Я сказал, чей он советник. Вот тут он и прибалдел. Как и я сам в свое время.— Я вам не верю.— Вы спросили, я ответил.— Такой человек не мог встретиться с вами!— Вы же встретились.— Кто вас прикрывает?— Люди из охраны Антонюка.— Эти люди из московского частного агентства. Мы проверяли.— Эти люди, Кэп, боевые пловцы. Если ваша кличка хоть что-то значит, вы должны знать, что это такое. Иногда они называют себя «пираньи». Такие маленькие рыбки.Очень быстрые. Они обгладывают буйвола до костей. За минуту.Похоже, знал. Но все еще не мог поверить.«Готовность — ноль».Я добавил:— Их база — на 136-м километре, возле поселка Светлый. На въезде «кирпич» и надпись: «Приват».Кэп обернулся к шнурку и что-то спросил по-эстонски или по-латышски. Тот ответил. Они довольно нервно поговорили, потом Кэп подтвердил:— Да, это есть база военно-морской контрразведки.Но он все еще не мог въехать. Даже встряхнул головой, как бы отгоняя дурное видение. Но оно не отогналось. Только прическа испортилась.— Нет! Я не могу этого понимать! Какой интерес может быть у… у такого человека к Антонюку?!Он даже фамилию не назвал. Просто: «у такого человека».Табу.И хотя его вопрос был из разряда риторических, я все же ответил:— Прямо противоположный вашему.«Готовность — ноль».Кэп резко встал. Громила взвел курок. Шнурок тоже вытащил из-за спины какую‑то пукалку. И тоже с глушителем. Хорошо подготовились.Что-то в его шкале иерархических ценностей все-таки сдвинулось. Поэтому он не сразу приказал замочить меня, а сначала счел нужным объясниться. Как это принято между нами, джентльменами.— Я сожалею, но вы уже слишком много знаете.«Готовность — ноль».— Вы тоже.— Вы что-то этим хотите высказать?— Сядьте, Кэп. Вы же никуда не спешите. Я хочу вам кое-что показать. Ты, шнурок!Спрячь пушку и возьми эту «соньку». Открой плашку с надписью «Open». Открыл? А теперь вытащи бумажку из-под контакта батарейки. Вытащил? А теперь нажми кнопку.Смелей, не взорвется.«Готовность — ноль».Он нажал. Не взорвалось. Но для Кэпа и его холуев это было бы безопаснее.Загорелся красный светодиод, заработала пищалка.— Это детектор, — объяснил я. — Для обнаружения чипов. Прослушки. Цифры на дисплее — расстояние в метрах до микрофона. А звук усиливается, когда к нему приближаешься. Пошарь, шнурок. Но я и так скажу: «жучок» в люстре.— Что это есть значит? — слегка осевшим голосом спросил Кэп. Как-то сразу чуть подзабыл русский.— Это есть значит, что нашу беседу кто-то с интересом слушал. И записывал.«Готовность — ноль».— Кто?— Не знаю. Но догадываюсь. Думаю, очень скоро узнаем. И вы, и я. А теперь быстро. Сбросьте опасную информацию. Кто взорвал паром «Регата»?«Пошли!..»Кэп молчал.— Идиот! — заорал я. — Рожай! Скажешь — нас двоих придется мочить! Нет — тебя одного! Понял? Он, может, и понял бы. Но. Вряд ли прошло больше трех секунд. Ну, три с половиной. Воздух как бы сгустился, а потом из этого сгустка материализовался капитан-лейтенант Гена Козлов и спросил:— Ты в порядке, начальник?Громила по имени Симо’н уже нюхал ковер, на нем сидел Миня и деловито вязал морские узлы. Голову шнурка держал под мышкой Толян. А Кэп лежал в кресле, рот его был заклеен скотчем, глаза уж точно стали судачьими, а извлеченный из его кармана плоский австрийский «Глок» поблескивал в лапище Гены. Еще через пару секунд появился Егоров, свалил на пол третьего охранника Кэпа — того, что был на стреме снаружи, аккуратно закрыл дверь и отряхнул руки.