Ему к уху приставили трубку. Подошла Лариса. Боцман, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно, попросил Деда.
— Теперь, — сказал плюгавый, — вы скажете всего одну фразу. Вы скажете: Николай Иванович, отставить выполнять то, что вам приказал Сергей. Ясно?
Боцман снова кивнул. В трубке зашумело, и старчески скрипучий, но все же бодрый голос старомодно произнес:
— У аппарата!
Боцман вдохнул, чтобы успеть все, что надо, сказать, и выкрикнул:
— Николай Иванович! Выполняйте приказ! Немедленно приступайте к выполнению приказа!
И очень удивился, что за этим не последовал удар. Напротив, плюгавый спокойно нажал кнопку отбоя, улыбнулся, сел на табурет, сунул мобилу в нагрудный карман и даже потянулся как-то радостно, что было особенно противно видеть.
— Спасибо, Дмитрий Александрович, — сказал он. — Собственно, именно это я и хотел, чтобы вы сказали. Просто в суматохе перепутал. Надеюсь, вы знаете, какой приказ вы сейчас отдали?
Боцман молчал, почти не глядя из-под начавших активно заплывать век.
— А теперь мы с вами поговорим серьезнее, так, чтобы ни я, ни вы, боже упаси, больше не ошибались, — сказал плюгавый, и к лежащему в своей колодке Боцману снова подошли чеченцы.
Краем заплывшего глаза Боцман видел, как чеченец лениво размахнулся ногой, но удар почему-то получился слабый, хоть и сопровождаемый сильным звуком. После этого чечен, утратив равновесие, упал на травку. Раздался еще один выстрел, и примеру первого чечена последовал второй. Пока плюгавый иностранец вскакивал с табурета и рвал пистолет из подмышечной кобуры, пуля настигла и его. Она ударила его в грудь, туда, куда он только что уложил мобильник. Его отбросило, он упал навзничь. Унсовцы бросились врассыпную, припадая к земле, откатываясь и таким образом пытаясь увернуться от автоматной очереди, которая веером прошлась по их толпе.
Из-за сарая выскочил Док и бросился к Боцману. Он обшарил убитых чеченцев, на одном из них нашел ключ от колодки, и Боцман был тут же освобожден.
— Не ранен? — коротко спросил Док.
Боцман аккуратно пощупал разбитые скулы и брови.
— В целом нет, — ответил он.
Док бросил ему автомат. Но стрелять было в общем-то и не в кого. Воспользовавшись той минутой, пока Док освобождал Боцмана, унсовцы, не попрощавшись, исчезли в неизвестном направлении, но, очевидно, с весьма высокой скоростью: их и след простыл.
Боцман, почесывая в затылке, доложил Доку, как его подло обманул плюгавый. Кстати, он был жив — мобильный телефон действительно оказался не только удобным средством связи, но и некоторой защитой от пуль.
— Ты сам-то знаешь, что Пастух приказывал Деду? — поинтересовался Док у Боцмана.
— Понятия не имею, — был ответ.
— Ну так сейчас узнаем.
Док наклонился к раненому, но первое, что он сделал, — это оказание первой медицинской помощи. А то вдруг помрет и ничего сказать не успеет. Впрочем, рана была неглубокой — пуля раскрошила аппарат и застряла в ребрах. Иностранец уже приходил в сознание. Но окончательно он пришел в себя, будучи уже связанным, перевязанным и разоруженным.
— Ты кто такой? — строго спросил его Док.
— За нападение на меня вам придется серьезно ответить! — сказал неизвестный.
— Ну уж так и серьезно, — усмехнулся Док и приподнял автомат. Невзначай как бы приподнял. Ровно настолько, чтобы плюгавый мог заглянуть как раз в дуло.
— Ладно, — прокряхтел тот. — Раз уж вы так настаиваете...
Таскаться с раненым мистером Паркинсоном, так он представился, было и хлопотно и неинтересно. Да и бессмысленно. Его оставили на попечении перепуганных владельцев хутора, которых еле выудили из погреба. Они туда попрятались, едва услышали стрельбу. Увидев чеченцев бездыханными, они явно обрадовались — видимо, чеченцы тут были не слишком желанными квартирантами. На мистера Паркинсона косились с опаской, но все же оттащили его в избу и пообещали подлечить.
Боцман с Доком резвым аллюром спускались с гор. Они спешили в город. Док спросил:
— Ты помнишь, чтобы Пастух что-то говорил про папу?
— Смутно.
— Однако мистер утверждает, что были сказаны слова «убить бы этого папу». Думаешь, Дед вот так и пойдет глушить папу?
— Не думаю, хотя черт его знает.
— Жаль, позвонить нельзя, мобильник погиб. Надеюсь, что все же успеем остановить старика.
— Ну, до папы, положим, он и не доберется.
— Так это им и не нужно, им, чтоб заварить кашу, нужно всего лишь застукать Деда при попытке покушения.
— А когда приезжает папа?
— Не помню точно. Где-то на этой неделе.
— Тогда давай скорее.
Но трасса Стрый — Славское, в отличие от трассы Франковск — Яремча, была почти пустой. По ней гремели старенькие грузовички да еще иногда проползали карьерные самосвалы с песком, а легковушек почти не было, а какие были — не останавливались. Пришлось пешком топать до Гребенива, это был ближайший населенный пункт. Но и там не удалось найти машину. Электрички же здесь ходили только утром и вечером. Утренние ушли, так что пришлось ждать до пяти часов.
