А что касается техники — уволь.
— Значит, будем ждать, — вздохнул Артист. Через томительных четверть часа приполз взмокший Муха.
— Зараза, всю кровь выпил, — пожаловался он. — У них конюшни, что ли...
— Кто?
— Да слепень. Впился, гад, а мне не пошевелиться.
Он потянулся к ноутбуку и проворно забегал пальцами по клавиатуре.
— Микрофон я посадил на самое большое окно. Думаю, это или столовая у них, или гостиная.
— Правильно решил.
— Я звук врубать не буду, а то этот хмырь больно дергается. Заметили, как он на хлопок среагировал? Профи.
Сергей кивнул.
Экран горел ровным светом несколько минут. Когда ожидание стало надоедать, мигнул.
— Кто-то вошел, — откомментировал реакцию ноутбука Муха. На экране побежали буквы. Они складывались в слова. Слова в предложения. Там, где электроника не разбирала смысл, на экране возникал знак вопроса. Информация выглядела так:
— СОЕДИНИСЬ С СЕДЫМ ??? ДАШЕВА ВЗЯЛИ ??? ПРО ФИЛИНА ДАШЕВУ НИЧЕГО НЕ ??? ЙОШКА-ОЛУ ОТПРАВЛЯЕМСЯ ??? ПУНКТА НОМЕР ДВА ???
Дальше шли сплошные знаки вопроса. Потом экран дважды мигнул.
— Кондишн включили, гады, — пожаловался Муха. — А так машина вполне...
Он радовался за технику, словно это была его личная заслуга и изобретение.
— Ладно, сматываемся... Артист остается здесь. Нам надо связаться с Голубковым. События принимают характер обвала. А мы даже не знаем, что происходи! и кто вообще наш враг.
Глава двадцать шестая
— ...Террористический интернационал, — ответил Голубков. — Вам что-нибудь известно об этом?
— Что-то президент говорил, — вспомнил Муха, следящий за прессой. — Фундаменталисты, что ли?
Они связались с Голубковым в обговоренное заранее время. Сергей включил громкую связь, чтобы вся команда слышала голос полковника и могла задавать ему вопросы, если возникнут.
— Почти. В общем, так. Примерно в начале девяностых годов мусульманский фундаментализм начал очень сильно меняться. И вполне обычные люди становятся абсолютными радикалами, которые не принимают не только западные цивилизации, но и либеральные режимы в самих мусульманских странах. Они отрицают все и призывают только к боевым действиям. Война. Против всех. У нас это — Чечня, Таджикистан, Киргизия. А теперь вот талибы у самых границ. Режим жизни такой — пять раз в день намаз, вера в Аллаха и пожизненная война с неверными. Джихад. Неверными, к вашему сведению, для них являются практически все. Во всяком случае, все немусульмане. Я думаю, что эта информация достаточно важна для вас...
— Насколько я понимаю, — вспомнил Док, — их финансировали американцы?
— Да, — согласился полковник, — сначала их финансировали американцы...
— Вот же прикормили на свою голову. На экране ноутбука возникла фотография человека с длинной седой бородой.
— Вот этого человека зовут Усама Бен Ладен, — прокомментировал Голубков. — Это один из лидеров интернационала. Только личное состояние Ладена оценивается примерно в пять миллиардов долларов. Недавно этот человек сказал так: «Мы не делаем разницы между американцами, носящими военную форму, и гражданскими лицами. Они все — наша мишень». Вот что получили американцы. Численность личных боевиков Бен Ладена, по нашим подсчетам, составляет более пяти тысяч человек.
— Это серьезно, — согласился Сергей.
— "Я, сын честного и славного джигита, клянусь святым и почитаемым мной местом, на котором стою, принять подвиг абречества и во дни этих годов не щадить ни своей крови, ни крови всех людей, истребляя их, как зверя хищного. Клянусь отнимать у людей все, что дорого их сердцу, их совести, их храбрости. Отниму грудного младенца у матери, сожгу дом бедняка, и там, где радость, принесу горе. Если же я не исполню клятвы моей, если сердце мое забьется для кого-нибудь любовью или жалостью — пусть не увижу гробов предков моих, пусть родная земля не примет меня, пусть вода не утолит жажды, хлеб не накормит меня, а на прах мой, брошенный на распутье, пусть прольется кровь нечистого животного", — вдруг продекламировал Док.
— Это еще откуда? — изумился полковник.
— Книгу на развале купил. Пишут, настоящая средневековая клятва абрека.
— Прямо монолог Чацкого... Вы случайно не в Спас-Заулке ее приобрели? — В голосе полковника слышалась явная ирония.
— Вы тоже выдали арию оперного певца, — резко ответил Сергей. — «Задание простенькое, всего-то делов — ничего», — передразнил он полковника. — А теперь выходит... Нам что, со всем этим интернационалом воевать?
— Ваше задание локальнее, — не стал обижаться полковник. — У нас есть основания предполагать, что будущие полигоны для испытаний тектонического оружия Бен Ладен будет искать на территории наших соседей...
— Даже так?.. — присвистнул Муха.
— ...или па нашем территории.