— Повторите, ребята! Всего разок! — попросил я. — А то я ничего не успел увидеть! IV Для начала Егоров вылил в унитаз содержимое фужера Кэпа, хотя тот из него даже не отхлебнул. Потом налил в мой фужер на три четверти виски и выплеснул его в рот, даже не заглянув в мини-бар, где было полно разной закуски. После этого взял «соньку» — детектор и начал усердно топтаться на ней, превращая все хитроумные транзисторы в мелкую крупу, а изящную коробочку в бесформенные обломки пластмассы. Ребята в это время были заняты тем, что куда-то транспортировали из люкса соответственно упакованных моих гостей во главе с Кэпом. Так что помешать занятиям Егорова было некому, а я решил не вмешиваться, понимая, что человеку после такой психологической нагрузки нужна разрядка.Покончив с «сонькой», он выпил еще полбокала виски и закурил «Кэмэл».Я понял, что теперь с ним можно поговорить. Я сказал:— Фужер Кэпа ты выбросил совершенно зря, он к нему даже не притронулся. Я к своему тоже. Но мне приятно, что я вызываю у тебя меньше брезгливости, чем этот тип. Теперь о «соньке». Я ее купил на Кипре в городе Никосии и отдал за нее около шестисот долларов. Эту сумму я намерен поставить в счет расходов. И ты не можешь не согласиться, что я имею на это право. Я понимаю, что тебе нужно было на чем-то сорвать злость, но ты мог бы выбрать что-нибудь подешевле. Я и без всякого детектора знал, что мой номер прослушивается. И машина тоже. А положение машины в каждый момент фиксируется. Мне даже на вашу базу не нужно было ездить для этого и смотреть на все ваши космические антенны. Это — азбука. И я ее знаю.Даю тебе честное слово, что я не проверял на предмет чипов ни номер, ни «пассат». Ну, разве что «жука» в люстре нашел. Но он просто на виду торчал. Я и не хотел бы его найти, так все равно бы нашел. А больше и пальцем не шевельнул.Какой смысл? Ну, найду один-два, а там еще десять. Так что, Саня, признай, что ты слегка погорячился, а «соньку» мы спишем как утраченную в ходе оперативных мероприятий… — О чем это ты говоришь? — спросил он. Ну, не такими аккуратными словами, но в этом смысле.— О быте, из которого складывается вся жизнь.— Ты специально назвал ему имя и должность Профессора?!— Для тебя это тоже была новость?— Кое в чем.— Вынужден признать: да, специально.— Ты понимаешь, что я теперь должен сделать с этим Кэпом и его холуями?— У тебя богатый выбор. Автомобильная авария. Авиационная катастрофа. Крушение яхты. Убийство с целью ограбления. Просто заказное убийство. И еще с десяток способов. Грех жаловаться, Санек.— Мудак! — заорал он, как резаный. — Ты понимаешь, что теперь я его должен убрать?! После всего, что ты ему рассказал?!— Извини, Санек. Но он мне мешал. И очень. Так что мне пришлось воспользоваться услугами твоих ребят. Тем более что они под рукой, а у меня никакой команды нет.— Чем он тебе помешал?— Выполнению моего задания. А именно: охране жизни Льва Анатольевича Антонюка.Ты же сам слышал. Антонюк ни в каком варианте не станет губернатором. А остановить его можно только одним способом. Этот способ Кэп и имел в виду. Ему очень не повезло, что вы дали мне задание, прямо противоположное его интересам.Я просто выполнял свою работу, и все. Верно? Не жалей о нем, Саша. Он нехороший человек. Точно тебе говорю, нехороший. А таким не стоит слишком долго на свете жить.— Для чего ты собирал информацию о Профессоре?— Я просто очень любознательный человек. И люблю знать, на кого работаю.— Я, по-твоему, менее любознательный?— Ты человек служивый. И чем меньше знаешь, тем для тебя лучше.