В тамбуре, кроме Дока и Боцмана, тряслись двое местных горцев, но они стояли у противоположного окна, а электричка была старой и страшно гремучей, так что можно было и поговорить.
— Я все хотел тебя спросить, — неуверенно начал Боцман. — Я вообще сильно переживал, когда мы ракеты пустили. Честно говоря, побаивался, не попал бы ты под раздачу. Ты же все время как раз возле наших целей терся. Я только Пастуху не хотел говорить, чтоб он не расстраивался. Но, по-моему, он сам этого опасался. Как тебя только не накрыло?
Док поглубже затянулся сигаретой, улыбнулся хитро и произнес:
— Накрыло...
* * *
Пятикилограммовая кассета мгновенно ушла на дно выгреба. Но она не взорвалась. Снаружи стоял непрерывный грохот, заглушавший звуки паники, поднявшейся на базе. Продырявленная и просевшая деревянная будка над головой Дока сотрясалась от взрывов, в Дока летели щепки, выбиваемые осколками. Выбраться наружу было сложно, да и смертельно опасно. Док, даже не успев толком сделать вдох, сунул руку ко дну; кассета нашлась быстро. Одним движением Док выдернул снаряд и вытолкнул его в ближайшую щель. Сам присел как можно ниже, хоть и противно было. Через несколько секунд в кассете сработал временной взрыватель. Док чуть не оглох, будка слетела куда-то вбок, но его не задело ни осколками, ни взрывной волной.
Прогремело еще несколько запоздалых взрывов, видимо не все кассеты упали на контактные взрыватели и сработали с запозданием. Наконец стало тихо. Док, брезгливо отряхиваясь, выбрался наружу. Базы больше не было. Постройки давали о себе знать только грудами горящих досок. Наверняка повсеместно стонали раненые, но Док не слышал стонов, его сильно-таки оглушило. Он сглотнул, но заложенные уши не отпустило. Только бы не контузия, подумал он. Впрочем, не похоже.
Теперь главным было привести себя в приличный вид — такому, вымазанному в дерьме, лучше никуда не ходить. Ночное купание и стирка в горном потоке дело нерадостное, но это была единственная возможность избавиться от последствий сидения в отхожей яме. Док стал мокрый, но от запаха избавиться полностью все равно не удалось. В голове гудело, соображалось трудно. Док поплелся обратно на базу. Не без труда нашел палатку с запасным обмундированием. Палатку, разумеется, снесло, камуфляжные комбинезоны были разметаны по пожарищу и попорчены огнем и металлом. И все же Док нашел, во что переодеться. Нашелся ему и большой вещмешок, куда без труда уместились два вполне боеготовых автомата. Беспрестанно озираясь, потому что слышать он ничего не мог, Док выбрался из царства смерти и продвинулся в горы, чтобы там передохнуть и прийти в себя.
К утру слух практически полностью восстановился. Значит, точно контузии не было. Лавируя по склонам, то поднимаясь, то спускаясь, Док подобрался к дороге, ведущей на разгромленную базу. Как он и ожидал, дорога не пустовала. К базе шли взводы унсовцев, а уже оттуда возвращались грузовики с недобитыми и добитыми бандитами. Док предполагал, что не все боевики живут на базе, многие из них должны были квартировать в деревне, начальство уж точно. И тут выяснилось, что у противника осталось нетронутым ракетным ударом целое подразделение. Это озадачивало, но не пугало. Док прекрасно понимал, что уничтожение баз с помощью ракет слишком размашистый удар. Это было жаль, но ввязываться в драку с остатками этих банд Док нужным и возможным не считал, хотя проконтролировать ситуацию считал необходимым. Тем более что сейчас он был единственным представителем пастуховской команды в этом регионе.
Целый день боевики работали на руинах. Раненые и трупы вывозились в Сколе — Док проследил маршрут и вычислил его конечную точку. На вокзале в Сколе, на запасной ветке, стоял поезд, куда и грузили тела. Док наблюдал издалека, отправке эшелона он тоже помешать не собирался. Ясно было, что пункт назначения этого поезда отнюдь не Чечня. И действительно, хотя часть боеспособных бандитов и забралась в вагоны, другая часть вернулась в горы — очевидно, туда, где она была расквартирована.
Поезд отправляли ночью, что сопровождалось страшной суматохой на вокзале. Суетились и бегали железнодорожники, унсовские командиры кричали дурными голосами, чего-то требовали. Наверное, отправка пошла вне графика, что вызвало определенные сложности. Наконец эшелон ушел, но Док заметил, что небольшая группа бандитов осталась на вокзале. Что-то они замышляли: то от них отделялась одна фигура и исчезала в направлении Сколе, то, наоборот, кто-то к ним присоединялся. В результате к рассвету все рассосались по территории станции — заняли пакгаузы, будку стрелочника, еще какие-то подсобные постройки и затаились так, будто и не было их вовсе.
И тогда появился Боцман. Он рыскал по станции в поисках хотя бы следов эшелона, прохаживаясь при этом под самым носом у противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45