— Значит, это они положили глаз па «Меркурий»?
— Да, некоторое время назад они заинтересовались нашим тектоническим оружием.
— Слишком много возникает вопросов, Константин Дмитриевич, — недовольно констатировал Сергей.
— Выкладывай. Все, что смогу, — проясню.
— Кто такой Филин?
— Птица, — недоуменно ответил Голубков.
— А Игорь Филин? — усмехнулся Пастухов. Некоторое время Голубков не отвечал. Потом спросил озабоченно:
— Откуда вы знаете эту фамилию? Он сотрудник Института физики Земли. Занимался «Меркурием». Здесь в Москве.
— Боюсь, он уже не в Москве, — сказал Пастухов.
— Украли?
— Йошкар-Ола не имеет отношения к Филину?
— Сейчас. — И полковник снова замолчал. Сергей понял, что Голубков сверяется со своими бумагами.
— Да, Игорь Филин из Йошкар-Олы. У него там остался отец.
— Значит, нам туда дорога...
— Значит, — согласился полковник.
— И еще. Мы тут просмотрели изъятые в институте материалы.
— Это что — любопытство? — съязвил Голубков.
— И поняли, — продолжил Сергей, — что вся система «Меркурий» ничего не стоит без одного важного компонента.
— Да? Какого же?
— Сверхчувствительного сейсмографа.
В эфире снова наступила тишина. Пастухов понял, что на сей раз Голубков ни с какими своими бумагами не сверялся.
— Константин Дмитриевич, алло, вы на связи?
— Да, я здесь.
— Слушаем вас.
— А что слушать, ты прав, Сергей. Сейсмограф повышенной чувствительности. СПЧ-1, как его называют, действительно существует.
— И где он?
— А вот этого я не знаю. И вот это...
— Должны узнать мы?
Полковник опять долго молчал, но теперь Пастухов знал, что Голубков не сверяется с бумагами, не раздумывает, а просто не решается сказать «да».
Глава двадцать седьмая
К базе, где прятали Дашева крепкие парни в масках, они вернулись уже ночью.
Артист доложил:
— Никакого движения. Чего-то ждут, что ли. Только один отлучался в город, кажется.
— Что, в маске?
— Сел за руль в маске, а как там дальше — не видел.
— Ясно.
Муха просмотрел записи разговоров — ничего интересного. Даже подозрительно обыденными были беседы скрывшихся во дворце бойцов.
— Что, они так и собираются тут сидеть? — высказал свое сомнение Док.
— Посмотрим. Значит, так, Артист и Муха занимают позицию к северу и востоку от дворца. Я к югу, а Док останется здесь. Если замечаем какое-то движение, тут же оповещаем всех. Если они соберутся уйти — а я думаю, как раз ночью они и попытаются уйти, — никаких громких телодвижений, только тихое преследование.
— Ага, они сядут в какой-нибудь вертолет, а мы что, на дельтаплане их догонять будем?
— Нет, Боцман сейчас же отправится в аэропорт и узнает обо всех рейсах на Йошкар-Олу.
— А если таких рейсов вообще нет?
— Мне объяснить? — строго сказал Пастухов. — Значит, смотри рейсы, которые идут в том направлении. Забронируй места на всех. И жди. Если они улетят, мы дадим тебе знать.
Боцман кивнул и тут же скрылся в зарослях.
Ну, подумал Сергей, вроде бы все предусмотрел. В том, что команда отправится в Йошкар-Олу, он не сомневался. Во-первых, про Филина интересовались еще у Рустама, а во-вторых, люди в масках сами упомянули о ней в связи с фамилией Филин.
Тут, впрочем, было кое-что странное. Если Филин на своей родине, то, во-первых, как он там оказался? Во-вторых, почему люди в масках не взяли его еще в Москве, почему они спрашивали о Филине у Дашева. И самое главное, почему они убили Рустама и своего же человека?
Словом, загадки множились. И разрешить их простыми упражнениями ума не получалось.
Через полтора часа вышел на связь Боцман.
— Пастух, все сделано. Есть один рейс на Йошкар-Олу. Через три часа. И еще пять в том же направлении с промежутками в полчаса. Если что — мы можем успеть.
— Жди, — приказал Пастухов.
Было уже далеко за полночь. Но почему-то спать не хотелось, не нужно было прилагать никаких усилий, чтобы бороться со сном. Пастухов попытался определить природу собственной бессонницы. И не смог. Периодически связывался с ребятами — те тоже были бодры, даже как-то нервически возбуждены.
Это тоже было странно, потому что Муха, скажем, даже выхлебав на ночь огромный термос с крепчайшим кофе, мог запросто уснуть стоя. Ночные дозоры были для него мукой. А сейчас — как огурчик. И это несмотря на то, что они прошлую ночь не спали, провели довольно веселенький денечек и вообще вымогались.
«Это интуиция, предчувствие, — понял наконец Пастухов. — Что-то должно случиться».
Впрочем, эта догадка тоже мало что проясняла. Конечно, должно было случиться — люди в масках с минуты на минуту покинут базу. Пастухов это знал, но почему-то понимал, что тревожное предчувствие лежит совсем в другом месте.