— У кого ты получил информацию о Профессоре? Только не заливай мне про гараж и номер машины. Машину он меняет каждый день, а в гараже о нем ничего не знают.Ну, у кого?— Этого я тебе, Санек, не скажу. У каждого из нас свои источники информации.Верно? Важно ведь не то, откуда я брал информацию. Важно другое: насколько она правдива. А информация о Профессоре правдива на все сто, не так ли? Иначе ты бы не дергался.— Что ты еще знаешь о Профессоре? — спросил Егоров.— Больше ничего, — вполне честно ответил я. — Все, что я знал, я рассказал Кэпу.Ну, и по трансляции — тебе.Егоров налил еще полфужера виски, выпил снова без закуски и после некоторого молчания сказал:— Я не могу взять на себя решение проблемы с Кэпом. Мне нужны санкции.— Профессора? — уточнил я.— Да.— Что же, лети в Москву. Но думаю, что после этого ты сюда не вернешься.Получишь срочное направление в какой-нибудь дальневосточный морской гарнизон.Или, если повезет, в балтийский или черноморский. И будешь остаток жизни дослуживаться до каперанга. Я не часто встречался с людьми типа Профессора.Может, всего раз или два. Но психологию их понял. Психология такая: раз приказ отдан — они ждут только доклада о его выполнении. Мелочи и детали их не интересуют. Для них это не более важно, чем раздавленный тобой в припадке гнева детектор марки «Сони» за шестьсот долларов. И если ты хоть что-нибудь понял из общения с ним, ты согласишься со мной.— Но Кэп готов был вложить в реконструкцию порта до двухсот миллионов долларов!И с ним были готовы сотрудничать немцы!— Да ну? — поразился я. — Вот так прямо и вложить? Ты веришь, что такой человек способен вложить в любое дело хоть рубль, если не знает способа заработать потом на этом рубле пятерку? Или Профессор ошибается в своем контрагенте? Так твоя прямая задача, Саня, разъяснить ему его ошибку. Начальство этого ужасно не любит. Но это семечки по сравнению с тем, что разразится потом, когда выяснится де-факто, кто такой Кэп.— Чтобы ввести порт в оборот, нужны огромные вливания. На иностранцев трудно рассчитывать. Приходится ориентироваться на своих. Кто бы они ни были. Кэп давно уже отошел от преступной деятельности и занимается только бизнесом.— Я бы охотно согласился с тобой, если бы не разговор, который состоялся в этой же комнате десять минут назад. И если бы не тот арсенал, который перекочевал из кармана Кэпа и его громил в руки твоих шустрых ребят. Если это не признак преступной деятельности, то я просто не понимаю, о чем мы говорим. Кстати, могу сделать тебе комплимент. Если ты готовил эту команду, то я перед тобой преклоняюсь. Мои, например, не умеют так работать. У меня ребята — бойцы. А твои — чистильщики, райнеры. Я сначала принял их и тебя, кстати, за боевых пловцов.Возможно, они и были боевыми пловцами. И наверняка неплохими. А ты не думай, что я, сухопутная крыса, в этом ничего не понимаю. Нагрузка на боевого пловца раза в четыре больше, чем на спецназовца. При прочих равных условиях. Но твои ребята сейчас — не боевые пловцы. Они — оперативники суперкласса. Их можно с вертолета выбросить в десятитысячную толпу, они сделают все, что нужно, и уйдут так, что никто ничего не заметит. Единственный вопрос, который я себе при этом задаю, простой и, возможно, глупый: зачем тебе такая команда?— Кэпу пришлось быть агрессивным, потому что ты его к этому вынудил. Если бы ты не украл Мазура, ничего бы и не было.— Кроме того, что Мазура нашли бы дней через десять на какой-нибудь отмели в Балтике, — мирно заметил я. — А если бы вы столь эффектно не появились, в бойлерной лежал бы не Кэп, а я. Ты по-прежнему считаешь Кэпа добропорядочным гражданином, с которым государство может сотрудничать в деле восстановления дееспособности порта города К.?