В руке завибрировала рация.
Пастухов нажал кнопку связи.
— Пастух, Артист. Охранники ушли в дом.
— Понял, Артист.
Наверное, смена.
Он прислушался к наушникам — во дворце никаких разговоров, только шаги, скрип дверей. Потом все стихло.
— Артист, Пастух. Смена появилась?
— Нет. Ясно.
— Сейчас будут уходить. Следи в оба.
— Обижаешь. — ответил Артист.
Куда они направятся? В аэропорт? Хорошо бы. Куда полетят? В Йошкар-Олу? А если его догадки не оправдаются? Тоже не страшно: если люди в масках сейчас сядут в свой джип и поедут даже на край света, Пастухов с командой их не упустит. Только на том свете солдаты удачи их достать не смогут.
Потом Сергей мистически думал, что именно этой мыслью он и заставил произойти то, что случилось.
Сначала в окнах погас свет. Но всего на секунду. А потом вспыхнул во всех сразу, но слишком яркий, слишком неживой, смертельный свет. А еще через мгновение окна вылетели под напором огня. И только за этим по седловине прокатился оглушающий взрыв. Белый сказочный дворец в мгновение ока превратился в черные развалины, над которыми поднялся столб огня и дыма. Ни одной живой душе внутри дворца выжить было невозможно.
Первым вскочил Док и метнулся вниз по склону, обдираясь о кусты акации, туда, к пожару, вторым летел с другой стороны Муха. Когда они были на расстоянии метров в триста, рванул бензобак горевшего джипа. Пастухов немного поотстал. Артист — тоже. Но не намного. Они все оказались у страшного пожарища почти одновременно.
— Что это было, командир? — ошалелыми глазами смотрел на Пастухова Муха.
— Шоу Бенни Хилла! — отмахнулся Сергей. — А ты как думаешь?
— На них что, бомбу сбросили?
— И ты видел самолет?
— Ну и рвануло!
— Кто ж их так?
Сергей не ответил, он бросился к фонтану, подхватив на бегу пластмассовое ведро, зачерпнул воды и плеснул в огонь.
Команда вышла из ступора. Действительно, надо было гасить пожар, а вдруг хоть кому-нибудь удалось выжить.
Ведрами, правда, они тушили бы огонь долго. Хорошо, Док сообразил, в тлеющей подсобке нашли поливочные шланги и стали тушить огонь уже более результативно.
Скоро можно было, не без риска конечно, войти на первый этаж. И Сергей, которого предварительно окатили из шланга с головы до ног, бросился было к зданию, как в кармане завибрировала рация.
— Да! — раздраженно ответил Сергей. Связь была плохая.
— Пастух, Боцман. Что у вас там?
— У нас...
— Сергей. Не слышу.
— Боцман! Отбой!
— Пастух, Боцман! Я не слышу тебя! Разговор двух глухих. Сергей бросил рацию Мухе.
— Настрой, ничего не слышно.
Муха начал крутить ручку настройки. Голос Боцмана пропал, зато совершенно отчетливо был слышен какой-то монотонный писк.
Этот писк что-то Сергею смутно напомнил. Но в первую секунду он даже не пытался вспомнить. Он бросился в дверной проем, закрыв рот и нос рукавом, чтобы не отравиться угарным газом.
В дыму мало что можно было разобрать. Груды обгоравшей мебели, стекло, кирпичи, ничего похожего на человека. Железная плита гулко бухнула под ногами. И Сергей вдруг все вспомнил и все понял.
Он стремглав рванул из здания.
Писк! Такой сигнал подавался радиоуправляемым минам. Муха случайно вышел на нужную волну. Ах сволочи! Чего они ждут? Когда команда войдет в дом? Или мины заложены прямо здесь, под их ногами?
Ребята смотрели на командира, а он застыл в напряженной позе.
— За мной! — скомандовал он неожиданно и первым снова бросился в горящее еще здание.
Это было безумием, но это был единственный шанс. Других им просто не оставили.
Хорошо, что команда его была спаянной. За командиром, не раздумывая, бросились остальные.
Ну сколько у них было времени? Минута, десять секунд? Секунда? Пастухов не думал об этом. Он сейчас вообще не думал. Он действовал, как машина.
Сориентировался мгновенно. Ударил ногой в пол. Здесь! Упал, разгреб руками горячие уголья — есть. До крови из-под ногтей вцепился в край железной плиты.
Она не поддавалась. Муха рычал, тоже силясь приподнять плиту. Док и Артист шарили по ее краям руками.
И вдруг плита поддалась.
Они успели свалиться в открывшуюся неизвестность, Док, падая последним, захлопнул плиту за собой.
И в ту же секунду над их головами рвануло так, что земля под ногами укатилась в сторону...
Глава двадцать восьмая
У местных жителей не было никакого оружия, они его чурались, считали порождением зла. Поэтому Щуплый очень легко расчистил себе дорогу к их подземному стану. Он убивал легко и даже играючи. В основном кинжалом. Двоим он просто свернул шею как цыплятам.
Их и было не так уж много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40