— Ни хера ты не врубаешься, — заявил Егоров. — Ни хера. Понял? А лезешь, твою мать!— Санек, это просто потому, что мы плохо понимаем друг друга, — терпеливо объяснил я. — Перед нами поставлены разные задачи. Я играю какую-то роль в вашей игре, а ты с Профессором ведешь эту игру. Решай сам. Но учти, я не привык быть подсадной уткой. И я тебе скажу, почему вы проиграете.— Не очень понимаю, о чем ты говоришь, но скажи, — согласился Егоров.— За вами — огромное государство, десятки спецслужб, разных важных и неважных учреждений. Государство, в общем. А это значит, что ни один человек не принимает самостоятельного и окончательного решения. Даже президент. У него штат советников, кабинет министров и все такое прочее. Что дает шанс одиночке выиграть у государства? Да только то, что он свободен и принимает решения сам. И мгновенно, по мере обстоятельств. В длительной игре, связанной с многолетними расследованиями, поисками доказательств, государство может выиграть у одиночки.В быстрой игре — нет. А у нас сейчас, как я понимаю, очень быстрая игра. Передай это Профессору, если увидишь его.— Не знаю, увижу ли я его, — ответил Егоров. Я удовлетворенно покивал.— У людей есть способность лезть к другим со своими советами. Но я заметил, что советы эти так и остаются пустым сотрясением воздуха, очень редко кто им следует. Из твоего ответа я понял, что ты серьезно задумался над моим советом. И это вызывает во мне чувство глубокого удовлетворения. Только не звони. Решишь доложить — явись и доложи лично. Человек как-то по-иному воспринимает неприятности, когда другой человек говорит ему о них не по телефону, а глаза в глаза. В Чечне, например, я пользовался этим без зазрения совести. Когда у нас срывалась какая-нибудь операция, я приходил к нашему полковнику и все ему докладывал. После чего он говорил: «Пошел ты…» Ну, в общем, догадываешься, в какое место он меня посылал. И на этом для нас все заканчивалось. Какие уж доводы он приводил высшему начальству, не знаю. Однажды ему даже вкатили выговорешник, но он его пережил.— И часто у вас срывались операции? — поинтересовался Егоров.— Два раза.— Где ты был сегодня с двух часов дня до пяти часов вечера?— Катался по пригородам. И беседовал с Мазуром. Игорь Борисович, председатель местного отделения «Яблока». Очень интересный человек. Не знаком? Рекомендую. Он ввел меня в курс местной политической жизни и рассказал о своей программе.Хорошая у них, оказывается, программа. Умная и дальновидная. На будущих выборах я буду голосовать за «Яблоко». И тебе советую.— Что ты делал после семнадцати часов?— Ремонтировал «пассат» в «Евросервисе». Поцарапал случайно бочину. И сменил стекло, было с трещиной, она начала расходиться. Но это я в счет не поставлю, мои дела.— Что ты делал от семнадцати до семнадцати двадцати?— Да ничего. Высадил Мазура, он уже опаздывал на передачу, к нему даже подбежал Чемоданов. Посидел немного в машине и поехал искать сервис.— Зачем ты сидел в машине?— Санек! Если ты был за рулем почти три часа, нужно же просто немного посидеть и отдохнуть! И подумать о том, что тебе рассказал умный человек. Не так, что ли? В семнадцать двадцать началась передача «Голосуй сердцем». Сейчас вот смотрел ее в повторе. Правда, эти козлы помешали сосредоточиться… Без двух или трех минут пять я подвез Мазура к телестудии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46